Шкура
Шрифт:
– Уйди, Фрол, – Панкрат загородил собой ухмыляющуюся сноху. – Она теперь в нашей семье.
– Куда-а? Куда ты лезешь? – Фрол кинулся с кулаками на свата.
Панкрат чуть покрепче, чем Фрол, и ростом повыше. Схватив пьяного мужика за запястья, он выволок его за ворота и бросил в пыльную яму.
– Фрол! – Стеша побежала к упавшему мужу.
Закрыв за ней ворота, Панкрат отряхнул ладони.
– И так будет с каждым, кто посмеет тронуть мою сноху! Мою семью не дам в обиду.
Марфу чуть удар не хватил. Покосившись на Галю, она заметила, как та радуется.
–
За воротами поднялась ругань. Фрол несвязно что-то кричал Гале, два раза приложился к воротам кулаком, разок плюнул и ушел, подгоняя жену. Дома «наградил» Стешу ударом сапога по хребтине, старших девок мокрой простынею погонял, затем улегся спать полностью одетым, пропахшим кислым потом и наливкой.
Переодевшись в ночную сорочку, Галя расчесывала у окна волосы и наблюдала, как Степан уносит со двора лавку и табуреты. Она любовалась его статной фигурой, широкими плечами и твердой поступью. Повезло Гале с мужем. Ой как повезло! Самый красивый достался, самый сильный, самый богатый.
– Молодец я, – Галя заплела косу и отошла от окна, – вовремя к нему подход нашла.
Прикусив губу, она вышла в кухню, чтобы попить воды.
– Осталось теперь от свекрухи избавиться, чтоб спокойней жить стало. – Галя зачерпнула кружкой воду из ведра.
Глава 9
– От кого ты избавляться собралась? – неожиданно послышалось за спиной.
Рука с кружкой зависла перед лицом Гали. Повернув голову, девушка увидела Марфу.
– От детенка? – и свекровь заулыбалась.
– Вам показалось, – выпив воду, Галя ушла в комнату.
– Да не-ет, милая, не показалось. – Затаив недоброе, Марфа села за стол. – Значит, чтобы позор скрыть, ты решилась на повитуху? – крикнув ей вдогонку, Марфа рассмеялась. – Я так и знала, что ты брехунья! Прижила с кем-то дите, а на моего Степку повесила! Ха-ха! Наконец-то ты попалась! Наконец-то Панкрат узнает, кто ты есть на самом деле!
Она так противно хохотала, что терпение Гали лопнуло. Выглянув из комнаты, она приложила руку на дверной косяк.
– По себе, что ли, судишь, а? – сама не заметила, как начала фамильярничать. – Чем докажешь, что Степан рожден от своего отца? Что-то ничего похожего у них нет. Ни черточки.
Мгновенно закрыв рот, Марфа засопела.
– Я смотрю, ты девка с наглецой. Зря мы Степана на тебе женили. Ох зря-а-а, – с шипением заговорила Марфа. – Твое место рядом с твоим батькой – под забором. Потому как таких приблуд достоинству не обучали. Посадить бы вас на цепь и три дня не давать ни хлеба, ни воды.
Галя вернулась в спальню.
– Вот ты и будешь сидеть на цепи, – буркнула себе под нос, забираясь под одеяло.
Позже подтянулся и Степан. Молча лег на кровать и уставился в потолок.
– И долго ты будешь в портках спать? – ласково спросила Галя. – Не надоело под мамкой плясать? Мы ж семья, как никак.
Степан и сам не рад, что послушал властную маму – согласился не разделять с женой постель. Повернувшись на бок, он
внимательно посмотрел в глаза Гали.– Дошло, наконец?
– О чем ты? – Степа подложил руку под голову.
– Она из тебя веревки вьет, а ты мучаешься. Сколько ночей мы с тобой потеряли?
– Не счесть, – смутился парень, представив маму, науськивающую с сердитым лицом.
– Снимай штаны, – проведя двумя пальцами по виску мужа, Галя откинула одеяло.
Как назло, мимо проходила свекровь. Услышав скрипящий звук, она остановилась у закрытой двери.
– Прости Господи, чтобы у тебя со всех щелей потекло, – плюнув, Марфа стиснула зубы и потопала в свою комнату.
В душе горит. И что это за природная потребность такая – целоваться и… Тьфу!
– Была б моя воля, издала бы закон, чтобы мужик и баба спали порознь. Захотели ребенка – и одного раза пообниматься хватит. Захотели двоих – два раза. И до свадьбы ни-ни.
Марфа села на кровать, вспоминая те две ночи, которые провела с Панкратом. Ну ничего же хорошего, одна усталость. Лежишь потная, голова гудит, в ушах звон. Что к чему? Как полезет целоваться, так сердце сжимается. Противно, слов нет. Никакого удовольствия.
– Вот и славно, деток народили – и достаточно. Правда, Феденьку жалко…
Всхлипнув, Марфа подумала о первом сыночке, которого не смогла выходить. Долго болел Федя, угасал на глазах. Всего два годика ему было, жизни не повидал… Дождавшись мужа, Марфа уснула. Ей снился будущий внук, бегающий по двору с радостными воплями. Он размахивал прутиком и гонял своенравного петуха, который вступал в неравный бой с храбрым мальчонкой. Марфа улыбалась во сне, глядя на внука, который так похож на ее Феденьку.
Утро началось с трагедии. Галя проснулась в луже крови. Она смотрела на испачканную простынь и рыдала в три ручья.
– Сынок, погоди! – Марфа задерживала Степу в сенях. – Не ходи никуда. Поздно уже. Ничем ей не поможешь.
– Мать, отпусти, – Степа смотрел на нее, как на врага. В эту минуту он был готов оттолкнуть вцепившуюся в его рубаху женщину, чтобы успеть за бабкой, лечащей разными травками. – Она помрет, если я за теткой Ефросиньей не подоспею.
– Поздно, говорю. Сходи покури, а Галька пусть полежит.
– Да у нее кровь, понимаешь? Истечет и кони двинет! Отпусти, сказал!
Степа вырвался и пустился за знахаркой.
– Дура, – Марфа пришла с проверкой в спальню молодых. – Было бы из-за чего реветь. Скинула и слава богу. Нечего плодиться, если все против этого ребенка.
– Замолчи! – заорала во все горло Галя. – Это из-за тебя! Сглазила! Порчу навела!
– Тю! Оно мне надо? Если с другой стороны посмотреть, то ты сама виновата. Зачем уступила Панкрату в празднике? Что за дурость, праздновать, когда там дите с наперсток? А-а, так же, как и твоему отцу, хвальбы захотелось. Мол, смотрите, люди добрые, как меня здесь на руках носят? Так? Вот теперь сиди и лей слезы горькие, потому что ты за свой тяжкий грех будешь отвечать. Ответила? Так тебе и надо. Нечего было в мой дом с грязными ногами заходить.