Шпион, которому изменила Родина

Традиция у пас, что ли, такая — забывать?.. Или кто-то специально ничего не знает и знать не хочет?.. Чего тогда удивляться, что и своих единокровных постоянно забываем, не то что не чтим, порой и не хороним по полвека… А то и сами казним.

Из рассказа Фердинанда Кеза:

«Переговоры в штабе командующего фронтом генерала Толбухина продолжались примерно до четырех утра 4 апреля. После небольшого перерыва они были продолжены и закончились только к вечеру. Уже темнело, когда мы в сопровождении старшего лейтенанта и около сорока бойцов на грузовиках отправились в обратный путь через Винернойштадт на Зоос. В целях маскировки на нас были советские шинели и меховые шапки.

Поздним вечером того же дня кортеж прибыл в Зоос недалеко от места, где 3 апреля мы пересекли линию фронта. Нам вернули пистолеты и отобранные при пленении вещи. Было решено линию фронта пересечь в районе Линдкогель. Нам дали трофейный немецкий автомобиль той же марки, что и наш подбитый. Но вскоре его пришлось оставить из-за того, что дорога в лощине оказалась заблокированной. Дальше мы пробирались уже пешком. Обошли отступающие немецкие части прикрытия и рано утром 5 апреля вышли к перекрестку дорог. Отсюда на попутной машине добрались до Алланда. Здесь я предъявил свое удостоверение командиру эсэсовской части, они готовились занять оборону, и попытался убедить его дать нам машину для следования в Вену; Я сказал ему, что дело чрезвычайно важное и не терпит ни малейшей проволочки. Я говорил ему истинную правду, но все мои доводы успеха не возымели. Пришлось снова ловить попутную. Вскоре мы остановили автомобиль. За рулем сидел человек в коричневой форме СА, а рядом с ним нацистский крейслейтер [14] . Они бежали из Винернойштадта, Они тоже не хотели… Тогда пришлось вытащить пистолет для большей убедительности, после чего крейслейтер согласился довезти нас до Вены. Днем 5 апреля нас высадили на углу Ринг-Бабенбергерштрассе».

14

Партийный руководитель округа.

Известие о контактах со ставкой маршала Толбухина быстро разлетелось по отрядам Сопротивления. Вечером 5 апреля Сокол созвал экстренное совещание военных. Обсуждались результаты переговоров. Распределили обязанности в совместных боевых действиях. Последние донесения о том, где проходит линия фронта, свидетельствовали, что советское командование учло сведения австрийской стороны и уже начало действия по срыву плана гитлеровцев. Наступил удобный момент для восстания.

В полночь совещание военных закончилось, и его участники разъехались, чтобы сделать последние приготовления. Майор Сокол отправился на переговоры с представителями гражданских групп движения Сопротивления. Спустя некоторое время в небе вспыхнули красные и белые ракеты. Это был условный сигнал с советской стороны о готовности к началу операции. В ответ, как было условлено, в разных частях города в небо взлетели зеленые ракеты. Соколу доложили о сигналах. Майор сделал несколько распоряжений и снова уехал в штаб гражданских отрядов, чтобы поторопить их с началом выступлений.

Не прошло и часа после его отъезда, как стало известно об аресте одного из ближайших соратников Сокола, майора Бидермана. Очевидно, среди военных оказался доносчик. Нужно было спешить с началом активных действий, пока нацисты не арестовали все руководство Сопротивления. Кез отправился на поиски Сокола, чтобы предупредить его об опасности и необходимости немедленного выступления. Но найти его он не смог. Сокол вернулся только под утро и сообщил, что договорился со штабом гражданских отрядов о начале выступления в восемь вечера и что срок изменить нельзя. Он передал Кезу оперативный план восстания, согласованный с представителями всех боевых групп.

План предусматривал:

20 часов — в районах Зиммеринг, Мандлинг, Фло-ридсдорф боевые группы занимают исходные позиции для содействия вступлению в город Советской Армии;

21 час — сооружение баррикад в центральной части города;

21 час 30 минут — занятие важнейших правительственных зданий, арест оставшихся в городе руководящих нацистов;

23 часа 30 минут — передача города частям Советской Армии, воззвание к населению.

Сокол сделал еще несколько устных распоряжений и снова уехал… Кез отправился в арсенал — там размешалась резервная боевая группа — и передал приказ Сокола ее командиру: срочно направить караул в штаб округа, в распоряжение обер-лейтенанта Рашке для охраны здания штаба.

