Шоумен. Ментовские оборотни

Гриша развернулся и, медленно переступая ватными ногами, как лунатик, пошёл прочь, но спастись бегством ему не позволили. Лысый всполошился. Он ещё с пропавшими деньгами не разобрался, а тут и чудо-фонарю ноги явно пытались приделать. За такие потери и из органов могут попросить.

– Эй! – крикнул лысый. – Стоять!

Демонстративно оглохший на оба уха сразу Гриша продолжал движение. Лысый нагнал его в два прыжка, попытался отнять фонарь и тут заметил неладное.

– Э-э-э! – сказал он, сильно изумляясь. – Руки у тебя светятся!

– Ничего они не светятся, – парировал Гриша голосом таким жалобным, который выдавал его с головой.

– Да как же не светятся! – всё больше изумлялся лысый. – Вот посмотри-ка!

– Да вижу я, – отвечал на это Спиридонов. – Руки, в смысле. И ничего такого там особенного нет.

– Неужто? – не верил Грише лысый, а верил собственным глазам.

– Ну чего вы ко мне привязались? – канючил Гриша чуть не плача.

А тут и другие подошли ребята в штатском.

– Ведь светятся! – ещё увереннее сказал лысый.

И все вокруг согласно закивали, подтверждая его правоту.

– Так он сообщник! – определился лысый, и тогда Григорий окончательно понял, что пропал.

– Заодно, видно, работали, – прорисовывал версию лысый. – Тот взятки брал, а этот транспортировал. Ты только посмотри, как у них роли были распределены! – поразился он предусмотрительности преступников. – А этот-то … Таксист! – сказал лысый почти с восхищением. – На него и не подумаешь! Вроде как ни при чём, подвёз клиента, обычная работа – и никакого с него спроса!

– Я правда ни при чём! – пролепетал дрожащим голосом Григорий.

– А давай посмотрим, кто из нас прав? – предложил заранее выигранное им пари лысый. – Вот на сто процентов я уверен, что в твоих карманах сейчас найду искомые десять тысяч рублей, номера тех сторублёвок будут совпадать с этими вот номерами, – взмахнул заполненным записями листочком лысый, – и на каждой сторублёвке будет обнаружена нанесённая спецсредством надпись «взятка».

– Явка с повинной! – быстро объявил Григорий. – Заметьте, я во всём признался!

– Так-так-так! Очень хорошо! – засуетился лысый. – Под протокольчик оформляем всё!

И кто-то из его подчинённых уже изготовился записывать Гришины признания.

– Пишите! – решительно сказал Григорий. – Во-первых, сразу заявляю, что мужика этого я сегодня вижу в первый раз …

– Что же ты делаешь, паразит! – оскорбился лысый. – Я ж к тебе по-человечески, а ты – юлить?!

– Да как же юлить! – не согласился Гриша.

– Ты мне лапшу на уши не вешай! – всё больше заводился лысый. – «В первый раз вижу!» – передразнил он Спиридонова. – Да я тебя за эту несознанку закатаю так …

– А вы дослушайте сначала, а после будете грозить! – сказал Гриша с таким обиженным видом, будто не было во всей округе личности святее, чем он сам. – Я ж признаться … Я ж вам не враг, а вовсе даже наоборот … Я ж вам в помощь … Я такие факты выдам – закачаетесь!

– Ну-ну! – заинтересовался лысый.

– В Бирюлёве я его забрал, – сообщил приободрившийся Гриша. – Не по своей, заметьте, воле. Меня диспетчер наша туда отправила. Она отправила! Не сам я поехал! – акцентировал он внимание на важном факте.

И снова лысый повторил:

– Ну-ну!

– Едем мы, – сказал Гриша, – Он денег дал.

– Сколько? – быстро спросил лысый.

– Десять тысяч! – ответил Гриша, не моргнув глазом.

Лицо лысого превратилось в сильно вытянутый овал. Сумел его Гриша удивить. Получилось у Спиридонова.

– Сколько? – переспросил лысый.

– Десять тысяч! – окреп Гришин голос.

Потому что некуда уже было Грише отступать.

– Не многовато? – посмотрел недоверчиво лысый. – Как ты думаешь?

– Вот! – ответил Гриша торжествующе. – А я о чём? Я тоже сильно удивился, товарищ генерал! Э-э-э, подумал я, нечисто здесь что-то! А кого это я везу, подумалось мне. Уж больно этот человек похож на взяточника и казнокрада!

– Да ну? – удивился лысый и внимательно на раскоряченного оборотня посмотрел.

– Вы на него взгляните! – убеждённо сказал Гриша. – Одного взгляда достаточно, ей-богу!

– Так-то и не скажешь, – пробормотал неуверенно лысый.

– Скажешь-скажешь! – приободрил его Гриша. – У нас, таксистов, взгляд намётанный. Он к тебе в машину ещё только садится, а ты его уже сфотографировал: что за человек, трезвый он или пьяный, сколько денег у него с собой …

Тут Гриша обнаружил, что увлёкся и что не надо бы лысому все таксистские секреты знать – и снова он на главное переключился.

– И я понял, что обязательно гражданина этого надобно проверить, – продолжил он безо всякого перехода. – Сигнализировать, в общем, куда надо. При первой же возможности. И только, значитца, возможность представилась, я сразу свой гражданский долг исполнил!

– Каким же образом? – пожелал услышать подробности лысый.

– Когда он попытался скрыться, я стал звать милицию, – со скромностью настоящего героя сообщил Гриша. – И в ответ на мой сигнал вы со своими товарищами очень оперативно прибыли, товарищ генерал. Так и надо! – сказал он убеждённо. – Граждане сигнализируют, органы меры принимают! Общее дело делаем!

– Так ты герой! – обнаружил лысый. – Ты ж преступника помог задержать! Дай-ка обниму тебя!

Уже поверивший в то, что всё обошлось, Гриша с готовностью упал в милицейские объятия.

– Ведь не дождешься отклика порой! – причитал счастливо лысый. – И помощи опять же! Как будто мы враги с народом! А ты вот проявил! Помог, чем смог! Слушай, а я тебя к ордену представлю! – вдруг сказал он решительно.

– Да будет вам! – засмущался Гриша. – Я не претендую.

– Нет, наградить обязательно надо! – всё больше укреплялся в своих планах лысый. – Заслужил!

– Нет, ну если заслужил, конечно …

Это Гриша благоразумно решил не упираться слишком сильно. Вдруг и вправду подумают, что он не хочет. И тогда ордена уж точно не видать.

– Понятые, товарищ майор! – сообщили лысому.

Но он только отмахнулся, потому что ему было не до понятых. Зато Гриша очень даже заинтересовался. Можно даже сказать, что он был поражён. Потому что за спиной у лысого он видел приближающуюся понятую – ту самую цыганку, которая ему гадала на Солянке. И её появление на месте событий было фактом совершенно невероятным, вот как прилёт инопланетян, к примеру. Это раз. И то, что этот факт случился, подсказывало растерявшемуся Грише, что здесь что-то нечисто. Это два.