Шоколадник

— Я так горжусь тобой, Джеймс. Я знала, что ты не сможешь нас бросить.

— Мама? — Джеймс выдыхает.

Шоколадник игнорирует его. Его гноящаяся задняя часть свисает с края валуна, и он поворачивает голову на сто восемьдесят градусов.

— ЕСЛИ ТЫ ПРОСИШЬ, ЧТОБЫ МАЛЕНЬКАЯ ХЕЙЛИ БЫЛА В БЕЗОПАСНОСТИ, ТО ТАК И БУДЕТ. Я ОБЕЩАЮ.

Не останавливаясь, Джеймс шагает вперёд и занимает место под самым большим отверстием брата и отвратительным лицом его матери. Он становится на колени, как будто желая причаститься.

Взгляд Шоколадника устремлён на него.

— ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ, ДОРОГОЙ БРАТ.

Одно из щупалец Шоколадника сжимает чёрный ремешок на его шее и протягивает его Джеймсу. Он поднимает руку и берёт кожу.

— ПОТЯНИ ЕГО.

Джеймс думает о своей дочери, спящей в машине далеко над ними, невиновной в жертве, которую он собирается принести.

— Я люблю тебя, Хейли, — говорит он и дёргает за ремешок.

Неудержимый каскад диареи вырывается из Шоколадника, насыщая Джеймса. Вкус жидкого дерьма доводит его до полной сенсорной перегрузки. Он давится экскрементами, волокнистые фрагменты застревают в зубах, закупоривают ноздри и слипают веки. Поток врывается в его горло, и он глотает эти братские нечистоты, шокируя себя, наслаждаясь их ароматом, но зная, что это его единственный шанс спасти Хейли от его кровожадного брата-дегенерата.

После целой минуты постоянного изгнания приливная волна не показывает никаких признаков остановки. Джеймс отходит в сторону и чистит веки. Что-то не так, и когда он открывает забрызганные глаза, он понимает, что именно.

Дерьмо Шоколадника покрывает его кожу. Оно лежит в лужах и кучах вокруг него, но не светится. Это не «особый коричневый». В нём нет ничего особенного.

Стул Креба переходит в тонкую струйку, окрашивая камни под ним. Его задница больше не похожа на их мать.

Джеймса тошнит, его переполняет вонь и сырость отходов брата, его глаза слезятся, когда его рвёт бесчисленными экскрементами к его ногам.

Всё ещё мучаясь рвотными позывами, он смотрит на своего брата на валуне над ним.

— Почему… ты не сыграл… в Коричневую игру?

Лицо Шоколадника превращается от весёлого в яростное. У него огромные зубы. Его вращающиеся зрачки исчезают в затылке, а череп становится фонарём, который Джеймс видел двадцать два года назад, освещая пещеру больными лучами из его глаз и рта.

Шоколадник бурлящим голосом говорит:

— ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ КОРИЧНЕВОЙ ИГРЫ.

Нечёткое движение, и что-то врезается Джеймсу в живот, чуть ниже его рёбер. Он смотрит вниз, задыхаясь.

Гарпун тускло-коричневых экскрементов пронзил его.

Шоколадник ревёт:

— ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА НАЗАД — НОМЕР ДВА, НОМЕР ДВА — ТЫ БРОСИЛ МЕНЯ УМИРАТЬ И УШЁЛ!

В ужасе, затаив дыхание, Джеймс дотрагивается до пронзившего его копья. Оно с длину его ладони, и кровь течёт по его рукам, шокируя своим обилием. Если кровотечение не убьёт его, обязательно убьёт инфекция.

Огни головы Шоколадника вспыхивают и сверкают, освещая бесконечные щупальца, заполняющие комнату.

— ДАЖЕ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЫ ПЫТАЛСЯ УБИТЬ МЕНЯ, Я ПРЕДЛОЖИЛ ТЕБЕ ВЕСЬ ШОКОЛАД, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ЗАХОТЕТЬ МАЛЬЧИК, А ТЫ УБЕЖАЛ!

