Шпион, который спас мир. Том 2

Когда Винн подошел к «Пекину», он увидел, что Пеньковский направляется к нему с другой стороны. На нем были солнцезащитные очки и светлый плащ. В руке он нес кейс. Винн постарался сделать так, чтобы подойти к входу одновременно с Пеньковским. Когда они встретились взглядами, Пеньковский незаметным жестом показал, что они не должны вступать в контакт. Пеньковский вошел в ресторан и сразу же увидел, что все места заняты. У входа стояли люди, ожидая, когда освободятся места. Он вышел из ресторана и повернул за угол. Винн, последовавший за ним в ресторан, сделал вид, что ищет свободный стол, затем вышел вслед за Пеньковским. И снова Винн увидел двух мужчин, которые следили за ним. Они стояли на противоположной стороне улицы рядом с милиционером. Винн, внимательно посмотрев на них, убедился, что именно они шли за ним. Он не отрывал глаз от Пеньковского и не оглядывался. Пеньковский, однако, оглянулся два или три раза. Винн решил, что лучше всего ему возвратиться в свою гостиницу и подождать, когда Пеньковский сам установит с ним связь.

Винн остановил такси, но водитель не захотел везти его в гостиницу «Украина», слишком мало было расстояние. Пытаясь уговорить водителя, Винн заметил, что Пеньковский направляется к жилому зданию. Он отпустил такси и пошел за Пеньковским, который остановился на повороте дорожки, ведущей к домам, и показал Винну жестом, чтобы тот следовал за ним. Когда они вошли во двор и оказались одни, Пеньковский подошел к Винну и сказал: «Я видел, что за вами следят. Мы должны немедленно прекратить встречу. Увидимся завтра утром*. Вы должны улететь первым же рейсом».

Пока Винн и Пеньковский разговаривали, двое мужчин, следивших за Винном, появились в начале дорожки, ведущей к домам. Увидев их, Пеньковский повернулся и исчез в подъезде жилого дома. Когда преследователи Винна увидели, что он стоит и смотрит на них, они остановились в замешательстве. Один из них отскочил назад и скрылся, другой ушел не торопясь. Винн вернулся на Садовое кольцо и пошел пешком, пока не удалось поймать проходящее такси. Он попросил водителя отвезти его к ресторану «Прага» на Арбате. Поглядев в заднее стекло такси, он заметил, что два его преследователя смотрят вслед отъезжающему такси. Больше Винн их не видел, не заметил он и никакой машины, которая бы увязалась за такси.

На Арбатской площади такси остановилось у светофора, и Винн, заметив еще одно такси на другой стороне улицы, расплатился с водителем и пересек улицу, чтобы сесть в другую машину. Сделав крюк по проспекту Калинина, Винн попросил водителя отвезти его в «Дом Америки», куда и прибыл в 21.20. Он проверял, нет ли за ним хвоста, но не обнаружил ничего подозрительного.

Рори Чисхолм все еще был в «Доме Америки». Винн заказал стаканчик и подождал, пока Чисхолм, который находился там в компании сотрудников американского и британского посольств, найдет возможность поговорить с ним. Примерно час спустя Чисхолм направился в туалет. Винн последовал за ним и рассказал о том, что произошло у гостиницы «Пекин». По дороге в гостиницу Винн слежки не заметил.

На следующий день в 6 утра позвонил Пеньковский, чтобы узнать, все ли в порядке. Он сказал, что не сможет заехать за Винном в гостиницу, и попросил его добраться до аэропорта Шереметьево самостоятельно. Винн рассчитался за номер и был уже в аэропорту у главного входа, когда в 7.30 приехал Пеньковский. Увидев Винна, Пеньковский внезапно переключился на свою официальную роль представителя Государственного комитета, сопровождающего иностранного гостя. В официальной манере он уладил все формальности с билетом Винна и проводил его через таможню и паспортный контроль. У них осталось всего несколько минут, чтобы выпить по чашечке кофе, до того как объявили посадку на рейс самолета на Копенгаген, на котором улетал Винн.

