Шпаги и шестеренки (сборник)

– Джордж Бернард Шоу, к вашим услугам, – проговорил тот чуть насмешливо.

– Генри Суит, к вашим.

Понимая, что от мужчин больше ничего не добьется, капризная барышня приготовилась вцепиться в Элоизу сама, но та ловко избежала ее когтей и криков, вклинившись в разговор джентльменов самым непочтительным образом:

– Почем я знаю, что вы там накатали? А ну-ка, покажите, что у вас там обо мне накарякано?

Хигинс (атакуя с другой стороны). Черт побери, да это самый увлекательный эксперимент, какой мне приходилось ставить. Она заполнила всю нашу жизнь. Правда, Пик?

Пикеринг. Мы постоянно говорим об

Элизе.

Хигинс. Учим Элизу.

Пикеринг. Одеваем Элизу.

Миссис Хигинс. Что?

Хигинс. Изобретаем новую Элизу.

Б. Шоу. «Пигмалион» (перевод Н. Рахмановой).

– Это же отличный шанс! Разве ты не мечтаешь работать в цветочном магазине? – Элоиза не могла найти себе места от волнения и расхаживала по комнатке. Ее подруга сидела на кровати, поджав под себя ноги, и без конца заводила музыкальную шкатулку, словно хотела заглушить слова, которых не хотела слушать.

– Этот человек научит тебя хорошо говорить, понимаешь? Он профессор! У нас с тобой скоплены денежки, да еще и этот чудной старик и его друг кинули мне в корзинку столько, что за неделю не заработаешь. Вот и пойди к нему. Знаешь, как этот чудак по тому, как кто говорит, определяет, откуда говорящий! Ты не видела, а я прямо рот открыла, Элиза. Он записал какими-то значками, что я говорила, и повторил в точности. Они готовы были заключить пари, что если старик возьмется учить меня – через три месяца я стану говорить как герцогиня. Подумай, Элиза! Я только повторяла за тобой. Когда профессор услышит, как говоришь ты – он весь свой блокнот изрисует. Я придержу твою комнату, буду продавать цветы! А когда ты вернешься и будешь говорить как леди, я уговорю того человека, что раньше меня… содержал, чтобы он помог нам с магазином.

Элиза молчала. Наконец смолкла и музыкальная шкатулка. Она захлопнула крышку и протянула ее подруге, угрюмо глядя в пол.

– Забирай и убирайся. Ишь чего захотела – спровадить меня в содержанки к дряхлому богатею, а сама мою жизнь своровать! А я-то, глупая, жить ее пустила…

Элоиза остановилась, не веря своим ушам.

– Иди-иди, – прикрикнула мисс Дулитл, поднимаясь с кровати. Теперь очевидно было, что она давно выздоровела. – Хотела продать меня, чтобы потом меня с порезанным горлом сыскали, а ты бы здесь устроилась и все мое прибрала?

– Да что ты такое говоришь? – Элоиза не чувствовала себя ни оскорбленной, ни униженной, только безмерно удивленной. – Я предлагаю тебе поехать в Оксфорд. Там нет этого ненормального, что режет девушек. Там книги, библиотеки, там будут с тобой обращаться как с благородной мисс и никто не попытается тебя ежеминутно облапать за…

Элиза уже готова была ответить очередной грубостью, но тут с лестницы раздался властный голос миссис Фрис:

– Дулитл! Тебя джентельмен какой-то спрашивает.

– Вот, – фыркнула хозяйка комнаты, отталкивая недавнюю подругу от двери. – Выследил тебя профессор. Пойду и скажу ему, чтобы проваливал в свои Оксворты. И ты не смей мешаться! Сама все заварила!

Мисс Дулитл выскочила на лестницу и, к еще большему удивлению Элоизы, заперла дверь на ключ. «Ззынь» – ожила в руках музыкальная шкатулка. У Элоизы закружилась голова, стало тесно в груди, словно легкие наполнили горячим паром. Она вспомнила запертую дверь мастерской, мертвого юношу на полу, огонь. Огонь повсюду.

– Выпусти! Отопри! – Она принялась колотить в дверь кулаками, не слыша, как цветочница сбежала вниз по лестнице.

