Шон Т. Смит - Слезы Авраама

– Который сел нам на хвост - сказал Карлос.

– И это тоже, - кивнул Мартинез.
– Но есть кое-что, что идет нам на пользу.

– Что?

– Он думает, что мы мертвы.

Ки-Уэст. Флорида.

Сюзанна проснулась с рассветом. Она прошла по холодному полу, заварила кофе и села за стол. Её кабинет находился в спальне, и его украшал вид бассейна, зелени и океана из окна. Она с каким-то пренебрежением посмотрела на экран монитора. "Зачем заморачиваться?"

Приближался крайний срок сдачи романа, писать который ей было попросту лень. Она заставляла себя писать каждое утро, но не слишком сильно трудилась над книгой - романтической повестью в антураже Флоренции эпохи Ренессанса. Сложно было выписывать романтические и постельные сцены, когда в собственной жизни она переживала развод. "А теперь, моего издателя, скорее всего, уже и нет".

Дом был пуст, его освещал тот особенный свет, который может быть только во Флориде в декабре, когда вся остальная страна лежит в снегу. Она взглянула на бассейн, на океан, на качающиеся на волнах лодки. Люди, которые владели домом на той стороне канала, бывали в нем лишь несколько недель в году, сейчас были там. Она познакомилась с ними, когда их с Генри позвали на одну из устроенных соседями вечеринок, куда нужно приходить в смокингах, вечерних платьях и жемчужных ожерельях. Генри выглядел несчастным и они ушли где-то через час. Сюзанна улыбнулась, вспоминая о том случае.

***

Струнный квартет играл "Времена года" Вивальди и ночь сверкала шиком и бриллиантами. Гости двигались с утонченным изяществом, небрежно попивали шампанское, говорили о яхтах, и лыжных курортах. В центре бассейна стояла ледяная скульптура русалки.

– Знаешь, у меня официально диагностировали посттравматический синдром. Если я их тут всех перестреляю, мне ничего не будет, - прошептал Генри.

– Замолкни, - хихикнула Сюзанна.
– Я, знаю, что они отвратительны.

– Ну, так пойдем отсюда, - он поцеловал её в шею именно так, когда хотел соблазнить её, когда знал, что она ему не откажет.

– Ещё полчаса и я вся твоя.

– Ну, ладно.

К ним приближалась пара. Прятаться было негде.

– К бою. Я бы сказал, четвертый размер.

– Третий - ответила она.
– Обычная ставка?

– Договорились.

А затем:

– Привет, меня зовут Сюзанна. Рада познакомиться...

"Да, это я написала. Нет, экранизации не будет. Да, мой муж служит в армии. Нет, у него нет для вас жутких кровавых историй".

Пару часов спустя, когда они уже лежали в кровати, мокрые от пота, он водил ей пальцами по спине.

– Ты опять мурлычешь, - сказал он.

– Ты знаешь, что любишь меня.

– Ага. А ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь.

– Полагаю, для нас это работает в обе стороны.

– Невозможно спорить, - вяло сказал Генри. Это означало, что он уже почти спал. Старина Генри, в которого она без памяти влюбилась. Не тот, кем он стал позже.

Она повернулась и дотронулась до его щеки.

– Как они это делают? И, главное, зачем?

– Понятия не имею, - ответил он, запуская руки в интересные места.

Ещё час спустя, она спросила:

– Серьезно, зачем? Зачем жениться на четырех женщинах? В смысле, разве не наступает такой момент, когда становится понятно, что достаточно?

– Ну... ты же её видела.

– Свиньи.

– Какие есть. Но титьки-то были просто шикарные. Уж я-то понимаю.

– Уф.

– В смысле...

– Значит, эти...

Всходило солнце, заливая комнату золотом. Генри посмотрел на неё и на его лице читалась какая-то грусть, неожиданная для неё.

– Скажи, - тихо спросил он.
– Ты заменишь меня более молодым образцом, когда придет время?

– Никогда.

– Деньги приносят беспокойство и делают глупым. Ты теперь богата.

– Погоди.

– Разве это не правда?

– Да, мы богаты. Полагаю, что так. Мне нужно бегать по потолку от радости. Немного избито, но суть мне нравится. Ты старомоден. У тебя есть характер.

– У тебя лучше получается.

– В смысле?

– Играть в эти богатые игры. Танцевать. Ты там, как рыба в воде. Ты сливаешься с ними, даже не пытаясь слиться. Ты их часть. Ты не подыгрываешь.

– Херня. Херня полная. Никакая я не часть. Это называется жизнь. Я продала книгу. Радуйся. И не пытайся...

– Сюзанна, тебе нравится внимание. Ты не получала его в достаточной мере от родителей, потому что им на тебя было плевать. А сейчас ты восполняешь этот пробел. Ты меняешься. Возможно, тебе это не заметно, но я-то вижу.

– Не говори о моих родителях. Только потому, что твоя мать была тупой деревенщиной, а отец бедняком, не дает тебе такого права. Деньги - лишь инструмент. Они не делают тебя злым. И, совершенно точно, блин, они не делают злой меня. Мне кажется, ты уже давно об этом раздумываешь. Теряешь чувство безопасности? Ты же долбанный рейнджер!

Он выпрыгнул из кровати. Полез в ящики, достал одежду.

– Ага, - сказал он.
– Ты выросла в обеспеченной семье. Тебе повезло. Твой батя конченный мудак, а мать ещё хуже. Твои слова. И хватит об этом.

– Вернись и сражайся, как мужчина, мать твою! Не смей убегать!

Но он вышел, хлопнув дверью и не возвращался до темноты. А она всё гадала, что же испортило такое прекрасное утро.

***

Воспоминание о хорошем дне ушло и Сюзанна нашла себя в той же комнате, залитой тем же золотым светом, сложившей голову перед компьютером, который она так и не включила, перед книгой, которую она никогда уже не допишет.

– Мама!
– в дверях появилась заспанная Тейлор.
– Я кушать хочу. Сделай хлопьев!

– Конечно, милая, - ответила Сюзанна.
– Через минутку, хорошо?

– Хорошо, - звонкий голос Тейлор прекрасно подходил этому утру.
– Мне снился большой волк. Но это был хороший волк. Большой черный волк. Он помогал людям. Он милый.

– Сходи, посмотри "Улицу Сезам", радость моя. Завтрак будет через минуту.

– Хорошо, - пропела Тейлор.
– Поцелуйчик!
– она подбежала к Сюзанне, обняла за шею и поцеловала в щёку.

Сюзанна смотрела, как её дочь убегает, шлепая по полу босыми ногами, как вьются её белые кудри.

Сюзанна не плакала пятнадцать лет, с тех пор, как умерла её кошка Мисси, когда она ещё училась в школе. "Выпрямись, соберись и выкинь дерьмо из головы" - обычно говорил отец, когда она была маленькой и хотела заплакать.

– Слезы это некрасиво, милая, - говорила мать.
– Они показывают, что ты слаба.

Но сейчас она заплакала. Из груди поднялся рёв, слезы потекли по щекам. Прорвались годами скрываемые эмоции, сожаление, осознание допущенных ошибок. Она стукнула кулаком по столу, не обращая внимания на боль. Она оплакивала своё прошлое, ту маленькую девочку, которой говорили "собраться". Она била по столу, будто он был виноват в том, что она испортила свою жизнь. Она не обращала внимания на то, что действительно было важно. На четырехлетнее счастье, которое топало по полу, на искреннюю любовь и нежный голос своего мужчины. На декабрьское солнце, светившее над водой. Вот это было важно. Она искала цели в жизни, но, казалось, упустила самую важную.