Шофер. Назад в СССР. Том 3

— Ну тогда тем более я тебе не помощник. Извиняй, Титок.

— Мда, — он вздохнул, — ну тогда хотя бы мнением поделись. Вот как тебе кажется, если я ей хороший, дорогой подарок подарю, поможет?

— Это какой же? — Свел я брови к носу.

— Эх, — Титок потер шею и кисловато скривился, — пока и не знаю. Но, может, чего и придумаю.

— Ну попробуй, — я пожал плечами, — только даже не знаю, чего такое ты можешь ей подарить. Да еще и дорогое.

— Угу, — задумчиво возвел глаза к небу Титок, — незадача. Ну ладно. И на том спасибо!

— Да не за что, — сказал я, провожая Титка взглядом к его машине, — ты только в неприятности не угоди.

— Да капитально все будет! — Обернулся Титок на ходу, — вот увидишь!

Обед подходил к концу. От солнца, что было высоко, Кубанское небо казалось, чуть ли не былым. Жара крепчала. Даже в тени посадки все обливались потом. Кто выходил на солнце, тут же спешил спрятать голову от пекла.

Комбайны уже ушли на другой участок. Завтра подходил последний день учений. Ну а потом грянет прямое состязание. Советские и немецкие машины, на глазах у немцев станут показывать то, на что они способны в прямом столкновении.

— Игорь, погоди! — Притормозил меня Вакулин, когда я собирался уже хлопнуть дверью.

— А! Чего Евгений Герасимович?!

Викулин, одетый в светлые брюки, мешковатую рубаху-безрукавку и белую кепку, спешил ко мне с худеньким кожаным портфелем в руках.

— Дело у меня к тебе есть! Срочное!

— Ну, — я заглушил двигатель Белки, чтобы не перекрикивать, спрыгнул из кабины на устланную половой землю.

— Проблема у меня вышла, — сказал Вакулин, приблизившись, — причем такая, что хоть убей. И только ты мне в этом сможешь подсобить.

— Ну и что ж у вас там стряслось-то?

— Помнишь заявление, что писал ты мне на вступление в отряд? Потерял, — Вакулин пожал плечами, — куда-то засунул, а куда — забыл. И хоть умри, не помню! А мне надо его секретарю райкома направить, чтобы тот отчитался по проделанной работе в крайком.

— Хотите, — догадался я, — чтобы я вам его заново написал?

— Ну да!

— Давайте, Евгений Гирасимыч, напишу. Бумага с ручкой есть?

— Конечно, — кивнул Вакулин и полез в свой портфельчик.

Недолго пошуршав внутри чем-то, он достал единственный листик для печатной машинки, да ручку.

— Во! Последний остался! Повезло нам. Не будь бумаги, пришлось бы искать где-нибудь.

— Ну или, если бы вы не только мое заявление потеряли, но и еще чьи-то, — ответил, принимая листочек.

— Да не, — Вакулин улыбнулся, показал желтоватые зубы, — я всю стопку в кабинете храню. А твое, видать, не донес. Не помню! Ты не подумай, — строго свел он брови, — я не растяпистый. Просто вот, затерял.

— Да я и не думаю, — сказал я и полез в кабину Белки, потому как там удобнее было писать.

— Так-то я, — продолжал зачем-то оправдываться Вакулин, — все важные документы держу под ключом, в сейфе. А ключ только у меня и у… — Осекся он внезапно.

— Чего, — нахмурился я, — глядя на побледневшее Вакулинское лицо.

— Ну-ка отойдем, Игорь, — Вакулин подергал меня, сидящего в кабине, за штанину, — кое-что срочное надо мне тебе сказать. Похоже, возникла у нас с тобою проблема.

— Это что ж, — не понял я, — заявление вы потеряли, а проблема у меня?

Глава 8

— Если правильная ко мне пришла мысля, — сказал Вакулин задумчиво, — то у тебя тоже могут быть проблемы. Эх… Из-за меня, да. Но переговорить нам все равно надо.

— От кого прячемся? — Спросил я, глядя на Вакулина из Белкиной кабины.

Вакулин нахмурил брови, поджал свои тонкие губы. А потом покивал куда-то назад. Глянув в ту сторону, увидел я, как Алла Ивановна и Егоров болтают о чем-то с агрономом Николаенко.

— Значит, Евгений Герасимыч, думаете вы, что не потеряли мое заявление. Кто-то его, хм, взял.

— Думаю, — он кивнул.

— Ну ладно, — я выпрыгнул из кабины, — пойдемте поговорим.

Вакулин еще раз оглянулся на секретаршу бюро, и вместе мы потопали за машину. Стали с той стороны, под Белкиным именем.

— Думаете, Алла Ивановна? — Спросил я

— Очень может быть, — он покивал, — заявление ж чем ей ценно? Почерком твоим. Подписью. А за ней в прошлом замечались уже подлоги. Да еще и по такой схеме. С заявлениями.

— Вот как, — я задумался, тронул подбородок, — какие подлоги-то?

— Был скандал несколько лет назад. Собирали в край, со всего району добровольцев. Уж по какому поводу не помню, да вот ответственной назначена была тогда Алла Ивановна. Членом бюро она была, не секретарем.

— Ну и что? Подделала списки?

— Еще хуже, — пожал он плечами, — подделала подписи рабочих в списках. Кинься она раньше, желающие и так бы нашлись, да вот стала она доготавливать списки в последнюю неделю. Ну и не добралось народу. Так, они со всех заявлений, что в райкоме от граждан были по разным поводам, нашлепали туда подписей, мол согласные они.

— И как же она еще сидит на своем месте? — Я нахмурил брови, — это ж уголовное преступление.

— Угу, — снова кивнул Вакулин, — только Алла Ивановна увернулась. Перекинула все на подчиненную, Лидию Петровну Пересвет. Ну ее показательно пожурили. Выгнали из партии с позором. Судить, правда, не стали. А Аллочка осталась сидеть. Как я не давил на органы, чтобы поглубже в этом деле капнули, так и не смог добиться, чтобы и ее проверили. Есть у нее где-то нечестные подвязки. Только вот пойди найди где.

— Значит, — сложил я руки на груди, — думаете, и тут такая же история? Взяла она мое заявление, чтобы устроить подлог? А зачем ей? Не. Ну, конечно, мы с Аллой Ивановной совсем не друзья, да только надо ли так рисковать, чтобы мне просто подложить свинью?

— Ты ее не знаешь, — покачал головой Вакулин, — она хитрющая как лиса. Да только не очень умная. Возможно что-то есть у нее такое на уме. Может, ты задним числом, где числишься. Может еще, где пытаются тебя вписать. Я таких документов не видел. Но, — он вздохнул, — признаю, оплошал я тут. Очень оплошал.