Дрожащими руками Элоиза вытащила «Дерринджер» и прицелилась в замок, но вовремя остановила себя. Вдохнула глубоко, восстанавливая самообладание. Огня нет, есть только запертая дверь с простеньким замком, устройство которого ей отлично известно. Элоиза вынула шпильку из волос, за пару секунд отперла дверь и бросилась следом за подругой. Едва ли профессор Суит отправился в такое место, даже ради самого интересного говора Лондона. А вот Ханс Миллер… Мастер… Она должна с ним поговорить, объяснить все…

– Просто признайся, Элоиза, ведь это ты? – Звук знакомого голоса заставил ее вздрогнуть от радости, но у затворенной двери, приложив ухо к створке, стояла миссис Фрис.

– Я честная девушка, кэптен. Никакая я не Элоиза, – сердилась мисс Дулитл. По одной только интонации легко было представить, как она стоит: правая ножка чуть вперед, подбородок задран, руки в бока.

– Это ты, Элоиза, Элоиза Миллер! Моя Элоиза! Я знал, что ты не могла исчезнуть и вот – нашел тебя…

Послышался шум, кто-то возился за дверью. Мадам, вместо того, чтобы прийти на помощь жиличке, только встала поудобнее, чтобы не затекали ноги. Элоиза рванула обратно в свою комнату и кое-как выбралась через окошко на карниз, цепляясь за трубы и бельевые веревки, добралась до пожарной лестницы и, разорвав платье о какую-то ржавую железку в стене, спустилась на крышу сарая.

– Ненормальный! Белены объетый! Пусти! Ты значит, ее хахаль? Бросил, а теперь честную девушку хватаешь? Наси-и-ильничают!

Голос Элизы оборвался, словно ей зажали рот.

– Не смей! Отчего тебе так нравится говорить неправильно, Элоиза! Я же учил тебя. Давай я отпущу, уберу руку – и ты поговоришь со мной как прежде. Я нанял квартирку, тебе понравится, у миссис Элджер на… Ох! Кусачая тварь!

– Наси-и…

Наверное, мисс Дулитл пыталась убежать. Элоизу это не удивило. Мастер, измученный поисками, говорил странно, как человек, чья душа никак не оправится от раны, а Элиза слишком боялась Убийцу со стальным прутом, чтобы поступать разумно.

– Они все-таки сломали тебя, Элоиза. Испортили мою лучшую работу.

Голос раздался совсем рядом, внизу. Элоизу от мастера скрывал только скат крыши.

– Не бойся, милая, я просто подтяну пару винтов, и ты снова станешь моей Механической девушкой.

Элоиза осторожно приблизилась к краю. Мастер и правда был не в себе и сильно раздражен. Элоиза легко определяла это по голосу. Если он испугается – может причинить вред мисс Дулитл. Невольно, случайно. Как тогда разбил фарфоровое личико.

Она выглянула: всего на секунду.

– Я не… – попыталась заслониться рукой Элиза, но отвертка мастера уже опускалась, направленная ей в горло.

– Мы просто подтянем пару винтов, милая. Пару винтов. И все станет как прежде.

– Нет! – Крик вырвался невольно. Элоиза зажала себе рот рукой, в ужасе пятясь. Упала, распластавшись на крыше, стараясь стать как можно более незаметной. Что-то стукнуло – ударился о крышу пистолет, спрятанный в потайном кармане.

– Эй, кто здесь? Выходи, я не обижу тебя. – Ханс Миллер метался по проулку, оглядывая крыши. Наконец он заметил Элоизу.

– Ну что ты испугалась, девушка. – Он не спускал глаз с нечаянной свидетельницы своего жуткого деяния. С такого расстояния Миллер не мог рассмотреть под спутанными волосами ее лицо, но стоит ему взобраться на крышу – и их сходства с той, что лежала мертвой внизу, под стеной, уже будет не скрыть.

Элоиза дрожащими руками потянулась за «Дерринджером», который, как на зло, запутался в складках юбки. Когда она снова поняла голову, мастер исчез.

Она вскочила, озираясь, заглянула вниз, но не увидела никого. Только мисс Дулитл, лежащую под стеной в луже крови, с отверткой в горле.