Шпионский берег

Дэнни смеется над этой идеей. — Я никогда не представлял ее домохозяйкой.

— Значит, вы будете искать новую работу? Какие у вас есть уникальные навыки?

Я не могу не почувствовать ловушку в этом вопросе. Он выпытывает информацию, ждет, когда я оступлюсь.

— Во-первых, из нее получился бы чертовски хороший фельдшер, — говорит Дэнни. — Я уже видел, как она была под огнем.

— Ах да, я слышал о задыхающемся человеке в “Балладе" и шариковой ручке. Очень умно. Значит, вид крови вас не пугает?

— Я выросла на овцеводческой ферме в Нью-Мексико, — говорю я ему. — На наших ягнят всегда нападали хищники. — Я смотрю на своего мужа. — И я бы с удовольствием поработала с Дэнни в клинике, даже если это всего лишь заполнение карт.

— В самом деле? Заполнение графиков сделало бы вас счастливой? — Взгляд Хардвика, кажется, запускает щупальца в мой мозг, исследуя все потайные щели. Я чувствую себя пригвожденной к своему стулу, готовой для препарирования.

Официанты приносят основное блюдо. Идеальный момент чтобы отлучиться и сбежать из-за стола.

— Извините, — говорю я и поднимаюсь со стула.

Я удаляюсь в дамскую комнату и закрываюсь в одной из двух кабинок. Мне не нужно в туалет; мне просто нужно дать себе минутку, чтобы восстановить равновесие. Я и раньше смотрела в глаза террористам, была свидетелем их кровавых деяний, но никогда не ощущала такой личной угрозы, как тогда, когда сидела за столом напротив Хардвика. Я думаю о его банкире, заживо сгоревшем в своем "ягуаре". Я думаю о бухгалтере Хардвика, застреленной в своей спальне. Они были убиты, потому что кто-то их предал. Кто-то, обладающий внутренней информацией о том, что они были информаторами.

Диана права. Мы ничем не можем поделиться с британцами. Если я хочу остаться в живых, мы должны держать это в нашем узком кругу.

Пришло время вернуться за стол и встретиться с ним лицом к лицу.

Я отпираю дверь кабинки. Как только я выхожу, что-то со стуком падает на пол, и я слышу — Вот, черт, — когда из-под двери другой кабинки выкатывается синяя таблетка.

Я беру таблетку. Она круглая, с оттиснутым на одной стороне символом бабочки. Кабинка открывается, и Белла выскакивает наружу. Ее взгляд устремляется прямо на таблетку в моей руке.

— Пустяки, — говорит она. — мне просто прописали это от нервов.

Я смотрю на пластиковый пакет, который она держит в руках. В нем содержится еще полдюжины синих таблеток, и это определенно не отпускаемый по рецепту пузырек. Она тянется за таблеткой, но я не даю ее ей.

— Она грязная, — говорю я.

— Все нормально.

— Но она валялась на полу уборной. Ты же не хочешь…

— Пожалуйста.

Наконец я протягиваю ей таблетку, и она кладет ее в пакетик к другими синим таблеткам, по-видимому, не заботясь о микробах, которые прячутся в комнате, где люди мочатся и гадят.

— Я никому не скажу об этом ни слова, — говорю я ей.

Она мне не верит. Я вижу это по тому, как сжимаются ее губы, по ее быстрому, нервному взгляду на дверь. — Мой отец…

— Помешан на контроле

— Вы тоже заметили?

— Этого трудно не заметить. Предопределенное меню. Охрана заперевшая нас всех в ресторане.

— Ах, эти. — фыркает она. — Это всего лишь Кит и Виктор. Они просто болваны. Я все время тайком выбираюсь из дома, и они понятия не имеют, что я это делаю.

Подростки. Они вечно обводят нас вокруг пальца.

— Послушай, Белла, я не хочу доставлять тебе никаких неприятностей, но ты бы поосторожней с этим. — Я киваю на таблетки. — Это Молли.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаю. У них могут быть довольно страшные побочные эффекты.

— Они дают мне возможность чувствовать себя счастливой. С ними создается ощущение, что все в порядке, хотя я знаю, что это не так.

Я протягиваю руку и касаюсь ее плеча. Она вся горячая, ее почти лихорадит, будто ее несчастье — это печь, горящая у нее внутри. — Белла, у меня тоже был дерьмовый отец, так что я тебя понимаю. Но ты вырастешь и уедешь, как это сделала я.

Эти слова вызывает у нее легкую улыбку. Она засовывает пакетик с таблетками в сумочку, застегивает ее на молнию. — Ты правда никому не расскажешь?

— Ни единой живой душе.

— Даже доктор Галлахеру? Потому что, если он узнает, то решит, что должен рассказать моему отцу.

— Я не скажу даже Дэнни. — Я поднимаю руку. — Честное скаутское.

Она выглядит озадаченной этой фразой, но понимает смысл: со мной ее тайна в безопасности. — Доктор. Галлахер — хороший человек. Я рада, что вы вышли за него замуж, — говорит она и выходит из дамской комнаты.

Я не тороплюсь мыть и вытирать руки. Я не хочу, чтобы было слишком очевидно, что мы с Беллой о чем-то шушукались, что между нами установилась связь. Но она установилась. Теперь я знаю немного больше о Филиппе Хардвике и его семье. Я знаю, что его дочь обижена на него. Я знаю, что он не обладает таким всеохватным контролем, как ему кажется.

Это может оказаться полезным.

_______________________________

Глава 17

Я сплю с врагом. Если я хочу выжить, именно так я должна думать о своем новом муже.

Но Дэнни не кажется мне врагом, когда мы лежим вместе в постели в нашем маленьком приморском отеле на турецком побережье. В то время как другие молодожены могли бы отправиться в Испанию или Италию, мы проведем неделю в красивой прибрежной деревушке Гюмюшлюк. Сюда приезжает не так много иностранных туристов, вот почему я выбрала его для нашего медового месяца. Здесь мы можем побродить среди заброшенных древних руин, искупаться в бирюзовой воде и поужинать морским лещом на гриле, запивая его хорошим турецким вином. Здесь мы можем побыть одни.

Или настолько одни, насколько нам позволено быть.

Я переворачиваюсь на бок и изучаю своего спящего мужа. Утренний свет просачивается сквозь жалюзи на окнах, окрашивая его обнаженную грудь в золотистые тона. Это скромный отель, который могли бы выбрать турецкие пары с ограниченным бюджетом. Простыни из грубого хлопка, а некоторые плитки на полу потрескались, но здесь чисто, владелец дружелюбный, а наши окна выходят на воду. Вместо этого мы могли бы остановиться в отеле "Пера Палас" или на одном из роскошных курортов Бодрума с их мраморными полами, персоналом в униформе и круглосуточными массажистками, но я хочу, чтобы Дэнни увидел именно эту Турцию. Именно так поступила бы невеста: привезла бы своего нового мужа в романтическую деревню на Эгейском море, чтобы пить вино, заниматься любовью и притворяться, что наши отношения реальны.