Шлюха

— Что? Я не хочу камень, который ты нашла на семейном отдыхе в детстве.

— Я хочу, чтобы он был у тебя. Оставь его или ранишь мои чувства.

С благодарной улыбкой я приняла щедрый подарок подруги.

Ми забрала счастливых девочек веселиться на весь день, пока мы с Пэкстоном ждали неизвестно чего. Вот и все. Этот день изменит мою жизнь. Так или иначе.

Разумеется, Пэкстону нужно было повысить уровень гормонов стресса в моем организме, поскольку он появился всего за десять минут до прихода соцработников. Я была вне себя, переживая, что он не успеет. Я не общалась с ними. Не знала, что говорить, что спрашивать — ничего. Всем занимался Пэкстон.

— Прости, машина застряла, — объявил он, когда я, стоя в дверном проеме, смотрела, как он выходит из машины.

— О, боже мой. Твой телефон тоже сломался?

— Вообще-то он тоже застрял в грязи. Должно быть, я потерял его, когда мы пытались вытолкать машину. Ты сексуально выглядишь, — улыбнулся он, поцеловав меня в губы.

— От тебя воняет. Скорее иди в душ. Слишком сексуально? Мне переодеться?

Пэкстон остановился и повернулся с видом знатока. Он читал меня по глазам.

— Что случилось?

— Ничего. Иди в душ.

— Ты сама не своя. Что происходит?

— Пойдем наверх. Хочу переодеть блузку.

— Габриэлла, твоя блузка нормальная. Расскажи.

Мне пришлось пройти мимо него, чтобы он двинулся в правильном направлении. Нас вот-вот должны были допрашивать люди, которых мы не знали, а он хотел поговорить.

— Тебе стоит надеть серую рубашку. Та, что с черными пуговицами.

— Я хотел надеть оранжевую. Мне идет оранжевый.

Я точно знала, о какой рубашке он говорит. Она выглядела так, будто на нее стошнило Хэллоуином.

— Ни за что. Я ее ненавижу. Всегда думаю, что ты свалился в огромную тыкву или еще что.

— Да, знаю. Девочки донесли на тебя. Знаешь, они не умеют хранить тайны.

Я замерла с широко раскрытыми глазами, остановившись прямо перед ним, когда прозвенел дверной звонок.

— Они здесь, — произнесла я, ощущая, как адреналин наполняет мои вены, заставляя сердце неистово биться.

— Успокойся. Все будет хорошо. Иди открой дверь. Я спущусь через пять минут.

— Не могу. Что мне говорить?

— Предложи им выпить что-нибудь, но не алкоголь. Отведи в гостиную, где находятся семейные фотографии.

— Хорошая идея. Поторопись.

Пэкстон дал мне пройти, но остановил рукой на пояснице.

— Все будет хорошо. Обещаю.

— А если нет? Эти люди должны изучить нас. Что, если мы им не понравимся? Что, если они скажут другим не отдавать его нам?

— Не скажут. Открой дверь, — произнес он, снова поцеловав меня в дрожащие губы.

Я обошла его, делая глубокие вдохи и повторяя про себя словно мантру: «я спокойна, я спокойна».

За дверью стояли две женщины, одна примерно моего возраста, другая старше, наверно, около пятидесяти. Не знаю, то ли их улыбки были заразительны, то ли моя была фальшивой, но я улыбалась.

— Здравствуйте, проходите. Простите, мой муж работал полдня и только сейчас вернулся домой. — Понятия не имею, откуда взялась нужда делиться этой информацией, но она сорвалась с моих уст.

Обе женщины кивнули, войдя в дом с искренними улыбками. По крайней мере, я надеялась, что они искренние.

— Могу я предложить вам выпить? Не алкоголь, может, чай или еще что.

Женщина постарше издала легкий смешок.

— Я бы не отказалась от чашечки чая.

Я подумала о тех, что шли позади. Нужно было провести их в гостиную, прежде чем предлагать напитки. Они следовали за мной, и я не могла видеть выражения их лиц. Я знала, что они оценивали наш дом, возможно, делали мысленные заметки. Я думала обо всем, что стоило сделать, пока мы молча преодолевали, казалось, целые мили. Мне были ненавистны напряжение и неловкость.

— Меня зовут Джонни Уайт, а это Линдсей Вагнер, — представилась та, что помоложе, занимая барный стул Роуэн.

Блин. Я не хотела, чтобы она сидела там. Неосознанно, я сжала в руке камень Ми, и тогда, клянусь, моя нервозность ослабла. А может, дело в имени.

— Мою маму звали Джонни. Я никогда не встречала другую женщину с таким именем.

— Ненавижу свое имя и своих родителей, — пошутила она.

— Мама звала нас с сестрой своими Клайдами. Ну, знаете, как Бонни и Клайд? Только мы были Джонни и ее Клайды.

Понятия не имею, почему поделилась с ними этой деталью, но, если честно, я нашла в этом какое-то утешение, словно мама была там.

— Прошу прощения. Здравствуйте, я Пэкстон Пирс, а вы? — произнес Пэкстон, присоединившись к нам. Он выглядел намного увереннее, чем я.

Дамы представились, и Пэкстон полностью овладел ситуацией, делая все по-своему, даже не так, как планировали они. Он попросил их расположиться на большом диване, а мы с ним сели на двухместный.

Женщина постарше поставила свою чашку на круглую подставку, рядом с фотографией Роуэн и Фи в бассейне. Во мне зародилась еще большая тревожность, когда я увидела выражение ее лица. Это не к добру. Я знала. Моя рука потянулась к глупому камушку, и я мысленно молилась, чтобы мое подозрение было ошибочным.

— Послушайте, прежде чем мы начнем, вынуждена предупредить, что Вандер сейчас с семьей, которая заинтересована в его усыновлении. Ваша сестра не контактировала с ним все лето, — объяснила Линдсей, та, что постарше, открывая папку, лежащую на коленях.

— Она не могла. Она попала в аварию, — ответила я голосом, который охрип из-за пересохшего горла. Так и знала, что все плохо.

Линдсей пожала плечами, но я не поняла, что это значит.

— Тут все написано черным по белому. Она предпочла наркотики своему ребенку, Габриэлла.

Я мгновенно включила защитный режим.

— Она была больна.

Пэкстон взял меня за руку и слегка сжал ее, встряв в разговор.

— Что вы хотите сказать?

— Миссис Чадвик считает, что будет лучше, если ребенок…

— Вандер. Его зовут Вандер, — вставил Пэкстон.

— Вандер сейчас в хорошем доме с семьей, которая его любит. С Уорренами. Как я поняла, он здоров и очень счастлив. Муниципалитет штата Мичиган считает, что нам не стоит разрушать эту идиллию.

Пэкстон встал, а я схватилась за маленький камушек на шее, желая, чтобы он не потерял контроль над собой перед соцработниками.