Шоумен. Ментовские оборотни

– Он мне предложил семейку эту вырезать, Женька! – сказал Илья. – Едва ли не открытым текстом!

– Ну, это ещё не факт! – не поверил я.

– Женька! Ты не видел его глаза в тот момент, а я видел! – кипятился Дёмин. – Он предлагал мне их убить!

– С чего бы это он так откровенничал с тобой?

– А ему это ничем не грозит! – уверенно сказал Дёмин. – Не к чему придраться! Он же не сказал мне – иди и убей! Он просто рассказал, каким образом сменился владелец одного из участков. Хочешь тут поселиться – вот тебе кандидаты на вылет. Я тебе кое-что подскажу, мол, а дальше думай сам. Догадаешься – молодец. Не догадаешься или побоишься – тогда до свидания. Самое главное, что я понял из разговора с Жориком – она, эта семейка, что рядом со Светланой живет, будет следующей.

– В смысле – «следующей»?

– После Вероники Лапто. Они не жильцы, Женька. Их уже приговорили. Что делать-то будем?

* * *

Я выбрал день, когда Светлана гарантированно находилась в Москве, и поехал в Воронцово.

Напротив соседнего со Светланиным участка я остановил машину, с помощью спички стравил воздух из одного из колёс своей машины, потом переложил домкрат из багажника в салон и замаскировал его газетами, и теперь я был готов обратиться за помощью к местным жителям, причем предлог был самый безобидный и вряд ли мог вызвать подозрения.

Я нажал на кнопку у ворот и услышал далеко за деревьями дребезжащий звук звонка, похожего на школьный. Никто не отозвался, хотя я терпеливо ждал. И только после повторного звонка где-то в глубине участка раздался истошный детский вопль:

– Па-а-а-па-а-а!

Ребенок бежал к воротам, я слышал торопливые шаги то и дело спотыкающегося человечка. Шаги приблизились и стихли по ту сторону ворот. Я ещё не видел девочку, но слышал её возбуждённое дыхание.

– Ты одна дома? – спросил я через металл ворот.

Она не ответила, но, как мне показалось, прилипла ухом к железному листу.

– Позови кого-нибудь из взрослых, – попросил я. – У меня сломалась машина.

Никакой реакции в ответ, и тогда я снова нажал кнопку звонка. Ну не может же девчонка быть дома одна! Звонок вдали ещё не захлебнулся, а уже громыхнуло железо и приоткрылась створка ворот. В образовавшуюся щель мышкой проскользнула уже знакомая мне девчушка и выпалила, тараща на меня глазёнки:

– Папа!!!

Похоже, что папой для неё был каждый гость мужского пола. Я представил себе, каково эти вопли слышать папе настоящему.

Следом за девчонкой за ворота вышел паренек в очочках, стопроцентный «ботаник», и сказал, смущаясь и краснея:

– Ой, здравствуйте, Евгений Иванович! Вы простите, Евгений Иванович, Катька всех папой называет.

Он взял сестру за руку и держал ее крепко.

– Тебя как звать? – спросил я.

– Никита.

– Кто-нибудь из взрослых дома есть, Никита? Я тут немножечко сломался, – кивнул я в сторону своей машины.

Парнишка увидел спущенное колесо, произнёс понимающе:

– Насос нужен? Или домкрат?

– Домкрат.

– Не знаю, – сказал он неуверенно. – Надо посмотреть.

– Пойдём, посмотрим, – предложил я доброжелательно, и ему некуда было деваться, а тут я ещё взял Катю за руку, и получалось, что в дом мы пойдём все втроём.

– Папа на работе, мама дома, – говорил Никита, когда мы шли по выложенной бетонными квадратами дорожке. – Но я сам посмотрю. В гараже.

Мы подошли к дому.

– Подождёте? – вопросительно посмотрел на меня Никита.

– Вместе с сестрёнкой твоей, – кивнул я.

Никита ушёл в пристроенный к дому гараж. Я опустился на корточки, чтобы мне сподручнее было общаться с Катериной.

– Сколько тебе годиков? – задал я вопрос, неизменно задаваемый в первую очередь всем детям взрослыми людьми.

Девочка молча смотрела на меня. Так по ней и не скажешь, что психически больна. Пузыри не пускает, в конвульсиях не бьётся, не кусается. Разве что взгляд её выдает. Он у нее печальный и какой-то до бездонности глубокий. Дети так не смотрят.

– А мама твоя где? – спросил я.

Молчание в ответ.

– Пойдём, поищем маму, – предложил я.

Она вдруг протянула ко мне свои ручонки. Я взял её на руки. Она прижалась крепко. Я понял, что мы уже друзья.

С ребёнком на руках я поднялся по ступеням крыльца и вошёл в дом. Сразу за входной дверью обнаружилась передняя, переходящая в просторную гостиную. В гостиной я и увидел маму девочки. Она стояла посреди обширной комнаты, сцепив в замок длинные пальцы бледных рук.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Здравствуйте, Евгений Иванович! – пролепетала она в ответ, пребывая в близком к обморочному состоянии.

– Вы извините, что я вас потревожил, – улыбнулся я ей ободряюще. – Колесо проколол. А обратиться не к кому.

– А мы – чем? – сказала она неуверенно. – Помочь, в смысле.

– Нужен домкрат. Ваш сын пообещал найти.

– А, да-да, – поспешно закивала женщина. – Никита сделает, а как же!

– У вас тут и не знаешь, к кому обратиться. Заборы пятиметровой высоты. Не докричишься.

– Да! – сказала женщина и судорожно вздохнула.

– Я недавно разговаривал с вашим главным … Не знаю, как он официально называется … Председатель правления, наверное, – сказал я. – В общем, Жориком. Вы его знаете?

– Муж знает, наверное.

– А вы?

– Я – нет.

– У вас какие с ним отношения?

– С кем? – округлились глаза у женщины. – С мужем?

– Нет, с Жориком.

– Никаких, – пожала она плечами.

– А мне показалось, что он человек конфликтный, – гнул я своё. – Может, ссорились вы с ним когда-то?

В это время в гостиную вошёл Никита и сказал с порога:

– Есть домкрат! Я у крыльца его оставил.

– Хорошо, – оценил я. – Никита, а ты знаешь Жорика?

– Какого? – уточнил парнишка, осторожным лисьим жестом поправляя свои очочки.

– Который в этом поселке главный.

– Видел пару раз издалека, – сказал Никита. – А что?

– Вы с ним в контрах? – спросил я. – Воюете до победного конца?

– Я не понял, – признался Никита и посмотрел на меня внимательно.

– Вы не в ссоре с ним?