Шпионка-2

С тех пор, как я была на кухне этой квартиры, банок, бутылок, грязной посуды и мусорных мешков только прибавилось. Запах стоял отвратный. Золин говорил, что первые полгода у них в доме была сиделка (что-то мне подсказывает, что их было больше - ввиду исключительного характера пациента), но потом Эстан приноровился сам. Он мог без помощи ходить в туалет и принимать душ. Последнего парень не делал уже давно: на это указывали его исключительно грязные волосы.

Хозяин квартиры обнаружился в комнате. Он спал. Или делал вид, что спал.

Эстан, видимо, вообразил себя мумией (или мертвецом?), а кровать саркофагом (или гробом?). Он вытянулся струной, ноги были прижаты друг к другу, руки патетично сложены на груди. Он ни храпел, ни сопел, ни... дышал?

Я поспешно склонилась над его лицом, чтобы прослушать дыхание. Вместо этого услышала:

– Ты можешь забыть дорогу в эту квартиру?!

– Тю, какие мы нежные. И нечистоплотные.
– Я отклонилась и показательно зажала нос рукой.

– Просто. Убирайся. И никогда. Никогда. Никогда. Никогда...

– ...не приходить сюда?
– подсказала я, подозревая, что это "никогда" никогда не кончится.

– Да.

– А если у меня есть ценная информация?

– По поводу?

– По поводу директора и Главного конс-мага.

Эстан лежал в позе "мумии" и не открывал глаз, из-за этого трудно было определить, пьян он или нет?

– Ну а я тебе зачем?

– Не мне. Нам. Нам всем.

– Это что ещё за слезливая интонация?
– Парень аж один глаз приоткрыл и удивлённо посмотрел на меня. Если так можно было назвать этот крайне странный взгляд.

Я неопределённо пожала плечами. Что поделать, после разговора с Джексоном, меня не тянуло вредничать.

– Тебе не надоело, что тебя используют, как гончую собачонку?
– На губах Эстана появилась насмешливая улыбка.

– Кто использует? Золин?
– Я хмыкнула.

– Естественно.

– Он меня не использует, и ты бы об этом знал, если бы захотел с ним поговорить.

Эстан открыл сперва один глаз, потом второй.

– Вот сейчас не понял. Это типо я не хочу с ним разговаривать?

– А ты думаешь, я сама каждый раз рвусь твоим перегаром подышать?!

Парень приподнялся на локтях и в полутьме задёрнутых штор посмотрел на меня ненавистным взглядом.

– Не буду я разбираться в ваших бумагах! Убирайся из моей квартиры! Он хочется поговорить?! Пусть приходит сам!
– его голос едва не сорвался на крик.

Я только губы сжала. Постояла так несколько мгновений, пережидая бурю. Затем настойчиво протянула ему бумаги.

– Посмотри, - холодно процедила.
– Золин надеется на твою помощь.

Эстан приподнял брови, посмотрел на меня в искреннем недоумении, словно решил, что мои слова - обычная шутка. Убедился, что нет, и начал хохотать.

Признаюсь, я опешила. Смех был не заразительным, не приятным и не искренним. Он был исступлённым. Наверное, именно так смеются сумасшедшие - запрокинув голову, заставив тёмные волосы распластаться по спине, и трясясь всем телом, словно бы содрогаясь от ударов.

– Ты что, серьёзно?! На мою помощь?!
– едва сумел выдавить он.

Я не смеялась, только тяжёлым взглядом обводила это логово, в котором парень прятал безнадёгу и отчаяние.

– Эстан, ты должен помочь, - сказала настойчиво.

– Я сижу в инвалидном кресле, курица слепая!
– окрысился он.
– Чем я могу помочь?! Ты вообще хоть что-нибудь видишь дальше своего носа?!
– Он зло ударил рукой по простыням, и, потеряв опору, брякнулся на спину.

– Ты считаешь, твои причитания заставят меня слезу пустить?
– Я высоко задрала бровь, с убийственным спокойствием наблюдая за происходящим.
– Возьми эти бумаги и помоги своему брату.

– Убирайся, - простонал парень, закрывая лицо руками.

– Ты не имеешь права выгонять меня. У тебя есть обязанности.

– Как же я тебя ненавижу! Уйди из этой квартиры и никогда сюда не возвращайся! От одного твоего вида мне хочется блевать!

Я зло стиснула зубы. Кулак свободной руки сам собой сжался, норовя хорошенько вмазать одному зарвавшемуся типу. Но внезапно на место задетой гордости пришло понимание: он не зарвавшийся тип. Он отчаявшийся.

Я опустила руку, в которой держала бумаги, и сказала тихо:

– Меня тоже когда-то лишили мечты, и мне пришлось жить дальше. У нас с тобой, Эстан, нет выбора. Нам никто не давал права жалеть себя.

– Да как ты вообще можешь сравнивать нас с тобой?!
– взъелся он.

Я же настойчиво продолжила:

– Придётся найти якорь, который не даст уплыть ещё дальше.

– Чего?! Что за тупая метафора?!

– Эстан.
– Я зло ударила себя листами по ноге.
– Ты достал! Хватит, это реально уже бесит. Найди себе человека, который не даст тебе сдохнуть, вот и всё!

– На себя посмотри!
– разозлился парень.
– Сама живёшь только местью, и ради неё готова на всё пойти!

– Это. Неправда, - отрывисто проговорила я.

– Да ты изворотливая стерва, - ни чуть не смущаясь заявил он.
– Для тебя вообще не существует таких понятий, как честь, долг и достоинство. Ты только и можешь, что следовать цели, как машина. Ты никогда и никем не дорожила, - брызжа слюной, словно ядом, выплюнул парень.

Я пошатнулась, чувствуя, как кровь отливает от лица.

Это был удар ниже пояса.

Видя, что его слова бьют в самое сердце, парень решил закрепить успех.

– Я сразу тебя раскусил. Алчная, беспощадная...
– он секунду колебался, чего бы ещё такого добавить, но арсенал оказался невелик, а повторяться не хотелось, - ...коза!

Я стиснула зубы, нацепляя на себя привычную маску презрения. Планировала медленным движением положить документы на кровать и молча покинуть "поле боя", показывая тем самым, что отвечать на такую грубость - отныне ниже моего достоинства.