Шоу продолжается

[*Vocal fry, фрай-фонация, или просто фрай — манера исполнения с расщеплением, то есть — с легким хрипом в начале фразы. Часто используется для большей драматичности.*]

Хару и Ноа удивленно переглянулись, немного разогрели голоса — буквально минутная распевка, а потом начали пробовать. Роуна не сразу все устроило — тут нужно выше, тут ниже, тут громче, нужно больше четкости. Провозились с первыми строками минут десять. Потом перешли к следующим. Немного досталось Сухёну: Роун хотел, чтобы тот исполнил строку прехоруса, но парню никак не удавалось найти такое звучание, которое бы устроило их немного странного продюсера.

На совместный разбор песни ушло больше часа. До слез Роун никого не довел, но пару раз переходил на крик. Хару в полной мере ощутил, насколько странно с Роуном работать. Такой добрый и понимающий человек, все объясняет, все показывает, а потом — бац! — и начинает громко ругать за что-то.

Казалось бы — они разобрали вокал, теперь будет проще записать. Но нет, в вокальной кабине Хару провел минут сорок. Переписывал партии снова и снова, потому что Роуна не все устраивало.

— Можешь петь припев ниже? Так твой голос звучит сексуальнее, — говорил Роун в микрофон.

Хару тяжело вздыхал. Раньше он так пел на Мёндоне, это действительно выигрышно звучит, он и сам это знает. Но во время шоу стало понятно, что такая манера исполнения требует больше воздуха, поэтому будет тяжелее дышать во время танца, он может начать хрипеть и проглатывать слова. Однако Роун был неумолим — отрепетируешь позднее, у тебя больше двух месяцев. Главное — красивое звучание трека. Причем, Роун так относился ко всем. Можешь в спокойном состоянии? Научишься делать это в танце!

Потом, когда Хару уже закончил работу над своими партиями и ждал, пока запишутся остальные, он понял, что песня действительно приобретает очень интересное звучание. Смены регистров, сложные вокальные техники, звук объемный, очень… брутальный. Как будто рок-звезды решили уйти в к-поп.

Чанмин, правда, был немного недоволен. На демо у песни был бридж с рэпом. Чанмин его записал, но Роуну не нравился итоговый вариант. Он что-то переделал в музыке и заставил Чанмина прочитать эти же строки, только медленнее, более низким и спокойным голосом. Из-за этого свои умения как рэпера Чанмин в этой песне продемонстрировать не сможет. Зато, стоит отдать должное, потом контраст с прехорусом был изумительным — от низкого почти-шепота Чанмина — к чистому и высокому вокалу Юнбина.

За время записи Хару сильно устал, но домой они не пошли. Начали записывать сначала «Must be nice», а потом и «Lose control». Все — долго, вдумчиво и с проработкой деталей. Некоторая робость перед Роуном прошла, они начали разминаться в студии — устали сидеть на одном месте. А Тэюн, который эту ночь почти не спал, вообще уснул на диване. Менеджер Квон был с ними все это время, принес всем кофе где-то часов в девять вечера, когда они только начали записывать старые песни.

Хару начал замечать что-то интересное. Песни претерпели заметные изменения в звучании. Роун делал сильный акцент на разнице голосов и узнаваемой манере исполнения. Хару, например, приходилось очень нелегко. У него широкий диапазон, но на шоу, например, он обычно брал высокие ноты, потому что ему они даются легко, а остальным для этого приходится постараться. И эта обязанность никуда не делась — он все еще сам исполнял все самые высокие партии. Но Роун хотел слышать еще и природный тембр Хару, то есть более низкий голос. Он все повторял что это очень сексуально звучит.

У Роуна вообще многое описывалось словом «sexy». Ноа должен чаще демонстрировать свой джазовый вокал, потому что это «sexy». Тэюн — петь ниже, потому что «sexy». Юнбин становится «sexy», если добавляет побольше эмоций в голос. А Шэню достается большинство двусмысленных фраз, потому что он весь «sexy». Про то, сколько всего «sexy» у Хару, даже вспоминать неловко.

