Школа 1-4

Она стоит на пороге и чувствует, что в комнате ещ? кто-то есть. В мазутных тенях по углам, куда не проникает свет огня. Кто-то прячется там и следит за ней. Кто это? От страха на глазах Кати выступают сл?зы и корни волос шевелятся, будто по ним ползают крошечные черви.

– Уходи, - шепчет ей кто-то, так тихо, что нельзя определить, откуда. Уходи и больше не возвращайся сюда.

– Кто ты?
– спрашивает Катя. Язык начинает неметь у не? во рту.

– Катя, - каплет на не? из подстенной тьмы.
– Закрой глаза.

Катя послушно закрывает глаза, нащупывая рукой дверной про?м, чтобы побежать в степь, где холодно и темно, но вс? равно лучше, чем в страшном доме. Она понимает, что сейчас это что-то, что ей нельзя видеть, вышло на свет, она слышит тихий шорох, словно комкается тонкая бумага, она кричит и просыпается, вжавшись изо всех сил в постель, и шорох кажется ей существующим на самом деле, но как только она пристально вслушивается, сразу исчезает и не повторяется больше. Уходи, думает Катя, я не слышала тебя, уходи, я никому не скажу, только не говори со мной, не видь меня, забудь, что я есть.

Она боится пошевелиться, потому что тогда е? найд?т то, из сна. Оно здесь, близко, и если оно почувствует Катю, е? ничего не спас?т, она может кричать, но никто е? не услышит, и встать она не сможет, оно прид?т, скажет ей закрыть глаза, и когда она их закроет, оно сделает с ней страшное, страшное. Вот он снова, этот тихий шорох, там за окном. Катя осторожно, стараясь не шуметь, поворачивается лицом в подушку, чтобы как можно меньше отличаться от своих спящих подруг.

– Ты слышишь меня?
– спрашивает ш?пот сквозь стену, и камень не в силах его приглушить. Катя узна?т голос, это же девочка из сада. Она представляет себе е? лицо, покрытое холодными каплями росы.
– Не прячься, я знаю, что ты здесь. Только закрой глаза, и я приду. Ты станешь мной, я стану тобой. Хочешь?

– Нет, - беззвучно говорит Катя в подушку.

– Боишься, - тихо шепчет девочка из сада.
– Трусишка.

– Уходи, - шепчет Катя.
– Ты не настоящая, ты мне только снишься.

– Ты дура, - произносит ш?пот за стеной, и наступает тишина. Катя тихонько вста?т и босиком ид?т в коридор, нащупывает на табуретке спички, зажигает одну и поднимается по лестнице на второй этаж, где живут взрослые. Как маленькое привидение, она тихонько приоткрывает дверь во вторую комнату слева, и в лицо ей поступает т?плая духота, скрипит кровать, словно переж?вывает по-коровьему темноту, сонно и тяжело мычит Саша, пахнет испарениями человеческого тела и нестиранными носками. Катя останавливается у порога, притворяя за собой дверь и терпеливо жд?т, пока Саша перестанет мычать. Что-то крепко стукается в ребро кровати, слышен звук выпущенных газов. Катя морщится и зажигает вторую спичку. На кровати лежит полузамотанная в одеяло Саша, а на ней - товарищ Ломов, совсем голый, Саша обнимает его руками, и неуклюжее, раскорячившееся тело Ломова рывками напирает на не?, словно застрявший в грязи грузовик, от душащей тяжести потного Ломова Саша и стонет, опустив веки и растопырив пальцы рук, лежащих у Ломова на спине. При огоньке спички глаза е? сразу раскрываются, она вскрикивает, закусив губу. Опершись на кровать, товарищ Ломов приподнимается с е? тела и смотрит на Катю блестящими на неверном свету глазами, как поднятый из берлоги медведь. Катя тут же гасит спичку, потому что е? больно стало держать.

– Ты что, Катюша?
– спрашивает Саша, натужно дыша.

– Я хотела спросить, - говорит Катя.
– Может ли такое быть, чтобы из сна вышел человек и стал жить на земле?

– Нет, такого не бывает, - отвечает Саша.
– Тебе приснилось что-то страшное?

– Она мне сказала во сне, что прид?т и поселится во мне, так что я стану как она, - Катя слышит, как в темноте Ломов вста?т, пыхтя и ищ?т свою одежду.
– Но я не хочу быть как она, потому что она не настоящая.

– Не бойся, Катя, она не прид?т. Если она приснится в следующий раз, скажи ей, что ты е? не боишься. Она ведь ничего не может сделать тебе, она не настоящая. Иди ко мне, мы поговорим. Товарищ Ломов сейчас уйд?т.

Катя подходит к Сашиной кровати, проверяя руками свой путь. Она не зажигает спички, потому что не хочет увидеть голого Ломова, который страшен и неприятен. Ломов пыхтит, видимо, надевая свои дурно пахнущие носки. Отыскав край Сашиной кровати, Катя садится на не?, а спички клад?т на пол. Бель? на кровати т?плое, мятое и влажное от пота. Саша садится, взбивая подушку, из-под одеяла выходит хвостом терпкий запах е? голого тела, потом она обнимает Катю, прижимая е? к себе, как недавно прижимала Ломова.

– Давай, ты останешься сегодня спать со мной. Чтобы не было страшно. Лезь под одеяло.

