Школьницы

– Не надо делать ничего слишком заметного, – предостерегла подругу Джейн. – Будем действовать осторожно. Если она действительно была непослушной дома, то почему бы ей не оказаться непослушной и в школе? Ты так умна, что сумеешь устроить это, Гарриет!

– А ты достаточно сообразительная, чтоб помочь мне в этом, – ответила Гарриет. – Теперь ни слова. Молчок! Все будут пить чай на лужайке, и мы пойдем к ним. Теперь мне уже не так плохо, Джейн, потому что ты моя настоящая верная подруга, и мы решили действовать вместе. Давай думать, думать… А завтра встретимся здесь в это же время и поговорим.

– О, Гарриет, – сказала Джейн. – Я очень рада тому, что мы с тобой придумали, но в то же время я немного боюсь. Сердце так и колотится! Я люблю тебя, моя дорогая Гарриет, но не слишком ли злую шутку мы задумали?

– Я поцелую тебя, если ты обещаешь никому не говорить ни слова, – пообещала Гарриет.

Джейн считала поцелуй большой милостью, и Гарриет слегка коснулась губами ее лба.

– Я не хочу, чтобы нас видели вместе, – сказала Гарриет. – Я обойду вокруг пруда, а ты выйди к лужайке со стороны дома.

В этот день подруги долго обдумывали свой план.

* * *

Между тем Робин чувствовала себя прекрасно; ее полюбили по чти все девочки. Она весело смеялась, и ее заливистый смех напоминал звон маленьких колокольчиков. Ее смех нравился всем. Кроме того, она всегда так добродушно подзывала к себе забытую всеми ученицу, обнимала ее и как бы становилась ее другом. Но больше всего она любила малышей, и маленькие бежали к ней со всех ног, теснились вокруг нее, забирались к ней на колени и играли с ней.

В первом классе было всего четыре маленькие девочки: Патти и Песси Прайс, сестры семи и шести лет, Курчавая Пэт (как ее прозвали в школе), самая младшая ученица в школе, которой не минуло еще и шести лет; и, наконец, Анни – постарше других, но очень маленького роста; она была нежным и ласковым ребенком.

Курчавая Пэт была любимицей всей школы. Эта толстушка с пухлыми ручками, с нежной белой шейкой и крошечными ножками была очаровательной. На ее совершенно круглом лице ярко блестели синие глазки, коротко остриженные легкие кудрявые волосы поднимались нимбом вокруг головы.

Все ученицы школы любили и баловали Курчавую Пэт: и старшие, и младшие. Все старались погулять с ней, приласкать, исполнить ее малейшее желание. Но Пэт не всех любила одинаково. Констанс Эмберлей она выделяла особо, только ей позволялось катать Пэт на спине по саду. Малютка весело подгоняла свою воображаемую «лошадку», без устали колотя ее ручками по бокам и плечам. Остальные девочки лишь издали завидовали Эмберлей.

Однако не успела Робин появиться в школе, как капризная Пэт изменила Констанс. Малышка сразу же подошла к новенькой со словами: «Я люблю тебя, моя дорогая», – и тут же сделалась настоящей повелительницей Робин Стерлинг.

Робин стала рабой этой крошки, а остальные ученицы смеялись над Констанс и с восторгом смотрели на Пэт – все малютки составляли ее свиту.

В тот день, о котором идет речь, Робин сидела на лужайке с четырьмя младшими девочками. Курчавая Пэт занимала свое почетное место на коленях у Робин Стерлинг. Патти и Песси Прайс, а с ними и серьезная Анни старались встать поближе к их общей любимице.

– Расскажи сказку, Робин, – попросила Песси Прайс.

– Попозже, – отмахнулась Робин. – И, пожалуйста, не жмитесь вы ко мне так, дети, и без вас жарко! А ты сиди смирно, шалунья. Если ты не будешь меня слушаться, я спущу тебя с колен.

Никто из третьеклассниц не решился бы так говорить с Пэт, которая, если ее задевали, могла и ударить обидчицу, но от Робин малышка выслушала замечание вполне смиренно.

– Хорошо, хорошо. Я люблю тебя, – только и сказала она в ответ.

Она уютно устроилась на коленях Робин, положила ее руку себе на плечи и, поглаживая ее пальцы своими пухлыми ручками, все повторяла: «Как я люблю тебя, Робин, люблю, люблю!»

В это время к ним подошли Гарриет и Джейн. С тех самых пор, как в школу приехала Робин, Гарриет старалась избегать ее. С первой же минуты бедная девочка почувствовала ревность и зависть к новенькой. Но теперь она изменила тактику и, пробившись вперед, тоже села возле всеобщей любимицы.

– Тут мало места, – нахмурилась Робин. – Пожалуйста, отодвинься немного, Гарриет. Ты толкнула маленькую Анни. Смотри, она вот-вот заплачет!

– Мне дела нет до Анни! – резко воскликнула Гарриет. – Я имею такое же право сидеть здесь, как и любая другая девочка. Не толкай меня, Анни. Если мне хочется сидеть здесь, я буду здесь сидеть. И посторониться должна ты, а не я. Уходи-ка лучше в детскую. Ну?

Застенчивая Анни заплакала. Робин быстро поднялась, посадила Пэт себе на плечо и сказала остальным малышкам:

– Я вспомнила одну замечательную историю, но ее никто, кроме вас, не должен услышать. Это самая что ни на есть настоящая волшебная сказка… Давайте мы усядемся во-о-он под то дерево, и я вам ее расскажу.

Малышки побежали за Робин, цепляясь за ее платье; одной из них даже удалось поймать ее руку. Гарриет помрачнела.

– Гарриет, ты, видно, недовольна, но я считаю, что Робин права: тебе не следовало занимать место маленькой Анни, – заметила Фредерика Четволд.

– Скажи лучше, какое право имеют эти дети приходить к нам? – огрызнулась Гарриет. – Они учатся только в первом классе, вот пусть и сидят в своей детской.

– Бог с тобой, моя дорогая, – заметила Роза Эмберлей. – Они так же могут приходить на лужайку, как и мы. Им всегда позволяют летом после полудня играть здесь. К тому же это Робин пригласила их пить чай, накупила им леденцов, шоколадных конфет и кексов. Они пришли в гости к Робин. Как же они ее любят! Просто боготворят.

– Боготворят! Действительно? – заметила Гарриет. – А вот я ее не боготворю.

– Все это видят и жалеют… тебя, – проговорила Роза Эмберлей. – Робин – милая и доб рая девочка.

– Да? – спросила Гарриет. – И ты так думаешь, Джейн?

– Я знаю то, что я знаю, – ответила ей подруга, решительно мотнув головой.

Фредерика пристально посмотрела на нее, потом перевела глаза на сестру.

– Послушайте, – сказала она вдруг, – мы все были счастливы в нашей школе. Правда?

– Никто не спорит, – ответила Гарриет. Теперь она сердилась еще больше прежнего: из-под ветвей большого дерева доносились взрывы веселого смеха. Там сидела Робин и рассказывала детям волшебную сказку. – Кто же с этим спорит? – добавила она.