— Что ты ожидал? — Джеймс задыхается, схватившись за живот. — Мне было десять.

— Достаточно много, чтобы быть хорошим мальчиком для брата.

Борясь с болью, прищурившись, чтобы посмотреть в лучи головы своего брата, Джеймс говорит:

— Но я ведь здесь, не так ли?

В ответе Шоколадника есть только отвращение.

— ТОГДА Я ПРЕДЛОЖИЛ ТЕБЕ ВСЁ, НО ТЫ ОТКАЗАЛСЯ. СЕЙЧАС ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ НИЧЕГО.

Джеймс чувствует вкус крови.

— Но… ты сказал… семья значит всё.

— ТЫ БОЛЬШЕ НЕ СЕМЬЯ. А ТВОЯ ЖЕНА, СЫН И ДОЧЬ ТЕПЕРЬ МОИ.

Шоколадник поднимается с валуна на крутящейся платформе из змеевидных конечностей.

Теряющий кровь, Джеймс готовится.

Сияющий взгляд Шоколадника пронзает сеть танцующих щупалец.

— Я ВСЕГДА ГОВОРИЛ, ЧТО ВСЁ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДЕРЬМО. ТЕПЕРЬ ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ.

Джеймс разворачивается и пробивается сквозь Табби и Райана, которые рычат, когда он проходит.

— НЕКУДА ИДТИ, ДЖЕЙМС!

Ему всё равно. Табби и Райан потеряны навсегда, но если у него будет малейший шанс добраться до Хейли раньше его брата, он постарается. Его дочь — последнее, что у него осталось.

— Дже-е-еймс! — он слышит крик Табби. — Я съем всё, что у тебя внутри!

Пока он бежит в агонии, другие голоса кричат из глубины чёрной пропасти по обочине шаткой каменной тропы. Он спешит вверх по склону, истекая кровью и в ужасе, и к нему возвращается воспоминание из давних времён: маленький мальчик бежал, спасая свою жизнь.

На этот раз он бежит за Хейли.

Райан кричит из глубины:

— Мамочка! Я хочу папин шоколад!

— У тебя он будет, милый! — говорит Табби. — Мы очистим его тюбики от всякой жижи!

Джеймс бросается с хрипом сквозь мрак. Воспоминания приходят к нему: время Коричневой игры, когда он сидел с Кребом на его кровати и смотрел, как его брат кормит животных своими сверкающими экскрементами. Он помнит, как чувствовал вину, когда натягивал шейный ремешок брата и позволял «особому коричневому» течь. Бедные существа преображались, трансформировались и распадались на куски дерьма. Он не может допустить, чтобы такое случилось с Хейли, независимо от того, собирается ли Креб каким-то образом сохранить ей жизнь или позволить ей умереть. Не всё должно превращаться в дерьмо.

Сумасшедшие фигуры карабкаются на холм: безголовые существа, визжащие звери и мутанты, состоящие из того, что человеческое тело создано, чтобы отвергать.

Когда он видит перед собой точку дневного света, ему преграждает путь большая фигура: Изабелла. В панике она приседает и тянется к каменистой щели. Вещи, которые эта женщина хотела украсть у Джеймса, не имеют большого значения сейчас, когда он умирает, и когда он видит ужас на её лице, он испытывает ещё б'oльшее сожаление.

Слово сорвалось с его уст прежде, чем он осознал это:

— Беги!

Мускулистая женщина поднимает голову, широко раскрыв глаза, и с усилием вытаскивает что-то металлическое из земли. Она возится с ним нервными пальцами, и он вылетает из её рук.

— Блять! — она ругается.

Она поворачивается и уносится прочь, к земле наверху.

Джеймс подходит к тому месту, где она сгорбилась, и берёт пистолет. Он наблюдает, как Изабелла поднимается через освещённую светом дыру и возвращается на землю.

Вслед за ним из-за склона поднимаются ещё больше скользких гротескных существ. Другие несутся из ответвлений туннеля или устремляются к нему из темноты, а за ними кружащийся водоворот щупалец Креба пробирается в глотку туннеля.