Шпионы и осведомители на скамье свидетелей

осведомителей. Один из них, Джозеф Корнфедер, заявил,

что знал Матлеса в 1925 году и что он тогда был одним

Из руководителей комсомола. Защита представила Дока¬

зательства, что Матлес приехал из Румынии в США

только в 1929 году и раньше никогда не был в этой стране.

Но защите не разрешили ознакомиться с донесениями,

переданными ФБР Корнфедером, который, по словам

судьи, был «правдивым и надежным свидетелем».

Спустя три месяца после решения, вынесенного по

делу Дженкса, тот же судья отдал приказ о пересмотре

дела Матлеса, с тем чтобы предоставить защите возмож¬

ность провести перекрестный допрос по донесениям осве¬

домителей. Интересно знать, предпочтет ли правительство

в этом случае «закрыть лавочку» или нет.

Глава

XII

Гражданская, свобода и

осведомители

Затем, 15 июня 1957 года, Верховный суд США вынес

еще три решения, в которых он отдал дань здравому

смыслу и уважению к гражданской свободе.

Одно из них, вынесенное по делу Джона Т. Уоткин Jp,

представляет проблему использования осведомителей, так

сказать, вверх ногами; оно отвергло попытку заставить

некоего Уоткинса, дававшего свидетельские показания

перед подкомиссией комиссии палаты представителей по

расследованию антиамериканской деятельности, дать

под присягой имена людей, которые, как он знал, в прош¬

лом были коммунистами, но, по его мнению, больше не

состояли в коммунистической партии. Уоткинс отказался

это сделать, хотя выразил готовность дать показания в

отношении тех лиц, которые, как он считал, оставались

комхмунистами и тогда, когда он давал показания. Его

привлекли к ответственности, признали виновным и при¬

говорили к одному году тюремного заключения и уплате

штрафа за «неуважение к Конгрессу», то есть за отказ

отвечать на вопросы относительно «бывших коммуни¬

стов». Дело было передано на рассмотрение Верховного

суда, который отменил приговор.

Свидетель дал подкомиссии следующее объяснение:

«Я не намерен ссылаться на пятую поправку к

конституции США, но отказываюсь отвечать на не¬

которые вопросы, которые, как я считаю, выходят

за пределы компетенции вашей комиссии. Я отвечу

на любой вопрос комиссии относительно себя. Я от¬

вечу также на любой вопрос относительно людей,

которых я знал как коммунистов и которые, я ду¬

маю, остаются коммунистами и сейчас. Однако я не

стану отвечать на вопросы относительно лиц, с ко¬

торыми я общался раньше. Не думаю, чтобы в

США существовал закон, который обязывал бы

меня давать показания относительно лиц, ранее,

быть может, состоявших в коммунистической

партии или каким иным образом связанных с нею,

но, как мне известно и как я сам уверен, давно

порвавших с коммунистическим движением.

Я не считаю, что подобные вопросы относятся к

деятельности данной комиссии, а также не считаю,

что эта комиссия имеет право публично обличать

людей из-за их прошлой деятельности. Может быть,

я ошибаюсь и комиссия имеет на это право, но если

и до тех пор, пока суд не подтвердит этого и не при¬

кажет мне отвечать на такие вопросы, я категориче¬

ски отказываюсь говорить о политической деятель¬

ности тех, кто в прошлом был моими товарищами».

Верховный суд вынес пространное и важное поста¬

новление (против него выступил только судья Кларк),

из которого мы цитируем следующее место:

«Мы начинаем с некоторых основных положе¬

ний, по которым существует общее согласие. Право

Конгресса на проведение расследований присуще

осуществлению им его законодательных полномо¬

чий. Это широкое право. Но каким бы широким оно

ни было, оно не безгранично. Конгресс не имеет

общего полномочия раскрывать частную жизнь че¬

ловека, не имея для этого веских оснований.

Злоупотребление правом на проведение рассле¬

дований может незаметно привести к ограничению

гарантированных свобод. Уже сам вызов свидетеля

и принуждение его давать против воли показания

относительно своих убеждений, высказываний или

связей является в какой-то степени вмешательством

правительства в частную жизнь. А когда эти вынуж¬

денные откровения затрагивают вещи, которые не¬

ортодоксальны, непопулярны или даже ненавистны

широкой публике, их влияние на дальнейшую жизнь

свидетеля может оказаться катастрофическим. Это

тем более так, когда речь идет о прежних убежде¬

ниях, высказываниях или связях, к которым под¬

ходят с меркой сегодняшнего дня, а не того вре¬

мени, когда соответствующие события имели Ме¬

сто. От последствий страдает не только свидетель.

Те, кого он называет и кто тем самым попадает в

сферу внимания общественности, равным образом

становятся объектом глумления, презрения и зло¬

словия. Кроме того, такая практика оказывает и бо¬

лее тонкое и неуловимое воздействие на тех, кто,

стараясь избежать в дальнейшем подобной судьбы,

стремится придерживаться самых ортодоксальных

и не вызывающих возражений взглядов и связей. То

обстоятельство, что в этом повинны частично и от¬

дельные лица, не снимает с вдохновителей ответст¬

венности за то, что они начали эту реакцию».

Суд заявил, что Конгрессу не дано права заниматься

разоблачением людей ради самого разоблачения. Говоря