В кафетерии Пеньковский был сильно возбужден. Он сказал Винну, что совершенно уверен в том, что слежка была не за ним, а за Винном. Позавчера, сказал он, его вызвал к себе Евгений Левин, его начальник в Комитете, полковник КГБ, и засыпал его вопросами о Винне. Левина особенно интересовало, почему Винн приехал на сей раз один, а не с делегацией. Винн уже делал так несколько раз, а это весьма странная тенденция, сказал Левин. Пеньковский объяснил, что Винн вынашивает проект своей новой передвижной выставки и подыскивает компании, которые будут там представлены. Левина это, по-видимому, не убедило, и он сказал, что Комитет пока подождет и посмотрит, что получится у Винна, если у него вообще что-нибудь получится.

«Чрезвычайно важно, чтобы вы как можно скорее направили в Комитет самую полную информацию о вашей передвижной выставке и о компаниях, которые согласились участвовать в проекте, — предупредил Пеньковский Винна. — Сейчас для вашей собственной безопасности важно, чтобы у вас были какие-то конкретные результаты». Настроение Пеньковского изменилось. Депрессия сменилась негодованием на грубую слежку КГБ, явно рассчитанную на то, чтобы запугать их. В конце концов он использовал Винна в интересах Государственного комитета, и КГБ нечего было соваться не в свое дело. С присущим ему оптимизмом Пеньковский заверил Винна, что пожалуется Левину на то, как обошлось с ними наружное наблюдение вчера вечером. Винну следует показать автофургоны, предназначенные для передвижной выставки, по возможности большему числу сотрудников советского посольства, причем сразу же по возвращении в Лондон. «Гревил, нас не должны часто видеть вместе, но вам необходимо приехать сюда снова в сентябре», — сказал Пеньковский, провожая Винна к выходу на летное поле^{135}.

Глава пятнадцатая. Эндшпиль: карибский ракетный кризис

Пеньковский был на пределе. Винн, попавший под серьезное подозрение в Москве, возвратился в Англию. Дженет Чисхолм уехала домой рожать четвертого ребенка. Пеньковский ждал приглашения на следующую встречу со своим новым американским связным Родни Карлсоном. Если возникнут чрезвычайные обстоятельства, он мог воспользоваться системой раннего предупреждения: сделать пометку на условленном телеграфном столбе на Кутузовском проспекте, позвонить по определенному номеру и трижды подуть в трубку.

Отчет Винна перед МИ-6 о поездке в Москву и о душевном состоянии Пеньковского был чрезвычайно мрачен. Его рассказ о грубой слежке у «Пекина» 5 июля и о поспешном отъезде из Москвы на следующее утро потряс англо-американскую группу.

20 июля директор ЦРУ Джон Макоун встретился с Кеннеди в Белом доме и, используя для обозначения Пеньковского кодовое название «Чикади», доложил президенту, что «самые последние сообщения, полученные 4 и 6 июля, наряду с другой информацией дают основания полагать, что «Чикади» попал в беду. Мы пришли к выводу, что его подозревают, что, возможно, за ним установлена слежка и, может быть, он разоблачен, так что его нельзя больше использовать в качестве контрагента. Поэтому мы самым тщательным образом анализируем его последние сообщения, охватывающие определенные аспекты военной доктрины, сопоставляя их с данными, полученными из всех источников, имеющихся в нашем распоряжении, и не распространяем их, пока не будет сделано заключение относительно их достоверности»^{136}.

После шестидневной оперативной проверки материал Пеньковского был признан надежным. Документы, которые он сфотографировал совсем недавно, были переведены и распространены среди сообщества разведслужб. Англичане и американцы согласовали комплекс «дальнейших планов» в отношении Пеньковского, где предусматривалось следующее:

1. Связь с «Героем» должна поддерживаться в любом случае.

2. На «Героя» не должно оказываться никакого давления с целью получения разведданных, особенно в том случае, если ему придется уйти в отставку.

3. Если «Герой» выедет за границу, мы должны быть готовы к тому, что он пожелает там остаться, и мы не должны принуждать его к возвращению в СССР.

4. Если «Герой» останется в Комитете, мы приложим все усилия к тому, чтобы ограничить личные контакты с ним светским и профессиональным общением.

5. Мы рассмотрим возможности тайного вывоза его из СССР в случае его отставки.

6. Роль Винна в дальнейшем будет сводиться к поддержке «Героя» в Комитете, а его роль тайного связного прекратится^{137}.