Шпионский берег

На главном экране — фотография одного из моих старых призовых петухов, сэра Галахада, который, к сожалению, скончался после стычки с белоголовым орланом. Птичий символ нашей страны также является проклятием для моей стаи. Моя система безопасности обеспечивает мне свободный доступ со всех моих устройств, и здесь может возникнуть проблема, поскольку за моей спиной стоят два копа, когда я набираю другой пароль, на этот раз сложную последовательность цифр и символов, для доступа к системе безопасности. Мои пальцы двигаются так быстро, что я уверена, что их представление о пароле безнадежно размыто.

Появляется домашняя страница "Моя безопасность". На экране отображаются шестнадцать различных видеовходов с камер, установленных в различных точках обзора дома, а также в сарае.

— Святая корова, — бормочет мужчина-полицейский. — Какая у вас замысловатая система наблюдения. — Вероятно, он ожидал трансляции с одной камеры — всего того, что нужно большинству людей и с чем они могут справиться. Вместо этого они смотрят на каналы высокого разрешения в формате 4K с каждой точки входа.

— Я ушла из дома около шести, — говорю я. — давайте оттуда и начнем.

Я отматываю видео назад до 17:50 вечера. К тому времени уже стемнело, и камеры переключились на инфракрасную передачу. В 17:58 я выхожу из своей парадной двери. Запираю её на ключ, спускаюсь по ступенькам крыльца и забираюсь в свой пикап.

— Вот я уезжаю, — говорю я, когда мой грузовик отъезжает. — как я и говорила.

Тибодо просто кивает. По крайней мере, теперь я вычеркнута из ее списка подозреваемых, если вообще когда-либо была в нем. Видео продолжается дальше: 18:05. 18:10. Ничего не происходит.

— В котором часу позвонил представитель “Федерал Экспресс?” — спрашиваю я.

— 19:36.

Я увеличиваю скорость воспроизведения в два раза. Нет смысла сидеть здесь следующий час, наблюдая, как ничего не происходит. И ничего не происходит — до 19:05 вечера.

Появляется автомобиль, темный внедорожник, и моя аудиопередача улавливает звук двигателя. Его фары выключены, и в темноте светятся только огни двигателя. Тот факт, что водитель выключил фары, говорит мне о том, что он знает, что в моем доме есть камеры наблюдения. Как и тот факт, что он скрыл свои номерные знаки, как спереди, так и сзади. Машина останавливается у моего крыльца. Водительская дверь распахивается, но плафон освещения не включается; он отключил его.

Я чувствую, как оба копа наклоняются прямо ко мне сзади, их дыхание касается моих волос. Мое собственное сердце бешено колотится, когда я наблюдаю за фигурой, выходящей из машины. В капюшоне. В маске. Весь в черной одежде, свободного покроя и бесформенной. Мои камеры — лучшие на рынке, но они не могут видеть сквозь ткань. Фигура подходит к задней части внедорожника, открывает багажник, и что-то достает. Не раздается ни звука, даже самого слабого стона, когда он или она вытаскивает тело наружу и позволяет ему упасть на землю. Я знаю, сколько сил требуется, чтобы двигать безвольное тело, а этот человек делает это так, что кажется, будто это не требует усилий.

Это должен быть мужчина.

Теперь он делает то, в чем мало смысла. Он наклоняется и переворачивает тело на спину. Зачем располагать его лицевой стороной вверх? Чтобы сделать сувенир, который он оставил после себя, еще более неприятным? Он, вероятно, предполагает, что именно я обнаружу тело, что я приеду домой сегодня вечером, а там будет она, невидящими глазами смотрящая прямо на меня. Он не мог предвидеть, что какой-нибудь бедный водитель FedEx появится первым.

Нет, этот сюрприз предназначался специально для меня. И я понятия не имею почему.

Уложив тело, убийца забирается обратно в свой внедорожник и уезжает, скрывшись из поля зрения моих камер. Направляется куда-нибудь, где можно будет выставить номерные знаки на всеобщее обозрение, и снять капюшон с маской. И снова он будет обычным человеком, разъезжающим по городу на обычном внедорожнике.