Оказывается, во время записей треков для шоу Роун сдерживал себя, на деле он… ну, немного пошляк. И совсем не-немного матерщинник. Он не особо креативен в этом, поэтому чаще всего в студии звучало его коронное «сэкс-сии» и тихие «щибаль», «чэнг-чанг» и «ттонъ».

Из студии они всемером вышли в половине двенадцатого. Машина развезла всех по домам, причем тут Юнбину и Чанмину повезло меньше всех — они живут далековато от студии.

У Хару дома все спали, кроме бабули. Она сидела на кухне и вышла его встречать.

— Почему не спишь? — обеспокоенно спросил Хару. — Я же написал, что буду поздно.

— Как я могу заснуть, когда мой любимый внук еще не вернулся. Голоден?

— Нет, — отрицательно покачал головой Хару, — Во мне плещется три кружки крепкого кофе, но я все равно безумно хочу спать.

— Снимай верх. Руки у меня, конечно, уже не такие сильные, но хоть немного напряжение сниму.

Хару пришлось прямо в гостиной стянуть не только пальто, но и новенький кардиган с футболкой. Лег на диван, бабуля промяла ему какие-то точки на спине и, действительно, усталость стала ощущаться иначе — слабость есть, но напряжение отступило.

Попутно бабуля задавала ему вопросы и Хару рассказал все, что с ним произошло за день — и про разговор с Сон Анки, и про Им Минхёка с его милой родственницей, и про стилиста, и про долгую работу в студии.

— Им Минхёк тебя не узнал?

— Нет. А должен был? — удивился Хару.

— Твой прадедушка помог его отцу, — с улыбкой ответила бабуля. — Твой дедушка уважал господина Им, тот умер лет десять назад. Минсо к нам не ходила, а вот с Минхёком лично я знакома, хотя он мог меня и забыть — он подростком тогда был.

Хару удивленно захлопал глазами:

— То есть, когда Им Минсо сказала, что дедуля кажется ей знакомым, он решил сделать вид, что ее не знает? — скептически уточнил Хару.

Бабуля расхохоталась:

— Он мог. Он не показывает этого, но, на самом деле, ему не очень нравится, когда его узнают те, кто был знаком с ним… раньше. Кроме того… он действительно не знаком с Им Минсо. Возможно, она видела его на старых фотографиях, поэтому он и кажется ей знакомым. Но ты от дедушки в плане внешности унаследовал только телосложение, так что вы не особо похожи. Ты же не единственный Нам на весь Сеул.

Хару с улыбкой кивнул. Нам — не самая распространенная фамилия. Но и не редкая, их таких по Корее точно больше тысячи человек ходит. Подозревать каждого в том, что он — знакомый твоего отца…

— Как, оказывается, тесен мир, — удивленно покачал головой Хару. — Я и не подумал бы, что вы могли их знать. Тогда кто такая Наён?

Бабуля пожала плечами:

— Не знаю. Я даже не знаю — есть ли дети у Минхёка и Минсо. Возможно, чья-то дочь. Минхёк в молодости жутким повесой был, она может быть его внебрачной дочерью. Да и какая разница? Или… тебе понравилась девочка?

Хару недовольно фыркнул, уходя от ответа. Но, на самом деле, понравилась. Не так, конечно, чтобы грезить о ней ночами, но… у него в последнее время из-за стресса и напряжения отношение к женскому полу несколько негативное. И так все плохо, еще они тут ходят… в мини-юбках. При этом ведь даже флиртовать ни с кем нельзя — агентство бдит, фанатки внимательно наблюдают, так что Хару пока и думать страшно о нормальных отношениях. Но, если бы всех этих проблем не было, он бы точно взял номер у Наён. Но… сначала карьера, потом девчонки.