Шлак 4.0

Нора наша располагалась в утробе внешнего террикона. Таких нор в нём было понакопано множество. Через каждый десяток шагов виднелось отверстие, прикрытое дощатой дверью или вовсе завешенное грязной рогожей, да ещё в два этажа. Вокруг мусор, отходы и прочее дурно пахнущее дерьмо. Сам райончик так и назывался — Нора. Я слышал про него, но бывать не доводилось. Хотя вру, однажды повезло. Справа от меня находился тот самый кабак, где я набирал свою команду охотников. «Простреленный заяц» или что-то вроде того. Жуткое место. Жили здесь в основном галимые отморозки, дешёвые проститутки и всякие нюхачи-грантоеды, которым давно пора переселяться на свалку. В нашем положении это наиболее подходящее местечко: недорого и искать вряд ли станут.

С уходом нанограндов, своё ночное виденье утратилось, но интуиция, слава богу, осталась. Пусть действовала не так далеко, всего-то на дюжину шагов, но и этого хватило, чтобы почувствовать опасность. Возле кабака, там, где тень была более густой, пульсировали три кляксы. Какие-то местные гопники вышли на тропу войны. Подойдя почти вплотную, я откинул полу плаща, демонстрируя воронёную сталь автомата, и спокойно проговорил:

— Даже не думайте, суки.

Суки не ответили, вообще ничем не выдали своё присутствие, однако пульсировать перестали, стало быть, больше не думают.

Я запахнул плащ и двинулся дальше.

В длину Петлюровка растянулась примерно на километр, «Отвёртка» находилась ближе к центру. Место намоленное, изобилующее кабаками, игорными залами, борделями, и народ стекался сюда не только из окрестных трущоб, но и из жилых блоков. Музыка и женский смех неслись из всех щелей, магнитом притягивая к себе мужскую часть населения. От второго эвакуационного выхода ходила пассажирская электроплатформа, и надо отметить, что свободных мест в ней не было.

Я старался держаться подальше от света фонарей. Это уже превращалось в привычку так же, как проверка БК и регулярная чистка оружия. И то, и другое, и третье продлевало жизнь.

Возле вагончика оружейника я остановился. Замка на двери не было, за прикрытым грязной занавеской окошечком жила темнота. Я постоял, прислушиваясь, вроде, посапывает кто-то. Спит оружейник. Были бы деньги, можно постучать, разбудить. Поставить коллиматор на калаш, купить горсть патронов про запас. Когда ещё Свиристелько выполнит обещание, не факт, что завтра.

Но денег нет. Я вздохнул разочарованно и прошёл к освещённому крыльцу кабака.

С посетителями у «Отвёртки» проблем не было. Народ толпился возле дверей, на улице. Кто-то уже успел нализаться, устроил толковище.

— Ты кто такой, а? Ты кто такой…

Я протиснулся между разборщиками, брезгливо отвернулся, когда в лицо выдохнули струю вонючего табачного дыма. Крепкая рука ухватила за плащ.

— Эй, почём отдашь? Хорошая вещь, жаль, что дырявая, но с ценой не обижу. Сколько? Куда ты?

Я наклонил голову, пробился к дверям и вошёл внутрь.

Что на улице, что в зале было не протолкнуться. Большинство клиентов — шлак: пили, матерились, щупали девок. «Отвёртка» предлагала полный набор услуг по вполне себе приемлемым ценам. На оркестровой площадке знакомая толстуха распевала куплеты в стилизации под Бубу Касторского, облачившись в канотье и смокинг, и под пианино выводила вполне себе похоже:

Я одессит, я из Одессы, здрасьте.

Хочу открыть вам маленький секрет.

А ну спросите: Ты имеешь счастье?

И я отвечу: чтобы да, так нет.

И начала отбивать степ. При её габаритах делать это было непросто; но толстуха молодец, справлялась. Вот бы кому плясать на шоу, а не этому дебилу Мозгоклюю.

Я поглазел немного на её выкаблучивания и начал пробираться к стойке. Толкнул кого-то плечом.

— Шлак, сучий выродок, смотри куда прёшь!

Голос… Гоголь! На нём была синяя рубаха с логотипом внутренней охраны, в каждой руке по две кружки с пивом. Не хреново живёт. Смотрел он вниз, чтобы не споткнуться и не уронить выпивку, и с кем встретился, не понял.

Первая мысль была: вот же говнюк! Рука потянулась под плащ… Но не время. У меня на первом плане Хрюша, потом Мёрзлый. Если сейчас устроить разборки, какой-нибудь умник имеет множество шансов узнать меня, и ни что не удержит его от того, чтобы сообщить куда следует ради положенной награде. А сообщит он обязательно, ибо пол ляма статов на земле не валяются. Ладно, сучий выпердыш, живи, пей пиво, выпадет и на нашу долю узкий кривой мостик над горным ущельем.

Я проследил за Гоголем. Он сел за столик у сцены. Компания семь человек, двое таких же охранников, остальные дикари. Ребята явно не пальцем деланы. Оружия не видно, но точно не с пустыми руками. На столе бутылки, кружки, в мисках грибы и жареные пельмени. У троих на коленях девки, ещё одна дёрнулась к Гоголю, но тот шлёпнул её по заднице, крикнул что-то и заржал. За весь этот набор надо платить. Не так давно Гоголь каждый стат считал, а тут не меньше чем на полштуки. Где деньги взял? Не на мне ли заработал?

Гоголь отхлебнул из кружки, девка таки уселась к нему на колени, замурлыкала в ухо.

Я протиснулся к стойке. Бармен заметил меня, но виду, что узнал, не показал. Разлил пиво по кружкам, выставил пару бутылок мутного пойла и только после этого повернулся в мою сторону.

— Ну?

Его тут же окликнули:

— Халявишь, жирный. Плесни в кружечку…

Бармен вытянул руку, ухватил говорливого петлюровца за грудки и притянул к себе.

— Очереди своей дождись, студень бараний, — и разжал кулак.

Петлюровец реальным студнем осыпался под стойку. Я хмыкнул и сказал:

— Любезный, мне бы с Хрюшей пообщаться. Добрые люди намекнули, ты дорогу указать можешь.

Бармен нагнулся ко мне.

— Комната семь, второй этаж. Стукни два раза, потом ещё раз, — и выпрямился. — Пива?

Я развёл руками. Он истолковал мой жест верно, наполнил кружку и сказал как и в прошлый раз:

— За счёт заведения.

Прогорит он с таким отношением к бизнесу. Но отказываться я не стал, кто ж откажется от дармовой выпивки, тем более что пиво в «Отвёртке» варили отменное. Слабовато в плане градусов, однако на вкус никакая Бавария рядом не стояла.

Опустошив кружку, я прошёл к лестнице и поднялся на второй этаж. Двинулся по галёрке направо. Путь уже знакомый, в шестой комнате встретил мою пулю Грызун, теперь вот седьмая. Я постучал, как и велел бармен: два раза, выждал секунду — и ещё раз.

Дверь открыли не сразу. Я уже думал постучать снова, но скрипнули петли и сквозь приоткрывшуюся щель на меня уставился глаз.

— Кто такой?

При желании я мог выбить дверь ногой, но зачем портить отношения с порога?

— Привет тебе от Гвидона, — глаз моргнул. — И от Алисы Вячеславовны.