Шофер. Назад в СССР
Шрифт:
— Да погоди ты Лушка, — остановил ее дед-шофер, — со своим чертом! Видишь человек молодой, видать, ученый. Щас нас тут рассудить, где черт, а где бабьи старики!
Женщины загалдели, принялись недовольно чихвостить старика.
— Тихо-тихо, дорогие станичницы, — официальным тоном вклинился я, — расскажите, как я уже просил, все по порядку. А тогда уже может я смогу вашему горю помочь.
— Вез я их значить, с вышнего свекольного поля, на низ, на тамошнюю свеклу, — начал дедок, — и вот такая неприятность приключилась…
Дедка-шофера я не знал. Даже не видел его раньше в гараже.
— Это какая же?
— Едем-едем, — продолжал дедок, — никого не трогаем. Я вот, рулю потихонечку. И тут мне сзади к-а-а-а-ак давай что-то грохотать. Я сначала подумал, — он развел руками, — что чудится мне, что уж от старости в голове стуки начались, как в древнем моторе. А потом слышу, орут бабьи голоса: пусти нас на волю! Черт! Черт нас всех погубит!
— И погубил бы! — Начала пышнотелая Юля, — и погубил бы, если б не я!
— Прошу, — остановил я женщину, — дайте сказать уважаемому товарищу. А потом и вам слово найдется.
Женщина хмыкнула. Сложила пухлые руки на объемной груди.
— Так вот, значица, — продолжал старик, — ну, я думаю, мало ли что? Может, кому плохо стало, али пожар, али еще кака напасть. Ну и свернул на край дороги.
Не успел выйти с кабины, как бабочки ну из дежурки выпрыгивать. Вопят, кричат. Наташка, — он кивнул на девушку с заплаканными глазами, — вообще в слезы! Говорят все, мол черт на них напал. А какой черт? Нам советская власть давно уж всем рассказала, что не бывает никаких чертей, ни других каких еще сказочных гадов.
— Да черт-то был! Черт! — Не удержалась Юлия, — вы гляньте, дорогой товарищ, на Наташину ножку! Кто ж с ней, бедной, такое учудить смог бы?!
Заплаканная девушка вышла из группы, приподняла разноцветную юбку, вытянула стройную лодыжку. На загорелой коже виднелись длинные, насыщенные кровью царапины.
— Видишь? Ранили ее нечистые силы!
— Вы погодите с нечистой силой, — остановил я Юлю, — расскажите лучше, как оно, с вашей точки зрения, было. Только по порядку. Спокойно и без эмоций.
Женщина задумалась. Видимо, соображала: как это, без эмоций-то рассказать? Но все же взялась.
— В общем, — начала она более спокойным, но все равно сильным голосом, — как дело-то было. Закончили мы с полем, свекольным, что там, на дороге, за посадкой раскинулось. Уж неделю там возимся, полим значить. Вот закончили и поехали на новое. Едем, значить, весело, задорно. Балакаем о своем.
Женщины, которые галдели и отпускали язвительные замечания, пока старик вел свой рассказ, теперь притихли. Согласно закивали головами. Старик, видя все это сплюнул.
— Говорим о своем, о бабьем. Шуткуем, значить…
— Давайте, уважаемая, ближе к делу, — поторопил ее я, — не то сбежит ваш черт, пока мы тут ля-ля разводим.
Женщины испуганно округлили глаза. Все как одна принялись заглядывать в полуоткрытую дверь дежурки.
— Ну так вот, — продолжила рассказчица, — едем-едем, судачим. И тут кто-то к-а-а-а-а-к завизжит! Как зафыркает! А следом и Наташка
в вой: караул! Меня заживо на куски рвут! Юбку сдирают!При этих словах, пострадавшая девушка, которую звали Наташей, смущенно опустила взгляд. На ее загорелых щеках выступил тусклый румянец.
— Так и что же произошло? — Посмотрел я на Наташу, — расскажи-ка, милушка, пожалуйста.
Девушка зарделась еще сильнее. Скрыла глаза под длинными белесыми ресницами. Принялась перебирать пальцы по худенькой косичке.
— Не стесняйся, не съем я тебя.
— Ну, — начала она совсем детским голоском, — сижу я, сижу. Никому зла не желаю. Болтаю с Иркой Нагульновой, — подтянула она за рукав свою подружку. Девочка смущенно кивнула. — А потом что-то из-под лавки к-а-а-а-а-к завизжит, как вцепится сначала в юбку, у потом и в ногу. И больно так вцепилась! Что у меня и дыхание захватило!
— А что это было, вы не видели? — Спросил я серьезно.
— Не видели, — покачала головой Наташа.
— А как же там увидишь? Света в будке этой нема, — вступила Юлия, — а окошки, едва ли не с горошину, да грязные, как в свинячем сажке. Ничерта не видно даже днем! Говорю я! Черт это! Черт и никто боле!
— Да какой черт-то! — Сплюнул в очередной раз дед, — нету никаких чертей! Нету и баста!
— А вот, — подбоченилась женщина, — коль такой умный, так давай! Сходи в дежурку, да сам посмотри! Ты тут промеж нами всеми мужик!
— Ну… я… — замялся дед, — не знаю… Может, и не черт… а Вдруг… — он забубнил себе под нос и отвернулся. Нервно закурил.
— Ладно, — хмыкнул я, — пойдем проверять, что за чудо на вас напало.
— Ой! — Заломила руки Наташа, — и не боитесь?! Оно ж вас разорвет!
— Глянем, — подмигнул я ей, — тут пока погодите. Сейчас я вернусь.
Я взошел по крутым ступенькам, откинул деревянную, в щелях дверь. Внутри и правда было темно. Если бы не дневной свет от распахнутой двери, внутри все походило бы на загустевшие сумерки. И казалось, на первый взгляд, было тут пусто. Ни души.
Когда я зашел внутрь, снаружи все ахнули, но приближаться к входу испугались.
Я пошел медленно и аккуратно, ловил каждый звук. Были у меня идеи, что могло так напугать колхозниц. Но чтобы проверить их, нужно быть тише воды ниже травы. Ну и держать ухо востро.
Воздух внутри дежурки был душный и затхлый. Единственный скромный лучик света пронизывал полутьму под крышей. То пропускала свет дыра, в которую, по мнению Юлии, забрался черт.
У стенок растянулись простые деревянные лавки, на которых и располагались колхозницы. В дальнем углу неровным шалашиком стояли тяпки с граблями. Я вышел на середину помещеница, прислушался, посмотрел по сторонам.
— Ну чаво там? — Раздался снаружи женский голос, — не видать черта-то?
Я не ответил, а только медленно опустился к полу. Заглянул под лавку и улыбнулся.
— Так вот что за черт тут примостился, — прошептал я тихо, — ну, иди сюда, чертяка!
Когда я аккуратно, спиной вышел к колхозникам, все снова ахнули.
— Живой! Ты смотри-ка!
— Черта-то видел?! Там он засел?
— Да нету там никакого черта, бабки! Говорю я, нету!
— А че это молодчик в руках несеть? Черное!