– Жарко, - говорит Катя, забираясь с ногами под одеяло. Саша вся в маслянистом поту, кожа е? палит жаром, как обмотанная полотенцем кастрюлька с картошкой в мундире.

Они молчат, слушая надсадное пыхтение товарища Ломова. Саше душно, она снимает одеяло со своей груди, пытаясь остыть. Наконец Ломов поднимается с кровати и уходит. Саша вздыхает.

– Сон - это затмение человеческого сердца, - говорит она Кате.
– Когда воля затихает, может наступить страх. Потому зверь боится в природе всего, даже когда встречает слабого, тоже сперва боится. А человек победил зверей, хотя они были сильнее и опаснее его, и не потому, что взял в руки камень, а потому что у него произошла воля. Она горит в человеке, как огонь и не позволяет ему бояться, вместо того, чтобы работать и бороться. Так и Советская власть победила в Гражданской войне против несч?тного множества врагов, потому что у не? есть своя воля: Партия Большевиков, учение Ленина. Для такого человека, как Ленин, не существует страшных снов. Он ещ? в детстве победил страх одним сознанием, он понял, что сон - это иллюзия идеализма и заблуждение т?много прошлого, как, например, религия. Наука теперь узнала, что никакого Бога не существует, а раньше все люди боялись Бога и из-за всяких суеверий умирали раньше, ведь незачем им было бороться за свою жизнь и за будущее, если вс? определяет Бог. Такое положение было выгодно эксплуататорам и священники были их прислужниками. Ленин понял вс? это и не стал ходить в церковь, а по ночам спал спокойно, чтобы отдохнуть и новым дн?м думать дальше о законах мировой революции. Ты не спишь?

– Нет, - отвечает Катя.
– А тебе тяжело было под товарищем Ломовым лежать, он ведь большой и тяж?лый?

– Тяжело, - соглашается Саша.
– Но его жалко, у него всю семью белогвардейцы перебили, он несчастный человек. Его несчастье - настоящее, а твой страх - нет.

– Я ведь знаю, что она ненастоящая, а страшно вс? равно.

– А ты подумай, пойми, чего ты именно боишься. Твой сон - это как кукольный театр, который ты показываешь сама себе. Он очень похож на жизнь, но это иллюзия, неправда, это просто игра. И если ты захочешь, она будет такой, как тебе нравится. Это зависит только от тебя.

– Я не хочу, я правда не хочу, чтобы было страшно.

– А что ты хочешь? Не хотеть мало, нужно чего-нибудь захотеть.

– Я хочу домой, - ш?потом говорит Катя, и из глаз е? сразу начинают течь сл?зы.
– К маме.

Рыдание прерывает Катины слова. Она не может больше ничего говорить, а может только плакать, и она плачет, утыкаясь лицом в голое горячее плечо Саши, и смывает с него слезами пот. Саша не пытается е? утешить, она молчит и не верит, что у не? тоже наворачиваются сл?зы. Катя плачет сильно, навзрыд, потом долго ещ? продолжает всхлипывать и шмыгать носом, вытирая руками глаза. То, что существует вокруг не? на самом деле, - жаркая живая Саша, душная комната, не ведущая больше никуда, закрытая от всего неба, спящие в соседних помещениях дети, ночная тишина, вздымающаяся на рябящихся множественным дыханием волнах человеческой жизни во сне, - это вс? обступает Катю, так плотно, что не оста?тся ни единой щели для страха, совсем ничего ненастоящего, снова становится спокойно, и она может теперь жить дальше. Катя засыпает и не видит больше никаких снов.

Через шесть дней Никанор Филиппович повесился. Он опаздывает на урок, и несколько девочек отправляются узнать, не заболел ли учитель. Среди них и Катя с Верой, но первой в комнату входит отличница Лиза Перекличко, потому что она самая смелая из всех, и потому что Никанор Филиппович е? больше всех любит. Но е? смелости не хватает: сначала Лиза громко кричит, а потом падает в обморок. Катя видит за дверью висящего на стене старика, он в пижаме и глядит на комод, а на комоде тикают деревянные часы. Язык торчит у него изо рта, штанины пижамы желтеют от мочи, которая разлита лужицей под босыми ступнями, вытянутыми к полу. Волосы Никанора Филипповича растр?паны, его тапки валяются посередине комнаты, а в углу рядом с ним лежит перев?рнутый стул, с которого Никанор Филиппович совершил свой последний прыжок. Старик висит неудобно, как-то скривившись, наверное, ему больно, давит петля, но он продолжает висеть, и от этой терпеливости Катю начинает тошнить.

Потом приходят товарищ Ломов и Саша, они снимают Никанора Филипповича со стены и кладут на кровать.

– Чего собрались, ступайте в класс!
– говорит Саша стоящим у порога детям.
– Тоже хорош, хоть бы дверь запер, сволочь, интеллигенция царская. Вс? равно все вымрут, а детей пугать было незачем.

И тогда товарищ Ломов поворачивается и бь?т Сашу кулаком в зубы, наотмашь, так сильно, что она ойкает и, д?рнувшись головой в сторону, заваливается набок, быстро пятится, опираясь руками на что попало, и вс? же падает, грохается задом об пол, и так сидит, держась рукой за разбитый рот. А товарищ Ломов рыгает и так смотрит на детей, что они шарахаются назад, как от дикого зверя.