Школа суперменов

И тут зазвонил телефон.

4

Мезенцев вздрогнул, обвел комнату все еще сонным взглядом, нашел белый аппарат на прикроватной тумбочке, потянулся было к нему, но вдруг понял, что звук исходит не оттуда. Лена тем временем озадаченно рылась в рюкзаке, пока не выудила оттуда мобильник, последние дни не подававший признаков жизни. Звонок шел именно от него. Лена некоторое время недоверчиво смотрела на дисплей, потом все-таки ответила...

— Это тебя, — сказала она секунду спустя и протянула мобильник Мезенцеву.

К этому мгновению Мезенцев уже проснулся, подобрал с ковра пистолет, прислушался к звукам в коридоре, инстинктивно втянул голову в плечи, подумал, как хорошо, что у них задернуты шторы... Короче говоря, он понял, что означает этот звонок. Он не мог понять — как? Но это уже не имело значения.

Он принял из прохладных пальцев Лены трубку, поймал настороженный взгляд девушки и кивнул: «Спокойно...»

Потом поднес трубку к уху, памятуя, что это могло быть отвлекающим маневром, а главное могло в эти же мгновения происходить за дверью, за окнами...

— Слушаю, — сказал Мезенцев.

— Здрасте, Евгений Петрович, — сказал чей-то голос, и был он настолько нереально жизнерадостным и нетипично вежливым, что Мезенцев даже поморщился и огляделся, не бредит ли он, не привиделся ли ему этот гостиничный номер, стены которого вдруг стали хрупкими границами безопасного жизненного пространства.

Нет, все это было реальным и не предполагало такой жизнерадостности, которой ему только что прополоскали ухо — словно апельсиновым соком из телевизионной рекламы.

— Здрасте, — сказал Мезенцев человеку, который знал номер мобильного Лены и знал его, Мезенцева, имя-отчество. То есть знал, что они с Леной сейчас заодно. По мезенцевским меркам это называлось — знать слишком много.

И поскольку Мезенцев не узнал голоса в трубке, и поскольку настроение у него было довольно хреновое, он не сдержался, чтобы не задать этот символический вопрос:

— Откуда вы меня знаете? И кто вы такой вообще?..

— Евгений Петрович, — радостной скороговоркой зачастил голос в трубке. — Ну вы же понимаете, что это все абсолютно неважно и неинтересно — кто, откуда, как... Главное, что я вас нашел. Вы меня сейчас послушайте, а потом просто скажите — да или нет, ладно?

Мезенцев еще и слова не успел сказать, а голос в трубке уже продолжал, не сбавляя темпа и не теряя поразительно оптимистической интонации, напоминавшей Мезенцеву пионерскую линейку в далеком советском детстве.

— Евгений Петрович, мне хорошо известна ваша ситуация. То есть мне известно, насколько серьезны ваши проблемы. Ваши, то есть вас и вашей девушки. К счастью, есть возможность все это исправить. То есть буквально все исправить. Решить все эти проблемы. При минимальных затратах с вашей стороны. Ну как? Согласны?

В трубке, вероятно, ждали от Мезенцева аналогичного всплеска оптимизма, но дождались лишь скептического:

— О чем это вы?

— О том, что вас ищут, ищут хорошо, а потому найдут. Рано или поздно. Найти вас нетрудно, я же нашел.

— Кто кого нашел? Мы всего лишь говорим по телефону...

— Да, но при этом я знаю, куда выходят окна вашего номера. Они, правда, сейчас занавешены... Евгений Петрович, ну это и в самом деле лишние вопросы, давайте к делу. Дело такое — я могу решить все ваши проблемы, и ваши лично, и вашей девушки. За это я хочу от вас всего лишь одну вещь.

— Душу? — мрачно сказал Мезенцев.

— Нет, не угадали. На души спрос нынче небольшой, рынок перенасыщен, так что я попрошу другое. Евгений Петрович, когда вы последний раз были в Дагомысе...

«Уже полстраны знает, что я был в Дагомысе, — с обреченной злостью подумал Мезенцев. — Что же дальше-то будет?»

— ...Вы кое-что прихватили с собой на память. Вот эту вещь я и хочу. В обмен на решение ваших проблем.

Мезенцев даже и не сразу понял, о чем идет речь. А когда понял, почесал лоб и задумался. Еще сутки назад ему казалось, что дела его так плохи, что дальше и некуда.

Оказалось — есть куда. Оказалось, что он давно уже вляпался в эту дрянь, да только не понимал этого. И это не Лена накликала на его голову напасти величиной с московскую высотку, это он сам в Дагомысе себе заработал. Просто не заметил. Спешил очень.

Радостный голос в трубке, видимо, расценил молчание Мезенцева как умственный ступор и решил все разжевать до предела:

— Папка, которую вы у Генерала из номера забрали. Помните? Мне нужна папка.

Можно было прикинуться дурачком и переспросить: «Какая папка? Не знаю никакой папки?», можно было нагородить еще какой-нибудь ерунды. Но у Мезенцева почему-то возникла твердая уверенность: не надо. С этими людьми — не надо.

— Ладно, — сказал Мезенцев. — Будет вам...

— Привозите папку, и я решу все ваши проблемы, — пообещал солнечный голос в трубке. Радость почему-то не охватила Мезенцева. Ему, напротив, стало зябко, будто до срока наступила осень, нагнав в оконные щели холодного ветра. Мезенцев спинным мозгом чувствовал, что это не спасение, это какая-то непонятная ловушка, но деваться-то было некуда. Может, хоть Лена выберется из этого дерьма...

— У меня ее нет с собой, — сказал Мезенцев.

— Я знаю. Возьмите ее и привозите в Волчанск. Это маленький тихий городок, двести километров от того места, где вы сейчас находитесь. Поезжайте сейчас туда, поселите девушку в гостинице «Заря» и отправляйтесь за папкой. Когда вернетесь, с вами свяжутся. Все это время девушка будет в безопасности — под мою личную гарантию, — если только она не будет покидать пределы гостиницы. И больше не задавайте вопросов, Евгений. А то ведь чего доброго услышите ответы. И они вам очень сильно не понравятся.

— Личные гарантии? А я могу узнать, с кем разговариваю? — проигнорировал Мезенцев предупреждение.

— Нет, не можете. Больше того, вам и не нужно это знать. Зачем? К чему загружать мозг лишней информацией? Это в вас говорит ваша гордость, Евгений, ваше самолюбие. Заткните им рот, и пусть говорит ваше желание выжить, ваш инстинкт самосохранения. Этим чувствам неважно, кто звонит, им важно, что этот кто-то дает вам шанс. Берите этот шанс, Евгений, берите. Пока дают. Как говорится, срок действия предложения ограничен.

Голос в последний раз хихикнул и оборвался, сгинул, словно трубка была глубоким темным колодцем, куда проваливались голоса и их обладатели.

Глава 33 Рыжий и другие

1

Этот конфетной красоты домик стоял чуть в стороне от основного комплекса пансионата и кокетливо именовался «Охотничья избушка». Здание ценилось за повышенный комфорт и за возможность шуметь, не будучи услышанным в пансионате. Желающих пошуметь в летнее время было хоть отбавляй, поэтому цены росли начиная с мая и под конец устанавливались на таком уровне, что заселялись в «Охотничью избушку» люди сплошь непростые. За те деньги, которые они платили пансионату, им позволялось многое, но стрельба со смертельным исходом явно выбивалась из перечня разрешенных забав.