— Что, черт возьми, это было? — Тибодо смотрит на меня.

— Понятия не имею, — говорю я. И я действительно не имею понятия. Все, что я знаю, это то, что это было не случайное место для избавления тела. Кто бы это ни сделал, он знал, что его действия будут засняты на камеру, поэтому позаботился о том, чтобы скрыть любые опознаваемые улики. — но это доказывает, что я сказала вам правду, — говорю я. — я вышла из дома около шести, как и сказала. Если вам нужно подтверждение, вы можете поговорить с Ллойдом и Ингрид. Вы также можете позвонить Бену Даймонду и Деклану Роузу. Сегодня вечером они тоже были в книжном клубе. Они все скажут вам, что я была с ними этим вечером.

— Да, мэм. Я поговорю с ними.

— Теперь, я полагаю, вам нужен этот видеофайл?

— Полиция штата, безусловно, его потребует.

— Тогда я сделаю для вас копии.

Двое копов уже собираются покинуть кухню, когда Тибодо внезапно оборачивается и обращается ко мне. — Вы чувствуете себя здесь в безопасности?

— В моем собственном доме? Да.

— Даже после того, что произошло снаружи дома?

— Я не могу представить, что это имеет какое-либо отношение ко мне.

Мгновение она оценивающе смотрит на меня. В ярко освещенной кухне я, наконец, могу прочитать ее имя на бейджике: офицер Джо Тибодо. Между нами есть тревожные сходства, в ее вопросах, без лишней чепухи, в ее владении ситуацией. В ее возрасте я была так же уверена в себе, но опыт научил меня, что чрезмерная самоуверенность опасна. — Как вы думаете, почему он бросил тело именно здесь? — спрашивает она.

— Я не знаю.

— Может, вы узнали машину?

— Это темный внедорожник. Половина людей в этом городе ездят на таких машинах.

— Вы ведь не так давно живёте в Пьюрити, не так ли, мисс Берд?

— Я купила эту ферму два года назад.

— А где вы жили до этого?

— Последний дом, которым я владела, находился в Рестоне, штат Вирджиния. Но я жила во множестве разных мест.

— По работе?

— Да.

— Что за работа?

— Я была аналитиком по импорту. Работала в таможенной брокерской компании, занимаясь экспортной логистикой для иностранных компаний. — Вот момент в моем резюме, когда глаза большинства людей стекленеют, и они не хотят больше ничего слышать о моей работе. Ее же подозрительность, кажется, только обостряется.

— И что привело вас в Пьюрити?

— Название этого места. (Purity англ. — чистота, непорочность) Мне хотелось место с чистой водой, чистым воздухом. Место, где я могу прогуляться по лесу. Почему вы спрашиваете обо всем этом?

— Мне интересно, почему вы так спокойно отреагировали. Почему наличие мертвого тела на вашей подъездной дорожке, вас словно бы и не пугает? Большинство людей от этого пришли бы в ужас.

— В моем возрасте, офицер, меня уже ничто особо не пугает.

Уголок ее рта приподнимается. В нее как будто вмонтирован счётчик брехни, и он сигнализирует ей, что я рассказываю не всю историю, но сегодня вечером она больше ничего от меня не добьется.

— С вами скоро свяжется полиция штата. — говорит она.

— Скажите им, чтобы не приходили до утра. Уже поздно, и я очень устала.

И я измотана, но после того, как двое полицейских покидают мой дом, я не поднимаюсь в спальню. Через кухонное окно я наблюдаю за происходящим на подъездной дорожке. Интересно, понимает ли офицер Тибодо, сколько лжи я нагородила ей сегодня вечером?

Я не могу себе представить, что это имело какое-то отношение ко мне.

Это самая большая ложь из всех. Конечно, это имеет отношение ко мне. Чего я не знаю, так это того, какое сообщение должно было передать мне тело, лежащее на моей подъездной дорожке. Попытка напугать меня? Или это подарок, точно так же, как кошка приносит вам дохлую мышь? Способ сказать мне: мы позаботились о вашей маленькой проблемке. Не благодарите. У меня есть два варианта на выбор, каждый из которых ведет в совершенно разных направлениях.