Выполнив поручения, Кез вернулся в штаб округа. При входе в здание путь ему преградили часовые в форме СС. От знакомого унтер-офицера Хубера Кез узнал, что в здание ворвались эсэсовцы, арестовали гауптмана Гута и обер-лейтенанта Рашке, а теперь ищут его и Сокола. Естественно, Кез не стал дожидаться, пока его опознают и схватят. Он тут же покинул здание и направился на поиски Сокола. Надо было успеть предупредить его о захвате эсэсовцами помещения штаба.

13. ПОМНИТ ВЕНА

Тем временем в боевых отрядах гражданского движения Сопротивления шли последние приготовления. Нашему отряду предстояло 6 апреля в 21 час 30 минут вынести из строя несколько артиллерийских огневых точек, размещенных в черте города.

Я уже упоминал о югославском партизане Марко. Это был сдержанный, не очень разговорчивый, интеллигентный человек. Я бы сказал, замкнутый и властный. Но мы близко сошлись с ним и австрийские товарищи даже считали нас давними знакомыми.

Марко и мне досталась зенитная батарея, установленная в восемнадцатом районе Вены.

Рано утром 6 апреля я направился в гараж к Вилли. Там мы должны были обсудить план предстоящей операции. Решили, что сначала надо все хорошенько разузнать. Я выбрал из свободных машин, чьи владельцы бежали на запад, серенький быстроходный «Штайер» и поехал за Эрной. Это была замечательная девушка— она помогала нам и в печатании листовок, и в их распространении. Не было случая, чтобы она отказала нам в какой бы то ни было помощи. Для предварительной разведки я решил взять ее с собой и покрутиться возле батареи под видом влюбленной парочки. Эрна была дома. Она спокойно выслушала мое предложение и сразу согласилась не только прогуляться со мной возле батареи, но и принять участие во всей операции.

Честно говоря, нам особенно-то притворяться не пришлось бы, мы давно уже нравились друг другу. Она мне казалась голубоглазым воплощением этого сказочно-красивого города на Дунае. Волны ее золотистых волос, спадающие на плечи, дурманили голову. Но «долг превыше всего!», и мы корчили один перед другим «непринужденность товарищеских отношении».

Марко решили пока не беспокоить. После побега из концлагеря он скрывался на квартире у надежных друзей, и рисковать лишний раз было ни к чему.

На машине мы подъехали почти к самой батарее. Вышли и не спеша стали пробираться сквозь невысокий кустарник. О нашей роли влюбленных мы не забывали… Впереди, на возвышенности, виднелось четыре орудийных ствола. Это были зенитные орудия восьмидесяти-миллиметрового калибра, предназначенные для стрельбы по воздушным и наземным целям. Снаряд такой пушки свободно пробивал броню среднего танка. Возле орудий суетились несколько солдат в серо-сиреневой униформе «люфтваффе» [15] . Мы почти уперлись в бетонный бруствер, когда нас остановил окрик часового. Причем это был девичий голос. Оказалось, что вся орудийная прислуга состояла из совсем молоденьких девушек. В глубине площадки виднелась палатка. Возле нее, на веревке, были развешаны предметы женского туалета. Нас с Эрной, как мы и рассчитывали, приняли за влюбленную пару. Последовали завистливые возгласы и шутливые намеки. Я как бы засмущался-затуманился, и это вызвало еще более непринужденные шуточки и смех. По говору и степени общительности можно было безошибочно определить, что это были австриячки. Я подхватил игривый тон и выразил удивление, что вижу таких крепких, таких привлекательных девчат не в нарядах, не в объятьях здоровых парней, а в постылой униформе, среди торчащих пушек! Мои довольно плоские остроты попали в цель и имели успех. Завязался разговор, девушки разоткровенничались, а их старшая, ее звали Гизела, рассказала, что первоначально они учились на курсах гражданских связисток, но из-за тотальной мобилизации были переведены в группу зенитчиц. После ускоренной подготовки их направили на батарею, а начальником поставили старого прусского вояку из «народных гренадеров». Причем он уже третьи сутки не появлялся на батарее, и они предполагают, что он, как и многие другие наши, драпанул на запад со страха перед русскими. Они не знают, как им быть, а пока рады отдохнуть от муштры и похотливых приставаний этого «народного козла».

15

Военно-воздушные силы вермахта включали и зенитные войска. Униформа «люфтваффе» отличалась серо-сиреневым цветом.

Я спросил:

— А как вы сами относитесь к русским?

— Мы их очень боимся, — ответила Гизела. — Нам сказали, что они не щадят ни женщин, ни детей. И вообще, говорят, это дикий народ с дикими нравами!

— Ну как вы могли поверить этой чепухе? — возразил я. — Русские — обыкновенные люди, такие же. как вы, как Эрна и я. Вам их нечего бояться. Если, конечно, вы не будете стрелять в них. Отправляйтесь по домам и ничего не бойтесь. Ведь через два-три дня русские будут здесь — в Вене.