Школьный бунтарь

— Это могло быть и видео, приятель. Или, может быть, песня.

Макс пыхтит, тыча пальцем в экран телефона все быстрее и быстрее.

— Как скажешь. — Он ненавидит, когда ему не верят. Это его фишка, его спусковой крючок, единственная вещь, которая заставляет его огрызаться и вести себя так, будто он чертовски одержим. Мама всегда говорит, что мы никогда не должны сбрасывать его со счетов или отмахиваться от него, и что иногда лучше просто посмеяться над ним. Я как раз собираюсь это сделать, когда слышу шуршащий звук отправляемого им сообщения.

— А кто такой Алекс? — спрашивает он.

— Что?

— Алекс. Ты получила от него сообщение.

Я почти сворачиваю машину с дороги.

— Дай мне телефон. Дай его мне, Макс!

— Не волнуйся так. Он просто сказал, что будет торчать дома с папой, пока мы не вернемся. Ты что, забыла, что он приедет?

— О боже мой! О мой гребаный Бог. Нет. Неееет. Нет-нет. Нет. — У меня перед глазами все расплывается. Срань господня, у меня перед глазами все расплывается. Я ни хрена не вижу.

— Стеклоочистители, Сил, — говорит Макс.

О. Дождь усилился. В конце концов, я не ослепла от чистой паники. Включаю дворники на лобовом стекле, и они отчаянно бьют по стеклу, сметая реку воды в сторону, когда я въезжаю на парковку футбольного клуба Макса. Ставлю фургон на стоянку и выхватываю телефон у брата, мои руки дрожат, когда я читаю сообщение, высветившееся на экране.

Алекс: просто соскучился по тебе. Все готово и ждет нашего урока. Твой отец кажется крутым. Очень интересуется моим байком. Мы будем торчать в гараже, пока ты не вернешься.

Трахни меня, бл*дь, боком. Бл*дь. Что, черт возьми, происходит прямо сейчас? Как, во имя Селин Дион, все это произошло? Алекс там? В доме? Он с моим отцом, и они... они тусуются в этом чертовом гараже? Папа уже много лет ни ногой не ступал в гараж. Я могу только представить, о чем он сейчас думает. Едва чувствую свои пальцы, когда печатаю сообщение для него и отправляю, совершенно встревоженная.

Я: Прости, папа. Ты можешь сказать Алексу, чтобы он ушел. Я отменила наш урок. Должно быть, он забыл.

Ха. Забыл. Скорее, он разозлился из-за того, что я отказалась подчиниться его требованиям, и теперь он пытается прогнуть меня. Слишком хорошо представляю себе эту сцену — Алекс, прислонившийся к ржавому верстаку отца, руки в карманах, чертовски сексуальный с его нелепой улыбкой и нелепыми глазами, и... холодный узел страха начинает формироваться в моем животе. О чем, черт возьми, они вообще сейчас говорят? Мы с Алексом почти не разговаривали друг с другом, и наши высокопарные разговоры в основном вращались вокруг того факта, что я подверглась сексуальному насилию.

Он не стал бы говорить об этом моему отцу.

Он бы не стал этого делать…

Или стал?

Милый гребаный Иисус.

— Мы можем просто вернуться, если хочешь, — говорит Макс. — Здесь очень холодно. На данный момент можно с уверенностью сказать, что никто из нас не хочет быть здесь.

Я сижу очень тихо, на секунду обдумывая этот вариант. Может, нам стоит вернуться? Каждая часть меня кричит, чтобы я сожгла резину до самого дома и попыталась спасти ситуацию, но есть также часть меня, которая выступает против этого варианта. Если я вернусь туда в панике, то дам Алексу именно то, что он хочет. Б4уду реагировать так, как он, несомненно, ожидает от меня, а я не хочу доставлять ему такого удовольствия. Это означало бы, что он победил, а Алекс Моретти никогда, бл*дь, не победит. Я буду сидеть здесь, в машине, и заставлю Макса играть под дождем, если это означает, что я стану более сильным человеком.

— Прости, Макси. Если ваш тренер все еще думает, что вы, ребята, можете играть, то и я тоже. Вперед.

Разочарованный, он бросает на меня предательскую гримасу, когда открывает дверцу машины и выходит в дикую погоду. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, он самым серьезным тоном говорит:

— Если я умру от пневмонии, это будет твоя вина. Я буду преследовать тебя, Сильвер. И у меня это будет очень хорошо получаться. Ты так испугаешься, что, наверное, захлебнешься собственным языком и умрешь.

На самом деле эта угроза довольно привлекательна. Я не очень беспокоюсь об этом, так как кажется, что меня преследует настоящая жизнь, живое чудовище, и он решительно настроен разрушить всю мою гребаную жизнь. Как только Макс уходит, я открываю сообщение, отправленное Алексом, и набираю ответ.

Я: если ты думаешь, что это мило, то сильно ошибаешься. НЕ ГОВОРИ ничего странного моему отцу. НИ О ЧЕМ.

Тренер Макса, должно быть, крепкий орешек, потому что он заставляет детей играть, даже когда дождь стучит по крыше фургона как барабан. Я сижу на водительском сиденье, не в силах ничего сделать, только нервно потею и ковыряю ногтем шнур наушников, пока не срываю пластик с медных проводов и не порчу их окончательно.

Макс стонет и дрожит всю дорогу домой, размазывая грязь и траву по всему вокруг. Мой пульс тревожно учащается, когда я въезжаю на нашу подъездную дорожку, готовясь к сцене, на которую я вот-вот наткнусь в гараже, но... дверь открыта, свет включен, и там никого нет.

Я надеялась, что Алекс заскучает, поймет, что донес свою точку зрения, и уйдет, но его мотоцикл все еще стоит на подъездной дорожке, так что, похоже, мне чертовски не повезло. Это может означать только одно: Алекс Моретти пробрался в мой дом.

Глава 13.

— Хватит нести чушь. Ты врешь.— Мое сердце опускается до самого дна, когда я слышу голос отца. — Нет абсолютно никакого способа…

Я чуть не спотыкаюсь о собственные ноги, когда спешу на кухню, пульс сильно отдаётся в конечностях. У меня такое чувство, что я сейчас упаду в обморок. Когда бросаюсь в дверной проем, чудо из чудес, папина рука не сжимает горло Алекса. Я едва ли знаю, что делать с собой, когда вижу, как Алекс, прислонившийся к холодильнику, совершенно как дома, как будто он был здесь уже тысячу раз, смотрит на меня и подмигивает. Большая часть его чернил скрыта рубашкой с длинными рукавами, но замысловатый узор, похожий на виноградные лозы и шипы, тянущийся вверх по правой стороне шеи, все еще очень заметен, как и тыльные стороны его рук. Эти чернила просто невозможно спрятать. Не то чтобы Алекс выглядел даже отдаленно ошеломлённым тем фактом, что его работы выставлены на всеобщее обозрение.

— Сильвер! — Папа улыбается через плечо, когда замечает, что я стою у него за спиной. — Извини, дорогая, я только что получил твое сообщение. Твой друг Алекс рассказывал мне, что он познакомился с Полом Райдером на шоу «Денвер Блюз» в прошлом году. Помнишь, в прошлом году мы с твоей мамой тоже ходили смотреть «Денвер Блюз»? Я бы потерял самообладание, если бы мне удалось пожать руку Полу. Сильвер не такой уж большой поклонник. Я не знаю, что сделал, чтобы заслужить дочь, которая не ценит хорошую музыку.