Схождение во ад

– Мы возвращаемся к тому, с чего начали.

– Ну... мне надо время, чтобы съехать, понимаете? К тому же, дом вы наверняка засадите... если в Америке живете...

– Стоп, - перебил Ричард.
– Давайте начнем с другого. Вам негде жить? Хорошо, оставайтесь. Что там на втором этаже?..

– Кабинет, холл, спальня... Вам понравится.

– Ладно. Будете платить мне арендную плату.

– Сколько?
– напрягся Аверин.

– Тысяча марок.

– Моя фамилия - не Рокфеллер, - заметил Михаил с неоспоримой справедливостью.
– Да за тысячу марок я...

– Не хотите - не надо.
– Ричард отхлебнул горячий черный кофе. Пожал плечами.

– Ну... хотя бы восемьсот...

– Тысяча марок - очень справедливая сумма. И вы это знаете не хуже меня.

Миша почувствовал, что за горло его держат стальные руки.

"Эсэсовец, бля..." - дал он собеседнику не очень лестную мысленную характеристику, но вслух же выразил вежливое, пусть и вялое согласие.

После завтрака поехали осматривать особняк.

Второй этаж хозяину понравился: просторный кабинет, гостиная с телевизором и баром, туалет и душевая, отдельный вход...

Осмотр первого этажа, согласно договору, являвшегося отныне временной вотчиной Михаила, носил характер чисто экскурсионный, после чего настырный домовладелец пожелал осмотреть подвал, и вот тут-то Мише пришлось поюлить, сославшись на отсутствие ключей, поскольку засвечивать объемную контрабанду перед посторонним лицом не следовало.

– Когда будут ключи?
– последовал логичный вопрос.

– Дня через три... Партнер уехал во Францию за товаром, увез с собой всю связку, зараза... Да и чего там в подвалето? Мое барахло, коробки разные...

– Подвал мне может пригодиться, - прозвучало непреклонно.
– Так что барахло придется вывезти.

Миша почувствовал, что лишается замечательного складского помещения, что удручило его всерьез.

– Хорошо, за подвал буду платить отдельно...

– Обсудим данный вопрос, после того, как помещение будет очищено, - отрезал американец арийского происхождения и направился вверх по лестнице, ведущей на его территорию.

Мише оставалось только скрипнуть зубами, выражая немое негодование. К тому же, он просто терялся в догадках, каким образом вывезти сегодня ночью из подвала сигареты, незаметно проведя такую операцию в присутствии нежелательного свидетеля.

К прилавку магазина он вернулся в состоянии взвинченной озлобленности, с ходу послав куда подальше одну из офицерских жен, принесшую обменять купленный ею накануне дефектный магнитофон.

– Ну, сука, достали!
– высказался он в сторону двери, куда шмыгнула перепуганная его агрессивными матюгами клиентка.
– Вот ведь народ, бля!
– И - запустил "говорящим зеркалом", откликнувшимся на вибрации гневного его голоса елейным признанием в любви, - в стену, осыпавшуюся ветхой штукатуркой.

БЕРЛИН. ПОСОЛЬСТВО РОССИИ

Декабрьским утром в российском посольстве, расположенном на просторной Унтер ден Линден, выходящей к желтым колоннам Бранденбургских ворот, появился ничем не примечательный человек в дубленке и в шерстяной кепочке; миновал очередь, сидевшую в приемной в ожидании нотариальных заверений различного рода документов, и спросил у девочки-секретарши, каким образом он мог бы встретиться с начальником службы безопасности данного учреждения.

– По какому вопросу?
– спросила девочка.

– По крайне серьезному, - ответил посетитель.

Девочка сняла телефонную трубку, и через пару минут в приемную вошел необходимый человек, сухо осведомившийся - чем, собственно, может служить...

– Надо поговорить, - ответил посетитель неопределенно, после чего был препровожден в отдельный кабинет.

Там, водрузившись в кресло за канцелярским столом, ответственное за посольскую безопасность лицо, изрекло:

– Слушаю!

Однако выслушать ничего конкретного чиновнику не довелось, ибо, даже не удосужившись кепочку с головы снять, или же дубленочку расстегнуть, неизвестный намекнул, что поговорить ему необходимо с лицами, ответственными за деликатные стороны дипломатической деятельности, после чего, несколько секунд посвятив напряженному раздумью, позвонил начальник в ведомые ему инстанции, откуда явился сухонький лысенький человек, которому незамедлительно командное кресло за столом было предоставлено.

Но и с лысеньким ничего не стал обсуждать посетитель, а, положив на стол конверт без каких-либо надписей, произнес:

– Ознакомьтесь.

И, не попрощавшись, вышел.

Дипломатические сотрудники синхронно перевели взгляды с конверта на опустевший стул. На его кожаной подушке, обрамленной головками обшивочных гвоздей, виднелась отчетливая вмятина, оставленная ягодицами неизвестного посетителя...

А посетителем же был псевдо-агент бывшего полковника Трепетова - Виктор.

Виктор не хотел платить умопомрачительную сумму взятки разложенной коррупцией разведке, рассудив: после его заявления, которое прочтет, наверняка, не один начальник российских спецслужб, возникнет закономерный скандал. И уж что-что, но его, Виктора, после такого скандала, никто никаким немцам никогда не сдаст. Скорее всего, его попросту постараются забыть, тем более, какую ценность он собой представляет? Нулевую. Вони же от него...

"Насрем в большой вентилятор!" - решил он дерзко и мстительно.

Профессионал Трепетов совершил ошибку, не разъяснив дилетанту, насколько рискованным мог оказаться подобный ход: угоди заявление Виктора в руки информатора германской разведки, или к мерзавцу, искушенному, как на чужих костях делать карьеру и деньги, кровью бы оплатилась каждая строка написанная, но в данном случае сработал принцип везения, и уже вечером в Москве данное заявление внимательно прочитали, приняв по нему мгновенное оперативное решение...

Вслух - сопровожденное матерным генеральским комментарием, относящимся к личности изменника Трепетова.

Конец же комментария был таков:

– Когда это... "Мерседес" через Шперенберг будут отправлять, то... багажник там просторный, да?.. Но - чтоб не обделал, отвечаешь!

АЛЕКСЕЙ ТРЕПЕТОВ

Сквозь сонное забытье Трепетов расслышал шорох раскрывшейся двери, глухое фарфоровое звяканье посуды и, приоткрыв в истоме глаза, увидел коридорного.

Не глядя в его сторону, тот поставил на бюро поднос с завтраком и вежливым молчаливым призраком скользнул обратно к двери.

Это утреннее пробуждение Трепетов наконец-то воспринял как явь, он уже несколько раз просыпался нынешней ночью, словно в бреду постигая, что снова находится в Европе, а не в Гималаях, куда улетал развеяться на неделю, и виделся ему сон: луга в разноцветье диких цветов, теплый медовый воздух, напоенный пыльцой, тишина легкого ветра, птичий щебет в высокой пушистой хвое кедров, стволы их, розово и округло убегающие в синь неба, отбеленную сахарными головами вершин на горизонте. Безвременье созерцания чуда.