Шоу Уродов

Перемежевать свою речь оскорблениями и ругательствами были еще одной раздражающей чертой Крейга. Она была не ханжой, и могла в чувствах выругаться. Но склонность Крейга к сквернословию была патологической. Иногда он и фразы не мог сказать, чтобы не приправить ее матом. Подумав об этом, Хизер внезапно поняла, как устала от него. А презрительным отношением к ее интересам он просто топтал ее любовь.

Любовь.

Хизер едва не засмеялась, подумав об этом чувстве. Между ними никогда не было любви, и никто даже не притворялся, что она – залог их отношений. Все, что удерживало ее рядом с ним – это безудержный секс, просто плотская похоть.

Она снова вздохнула.

Парень шлепнул ее по плечу. Сильно.

– Что ты так вздыхаешь?

Не отвечай ему. Не надо. Потерпи его еще чуть-чуть. Думай о маме.

– Ничего.

Его кулак снова врезался в ее плечо.

– Херня. Хватит быть такой ебаной пиздой и скажи мне, что у тебя на уме, сука.

Девушка холодно посмотрела на него.

– Не называй меня так.

Уголок его рта дернулся, словно он хотел ухмыльнуться, но передумал.

– Я буду называть тебя так, как захочу... сука.

Автомобиль с визгом остановился на обочине дороги, когда Хизер вдавила педаль тормоза в пол. Крейг завизжал и завалился вперед, ударившись головой о лобовое стекло, после чего его откинуло обратно сиденье. При виде страха в его широко раскрытых глазах она одновременно почувствовала удовлетворение и стыд.

Однако у Крейга эмоции были вовсе не так разносторонни.

Его глаза сузились до тонких щелочек, а лицо исказилось от ярости, отчего смазливое личико стало уродливым.

– Ты, пизда. Ебаная пизда!
– Тон его голоса резко понизился, и он улыбнулся, мерзко и мстительно.
– Ты за это заплатишь.

Он потянулся к ее сумочке, но Хизер успела среагировать на наносекунду быстрее. Ее рука нырнула в открытую сумку и достала револьвер 38-го калибра, подаренный ей предыдущим парнем. Она прижала ствол револьвера к его переносице. Хизер сама была поражена тем, как хладнокровно действовала. Она чувствовала себя удивительно собранной, а ее голос звучал властно.

– Убирайся. Сейчас же.

Крейг вытаращился на нее, его рот открылся в недоумении. Но он быстро пришел в себя, знакомая ухмылка вернулась, и он сжал руки в кулаки.

– Хрен тебе. Попробуй меня заставить.

Хизер улыбнулась.

– Ну раз ты так просишь.

Крейг нахмурился.

– Что ты сказала?

Она взвела курок револьвера, шире раздвинув губы в улыбке. Несмотря на сохраняемое хладнокровие, ее сердце колотилось, ударяясь о стенки грудной клетки, с барабанным боем. Однако адреналин, текущий по венам, заставлял ее чувствовать себя смелее, чем обычно.

– Вылезай из моей машины, - сказала девушка, как и прежде, спокойно.
– Или я убью тебя.

В глазах Крейга впервые мелькнуло сомнение. Но, как человек, привыкший к тому, что любое его мнение являлось неоспоримым, категорически отказывался принимать то, что ему впервые дали отпор.

– Ты уверена, сучка? Сделаешь это, и я всем расскажу о том, что ты когда-то сделала.
– Он мрачно усмехнулся.
– Понимаешь, о чем я? Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты направила эту штуку человеку в лицо? Хочешь, блядь, чтобы все об этом узнали? Особенно твоя милая старенькая мамаша. Так что убери эту чертову пушку.

У Хизер все похолодело внутри. Они договорились с ним больше никогда не говорить об этом. Она старалась вычеркнуть этот инцидент (только инцидент – и ничего более) из памяти и никогда не вспоминать о нем, притворяясь, что этого никогда не происходило.

Но ярость, которую она чувствовала сейчас, не проходила. Он зашел слишком далеко. К черту последствия. Она не хотела, чтобы этот ублюдок находился в ее машине еще хоть минуту. Хизер резко наклонилась над ним, дернула за дверную ручку и толкнула дверь так сильно, что ручка сломалась, оставшись у нее в руке. Так как Крейг никогда не пристегивался, ей удалось, собрав все свои силы, выпихнуть его в открытую дверь. Он вскрикнул и выругался, упав на усыпанную гравием обочину дороги и скатившись с насыпи в овраг. Хизер снова наклонилась, ухватилась за верхнюю часть двери и захлопнула ее с сильным стуком.

Устроившись на сиденье, Хизер в зеркало заднего вида увидела, как Крейг поднялся на ноги.

– Я убью тебя, Хизер! Ты, блядь, слышишь меня!?

Хизер услышала его шаги по гравию, когда он, пошатываясь, направился к машине. Она включила передачу и вдавила педаль газа в пол. Старая машина рванула с обочины, обдав Крейга облаком пыли. Когда девушка наконец снова взглянула в зеркало заднего вида, то уже не смогла разглядеть его в кромешной тьме. Она надеялась, что видела его в последний раз. Но сознание напомнило ей реальные перспективы. У нее задрожали руки, когда она осознала незавидность своего положения, и ей пришлось крепко вцепиться в руль, чтобы удержать автомобиль на дороге.

Он живет с тобой, идиотка,– напомнил ей тревожный голосок в голове.
– Он вернется к тебе домой. У него есть ключ, помнишь? И он украдет или уничтожит все, что тебе дорого. О, за это точно придется заплатить.

Но Хизер заставила этот голосок затихнуть.

Она попыталась абстрагироваться, прислушавшись к шуршанию шин по асфальтовому покрытию - единственному звуку, слышимому сейчас, кроме ее дыхания.

Девушка вздохнула и снова улыбнулась.

Справа появился зеленый дорожный знак:

ПЛЕЗАНТ-ХИЛЛЗ, 7 МИЛЬ

* * *

Крейг смотрел, как задние фары "чевелля" уменьшаются, превращаясь в почти незаметные точки света. Затем они совсем исчезли в темноте, и он, наконец, полностью осознал, что остался один на шоссе ночью.

Направившись пешком в сторону Плезант-Хиллз, он утешал себя мыслями о мести. Он улыбался, представляя выражение ужаса на лице этой дряни, когда он отнимет у нее оружие и затолкает ствол ей в рот. А, возможно, и не в рот, а какое-нибудь из других ее естественных отверстий, которых у нее было предостаточно.

Воображение пошло дальше.

Он представил, как она трясется, умоляя сохранить ей жизнь.

Он представил, как смеется и нажимает на спусковой крючок, и красный фонтан вылетает у нее из затылка, прямо как в кино.

Крейг снова улыбнулся.

– Да, детка. Папочка поставит тебя на место раз и навсегда.

Глава 3

В двадцатый раз уже клоун пронесся вприпрыжку мимо открытой двери спальни, как маленькая девочка на детской площадке. Он пел веселую песенку на немецком языке. Элис Кэмпбелл не понимала по-немецки, но в припеве часто звучало слово "фройляйн".