Шотландская сага

Хью искренне сожалел об отъезде своего друга, но для долгой печали не было времени. Эскадрилья возвращалась в Тангмир на следующее утро, и «харрикейны» готовились к предстоящим сражениям. Не исключено, что им придется сражаться во время их перелета на Юг.

Тем же вечером, прежде чем лечь спать, Хью написал три письма. Первое — Абигейл Кэмерон, в котором сообщалось, что он встретился с Джеймсом. Он уверял ее, что хотя ее сын, возможно, и не сможет написать ей о своем новом месте назначения, с ним все в порядке и он будет вдалеке от полей сражения в ближайшем обозримом будущем. Второе письмо — Эльзе Росс, где Хью попытался выразить некоторые, но не все свои чувства к ней.

Третье письмо, гораздо длиннее предыдущих, предназначалось его родителям в Миссури. Он сообщал им о своем коротком отпуске, проведенном в Гленелге, о Ратагане и в подробностях описал свою встречу с Эльзой Росс. Когда он приклеивал марку на конверт, он улыбался, прекрасно представляя, как его мать отреагирует на рассказ о знакомстве с Эльзой. Потребуется огромная сила убеждения со стороны отца, чтобы не дать ей сесть на первый же корабль, пересекающий Атлантику. Она будет совершенно убеждена, что ее единственный сын разрушил ее матримональные планы, которые она вынашивала со дня его рождения.

Эскадрилье не пришлось вступить в бой по пути на юг, но отчаянная борьба за господство над небом все нарастала. Эскадрилья получила приказ участвовать в ночном вылете спустя только несколько часов после ее прибытия в Тангмир. Этот вылет чуть было не оказался последним для Хью. Эскадрилья взмыла в небо, образуя огромное «крыло», новый тактический ход, дающий преимущество перед врагом и обеспечивающий надежную защиту от налетов немецких истребителей, сопровождающих бомбардировщики. Но некоторые опытные пилоты не были в восторге от новой тактики. Они жаловались на то, что будут вынуждены кружить более десяти минут, поджидая, пока к ним не присоединятся оставшиеся самолеты эскадрильи, теряя напрасно драгоценные минуты и топливо, которое можно было бы использовать для атаки на врага.

Однако в этот раз все складывалось удачно. Отдельные эскадрильи, составляющие это «крыло», очень быстро заняли исходную позицию. Огромное скопление самолетов описывало круги и набирало высоту, направляясь не на Лондон, как обычно, а держа курс на Бристоль, где ожидался воздушный бой. Когда это большое формирование самолетов летело на северо-запад, каждый пилот «харрикейна» или «спидфайра» чувствовал себя в непривычной безопасности, наблюдая из своей тесной кабины небо, в котором было полным-полно британских истребителей.

Для немецких пилотов стало совершенной неожиданностью, когда большое количество истребителей спикировало со стороны солнца на сосредоточение немецких бомбардировщиков. Для эскорта немецких истребителей, выдвинувшихся на переднюю позицию, было еще большей неожиданностью узнать, что у военно-воздушных сил противника достаточно истребителей позади, чтобы разделаться с ними.

Британские истребители бросились наперерез германской воздушной армаде над пригородом Бристоля, и многие бомбардировщики тотчас же сбросили свои бомбы и развернулись назад, держа курс на юг и восток, чтобы избежать пулеметов британских самолетов-истребителей.

Хью спикировал к бомбардировщикам и дал быструю очередь по веретенообразному «Дорньеру-17». Пули настигли цель, но в кишащем самолетами небе творилась полная неразбериха, и было невозможно проследить за результатом этой атаки.

Он погнался за другим бомбардировщиком, держащим курс на юг, но ему пришлось прекратить атаку, когда на помощь решительно бросился «Мессершмитт-109». Четыре или пять минут оба пилота выводили в небе смертельные узоры — каждый пытался взять противника на прицел своего пулемета.

Немецкий пилот первым решил прервать эту бесконечную дуэль, убедившись, что уровень топлива в его машине угрожающе снизился. Он взял курс на юг, в направлении моря, которое было ясно видно в нескольких милях от них.

Хью теперь был достаточно далеко от места воздушного боя, но у него все еще оставалось много боеприпасов. Он уже почти повернул снова на Бристоль, когда увидел под собой тень двухмоторного самолета, бегущего по зеленым полям побережья. Взглянув на источник тени, он неожиданно узнал «Юнкерс-88», летящий низко на большой скорости.

Хью пустил свой «харрикейн» в резкий вираж, набирая высоту, чтобы оказаться над немцем, чуть позади его, но его заметили, и, пока он пошел в пике, немецкий самолет вошел в бочку, поднимаясь все выше, чтобы пилоту было удобнее нанести сокрушающий удар.

«Юнкерс-88» — самый скоростной из немецких бомбардировщиков, которые использовались для налетов на Британию, а пилот этого был к тому же умелым. Несмотря на все попытки Хью, пока он выбирал позицию, из которой ему было удобно атаковать врага, оба самолета были уже над морем, далеко от берега.

Теперь самолеты летели низко над водой, и Хью бросил свой «харрикейн» под таким углом, чтобы, как он надеялся, пули его пулемета попали в кабину бомбардировщика. Однако пилот «юнкерса» снова удачно уклонился. На этот раз, когда бомбардировщик пытался отлететь подальше от моря, используя все две тысячи четыреста лошадиных сил обоих двигателей, Хью позволил своему «харрикейну» попасть в радиус действия оружейной башни противника.

Стрелок был не менее ловок, чем пилот. Не прошло и двух секунд, как сорок крупных пуль из пулемета превратили корпус двигателя «харрикейна» в решето. Когда двигатель «роллс-ройса» протестующе зачихал, из поврежденного бака полилось горячее черное масляное топливо, заливая плексиглассовое переднее стекло кабины Хью, как будто из артерий раненого истребителя полилась кровь.

Хью рванул дверцу кабины, благодаря Бога, что стекло не заклинило. Он был так близко к морю, что приходилось действовать, как часы. Это сработало. Как только он прекратил управлять самолетом, двигатель «харрикейна» заглох, и самолет лениво стал заваливаться на бок. За минуту до того, как нос истребителя наклонился вниз и он полетел в море, как подбитый фазан, Хью выпрыгнул.

Его дыхание перехватило от толчка, когда парашют раскрылся, и через мгновенье он погрузился в воду. Несколько минут он плавал в воде, пытаясь освободиться от парашюта и накачать воздух в спасательный жилет, молясь, чтобы он не оказался поврежденным.

Истребителя нигде не было видно; должно быть, он ударился о воду и затонул. Хью с облегчением увидел, что и «Юнкерс-88» исчез из поля зрения. Пилот понимал, что он беспомощно барахтается в воде, его могут и подстрелить.

После шума и беспорядочных действий в последние полчаса тишина открытого моря давила на уши. Вокруг расстилался бескрайний водный простор.

Неожиданно Хью осознал, в какое трудное положение он попал. Только команда немецкого бомбардировщика знала, что он выпрыгнул из «харрикейна» на парашюте, но вряд ли они станут докладывать об этом кому-нибудь, кроме как своему офицеру разведки в эскадрилье. Если и придет спасательная команда, то ее пошлют немцы. Если…