Шпионка-2

– Кто вы вообще такой?

– Алан.

По ощущениям казалось, что прошла целая вечность. Но в Академии время словно замерло. Я будто и не уходила отсюда. Никто не заметил моего отсутствия. Не то что бы мне очень хотелось объяснять свои прогулы проф-магам, но...

Помню, в лораплиновской Академии я всё никак не могла найти тихое, уютное место. В нашей Академии было не так. У меня существовали любимые укромные уголки - нулевой этаж, к примеру. После того, как студенты убедились, что никаких потайных ходов там нет, это место никого к себе не манило.

Ещё крыша.

Я редко выходила туда, всего три или четыре раза за всю учёбу. Но попасть туда вполне возможно, постоять рядом с выступом - тоже. Посмотреть на панораму города. Опустить взгляд, почувствовать, как перехватывает дыхание от высоты и... сделать шаг назад.

– Ты не поела, да?!
– оскорблёно возмутился Золин вместо приветствия.

Надо же. Я и не заметила, как добрела до нужной аудитории. Подняла взгляд, посмотрела на взъерошенного парня.

– М... нет.

– Вот, вот она - благодарность за мою заботу!
– наигранно (или взволнованно?) проговорил Золин.

Несколько студентов удивлённо покосились в нашу сторону. Мы, как обычно, ждали своей очереди, чтобы попасть в кабинет.

– Не нужно было ничего приносить, - хмуро буркнула я.

– Угу, у тебя всего лишь нет ни еды, ни тёплой одежды, - внезапно зло огрызнулся парень.

От его реакции я подавилась собственной. У меня уже созрели в голове ответные колкости, но пришлось их проглотить.

– У меня есть еда, я кушаю в столовой, - напомнила осторожно.

– Можно было просто сказать "спасибо".
– Золин выглядел слегка смущённым. Похоже, сам не ожидал, что так сорвётся. Ну ничего, бывает. Не всегда же нам быть мягкими и пушистыми.
– Как там мой брат?

Как Эстан? Он облил меня грязью. Ранил Крис. Побурчал на твой счёт. Сказал мне, кто мой отец.

– Хорошо, - пожала я плечами.
– В смысле, лучше, чем был.

– Он что-нибудь сказал на счёт нашего дела?

– Да. Сказал, что конс-магу можно доверять, - я говорила предельно кратко. Если кто и подслушивает, то не поймёт, о чём речь.

– Неожиданно.
– Золин уставился в пол. Лицо у него было какое-то бледное.
– Что ж, он редко ошибается.

– Ты чего такой странный?
– Я настороженно оглядела друга с ног до головы.
– Опять за сочинение переживаешь?

– Э-э... да.

– Успокойся. Ты лучший, и прекрасно об этом знаешь. Тебя похвалят. И вообще всё будет хорошо.

Золин недоумённо покосился на меня.

– Ты тоже сегодня странная.

Просто Алан оказался моим отцом. Я моргнула, натянуто улыбнулась и повторила:

– Всё будет хорошо.

Дверь аудитории отворилась. Из помещения стали выходить студенты. Мы ждали, пока поток отмучившихся "зомби" прекратится, и впустят "свежую кровь".

– Можно тебя кое о чём попросить?
– неожиданно тихо спросил Золин.

– Ну да, конечно.

– Оценишь моё сочинение?

– Прямо сейчас?
– Я удивлённо подняла брови.

– Нет, когда я буду читать.

– Там опять что-то душещипательное?

– Надеюсь, - пожал плечами парень.

Мы зашли в аудиторию, расселись по своим местам. Прохор Авдеевич глотнул водички из бутыли и, прочистив горло, принялся вещать:

– Меня невероятно удивляет ваше отношение к учёбе! Как будто это нужно не вам, а мне. Я, конечно, ценю, что вы бережёте мои нервы. Но ещё раз повторяю: не сдавать работы нельзя!!!

Конечно, злой и оскорблённый взгляд достался мне. Он прямо так и вопил: "Матильда, если тебе этого не надо, то просто не приходи сюда! Халтурщица!".

– Ты что, опять не сделала?
– Золин тоже удивлённо покосился в мою сторону.

– Не до того было, - тихо буркнула в ответ.

Парень выкладывал на стол кучу вещей из рюкзака. Я смущённо посмотрела на свои самописку и листочек. Мда.

– Ты чего, все свои монатки из общаги притащил?
– пробурчала я.

– Только самое необходимое.

Из необходимого у него были: гора учебников, причём по тем предметам, что вообще никак не касались спецкурса; четыре самописки (я и одну-то с трудом находила, а тут!); стопка листков; пирожок.

– Это ещё что?
– Я удивлённо посмотрела на последнюю вещь.

– Это тебе.
– Золин одним ловким движением подвинул еду на мою сторону парты.

– Э?

– Ты как-то сказала, что в столовке вкусные пирожки. Вот я его и взял. Прямо как чувствовал, что суп ты не поешь!

Перед глазами внезапно предстал недожаренный блин, намертво прилипший к полу. Я меланхолично посмотрела на еду, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– Зачем ты это делаешь?
– непонимающе спросила.

Золин ответить не успел, потому что Прохор Авдеевич злобно призвал студентов к тишине и порядку, после чего официально начал занятие.

– Сегодня мне не хочется терроризировать вас своими замечаниями. Давайте сделаем так: кто хочет, чтобы его работу разобрали, поднимите руки. Вами сегодня и займёмся.

Золин, конечно, был среди активистов. Я же попыталась сделать вид, что меня не существует.

– Отлично, Сэм, тогда с тебя и начнём. А Матильда напомнит нам тему сегодняшнего сочинения.

Я затравленно покосилась на соседа по парте.

– Что такое любовь, - одними губами проговорил Золин.

– Что такое любовь, - повторила я.

– Спасибо, Сэм.
– От преподавателя ничего не укрылось. Он меня окончательно невзлюбил.
– Выходи сюда, читай громко и с выражением.

Золин выполнил всё так, как его и просили.

Он написал сочинение на тему "Что такое любовь?".

Он вышел перед нами, уверенно выпрямился и, поймав чей-то взгляд, улыбнулся, подмигнул, а затем прокашлялся и начал читать.

Громко.

С выражением.

– Я могу сравнить любовь со смертью. Любовь, как и смерть, трудно спутать с чем-то. Когда ты умираешь, ты никогда не назовёшь это "простудой". Когда ты любишь, ты никогда не назовёшь это "влюблённостью".

Я хмыкнула. Сцепила кулаки и уткнулась в них подбородком. Хотелось лечь и забыть обо всём на свете, но я должна была пережить это занятие. А затем пережить последующие часы. И ещё. И ещё. Просто пережить.

– В этом мире можно ко многому отнести слово "любовь". Любовь к музыке, любовь к природе, любовь к человеку, эта жизнь наполнена любовью. Я бы хотел выделить самую банальную, но самую непростую любовь.