Шпеер

Полицейская машина неспешно двигалась в направлении Темз-Хауса, покорно зависая в дорожных пробках и честно отстаивая на каждом светофоре. Гарри мысленно душил Кэрроу, пинал ногой в зад и посылал на шоферскую голову немецкие и английские проклятья, но ускорить движение не удавалось.

Скримджер и Макнейр высадились у тылов BBC, о чем Г. Дж. совершенно не жалел. Его переполняла благодарность к Белле — если бы не она, Гарри бы и не узнал, куда увезли Северуса. О существовании закрытого медкорпуса в Темз-Хаусе он не подозревал всуе. Возможно, не только он.

«Дыши, сволочь! Дыши, ты ДОЛЖЕН!»

«Если задохнешься, как придурок, ты НИЧЕМ не поможешь ЕМУ! Упекут в больницу, и всё!»

Организм внимал уговорам неохотно.

— Тебе плохо? — Белла всмотрелась в бескровное вспотевшее лицо Г. Дж. — Что-то ты серого цвета, милый.

— Окно открыть можно? — выдавил Гарри.

Стекло плавно опустилось, и он жадно втянул в легкие сырой прохладный воздух. Несмотря на отвратительное самочувствие, свежесть за окном волновала Гарри совершенно по другой причине. Его рука судорожно комкала в кармане конверт с авиабилетами. Рассудив, что незаметно выбросить их проще, чем съесть, сославшись на голод, Г. Дж. привалился к окну, поглядывая тревожным глазом то на Беллу, то на водителя.

Агент Лестрейндж повисла на рации, как болтливая домохозяйка на телефоне.

— Дымовуха из селитры? Вот химик хренов! Да ну, не он. А что насчет зажигалки?.. Что-что? Вот черт!..

Белла наклонилась, озабоченно поправляя складки на форменных брюках. Гарри незаметно положил руку на окно и быстро разжал пальцы. Превратившиеся в шарик билеты от авиакомпании Томаса Кука бесславно улетучились на ветру: Кук не отличался везеньем. Впрочем, как и злополучные Айзек Шурке и Дэвид Шлауманн.

Гарри затих, глядя на дорогу.

«Северус, Шатци-шатц! Держись там, слышишь? Все будет хорошо! Аллес вирд гут, помнишь? Ты обещал!»

— Десять-восемнадцать, ³ Трэверс, что там у вас? — Белла покосилась на окно и поежилась от холода.

С минуту она молча слушала. Внезапно рация выскользнула из ее руки и глухо стукнула об пол. Ведьминские глаза диковато расширились, плечи вздрогнули.

— Пришел в себя, — сказала Белла прежде, чем Гарри умер от разрыва сердца. — Живой! Целый! В сознании!

По щекам агента Лестрейндж неожиданно хлынули черные от туши слезы. Она и не думала их вытирать.

— Ни одного перелома! — прошептала Белла, растерянно моргая. — Ни черта! Так, слегка голову разбил, сукин сын!

Гарри издал нечленораздельный звук, ринулся на плачущую ведьму и сдавил в убийственно крепких объятьях.

Счастливый вопль души Г. Дж. Поттера взмыл в небеса, рассекая галактики.

Бог скромно промолчал.

* * *

— Ой, смотрите, это ТОТ САМЫЙ парень, что в Альберт-Холле выступал! Точно вам говорю! Это он! Симпатичный, скажи?

— Да ну, просто похож.

— Дура. Это он и есть! Не веришь, спроси.

— Сама спроси.

Гарри не сразу понял, что девицы в голубой больничной униформе шушукаются о нем. О своем утреннем выступлении он и думать забыл — казалось, между шумом Альберт-Холла и мертвенной тишиной медкорпуса спецслужб пролегла вечность. Пламенное обращение к репортерам, многотысячная толпа, дневник Риддла, безропотно отданный комиссару Скримджеру — всё это было давно, бесконечно давно, в какой-то прошлой жизни.

Кроме запаха стерильности, больница Темз-Хауса мало чем напоминала те медицинские учреждения, где Гарри доводилось бывать прежде. Роскошь дорогой гостиницы непонятным образом сочеталась с чем-то неуловимо тюремным: двери с электроникой были слишком толстыми, забранные решетками окна слишком глухими, взгляды сотрудников в голубых халатах слишком внимательными. Г. Дж. казалось, он попал в какую-то космическую лабораторию: никто его не обыскивал, не требовал вывернуть карманы и раздеться до трусов; при том его не оставляло ощущение, что он прозрачный и у всех на виду. Пройдя под парой загадочных серебристых арок и приложив палец к экрану сканера, Гарри заполучил халат, бахилы и дежурную улыбку миловидной девушки в голубом костюме.

Даже тишина в странной клинике была какой-то особенной. Г. Дж. посетило то же неприятное чувство, что и в загородном доме мистера Риддла: за ним внимательно наблюдают.

— Второй этаж. Нейрохирургия, — сказала Белла.

«Нейрохирургия... почему?» — испуганно подумал Гарри, напяливая на ходу бахилы и устремляясь вслед за облаченной в халат спутницей.

* * *

— Сказали подождать. Садись, дорогой, не мелькай.

Каждое слово отдавалось эхом в пустом безлюдном коридоре.

— Где он?

— На обследовании.

Гарри нервно огляделся по сторонам. Вереница белых дверей отражалась светлыми бликами на блестящем зеркальном полу. Идеальная чистота вселяла тревогу — все казалось нечеловеческим и безжизненным, как на инопланетном корабле. Единственным живым существом была Белла — со следами размазанной туши под глазами, прикушенной алой губой и яркими ногтями, цокающими по подлокотнику белоснежного пластикового кресла. Обтянутый бахилом полицейский ботинок нервно пошевеливался.

Гарри молча сел рядом, запустив руки в основательно истерзанные волосы.

— Тридцать второй — это случайно не Шанпайк? — зачем-то спросил он.

— Случайно Шанпайк, — сказала Белла.

— Тоже в окно прыгнул?

— Если бы. На лестнице подобрали. Вот сейчас осколки из пуза вынимают.

— Осколки? А что взорвалось? Разве от дымовой шашки может?..

— Да ну, не смеши. Техники говорят, РГД-5. Граната. Русский сувенир.

— Твою мать!.. Ферда... Ч-черт!

— Вот именно, фердамт и черт. Северус вовремя прыгнул. В отличие от Стэна. Сказал, зажигалку на лестничный пролет кинули. Там всё в дыму уже было. Хорошо, что услышал.

— Услышал?!..

— Она щелкает. После характерного щелчка есть три секунды на философию. Если повезет — четыре. Я бы тоже окно выбрала. Пирсинг головного мозга еще никого не украшал.

Гарри мысленно прочувствовал три секунды и глубоко выдохнул.

— Я его люблю, — прошептал он.

Белла понимающе кивнула.

* * *

— Скотина! Гадина! Сволочь поганая! Не умер, так я убью!

Ведьминские кудрявые волосы черным водопадом накрыли лежащего на каталке пациента.

— Задавлю! Задушу! Черт, люблю твои губы. Зараза, ты всех нас напугал!