Шпионы и все остальные

— Значит, набросились ни с того ни с сего, — сказал Трепетов, постукивая пальцами по столу.

— Ага! — подтвердил Бруно.

— А ты их призывал к порядку, верно?

— Ну, точняк, Семен Романович!

Трепетов повернулся к Сулимову.

— Ну, и как он тебе? По-моему, врет очень убедительно. Бесценное качество для будущего политика! Как раз то, что ты искал!

— Хватит паясничать, Семен! — перебил его гость. Сулимов покраснел, на скулах играли желваки. — Речь идет об очень серьезных вещах, а ты мне цирк устраиваешь!..

— Я в цирке работал, кассу стриг! — с гордостью подтвердил Бруно.

— Тему цирка попрошу снять! — строго сказал Кирилл. — Бруно Аллегро нужен нам как политик новой волны!

Он подошел, взял карлика за плечи, развернул. Бруно для порядку дернулся, проворчал: «Эй! Я при исполнении! Руками не трогать!» Но всерьез не возражал — он был заинтригован и польщен.

— Яркая внешность! Живой народный язык! Никакого снобизма! Находчив! Смел! Популярен, в конце концов! Это готовый руководитель Партии маленьких людей!

Трепетов хмыкнул.

— Партия страдающих нарушениями гормона роста? И сколько голосов она оттянет? Две тысячи? Пять тысяч? Уж лучше тогда создать партию больных ожирением! Или сахарным диабетом! Или — партию алкоголиков! Тогда у вас будут голоса подавляющего большинства населения!

— Я чего-то не пойму, Семен Романович, — Бруно с сомнением посмотрел на хозяина. — На кого вы наезжаете — на меня или на этого господина? Вы же сами меня позвали!

Но тут встал Валентин. Трепетов вспомнил, что это очень ценный имиджмейкер Первого лица, и прикусил язык. И еще он определил, что ловкий политтехнолог обладает специфическим качеством: отменно выглаженный костюм висит на нем, как измятая тряпка.

— Речь идет не о гормоне роста, — солидным баритоном произнес Валентин. — Речь о харизме. Бруно поведет за собой всех маленьких людей. А их немало — тех, кто считает себя маленькими людьми. Вы понимаете, Семен Романович, что я имею в виду?

— Тут и понимать нечего! — заорал Бруно. — Есть маленькие люди, и есть дылды, дылдосы и жлобы! О чем базар? Все очень просто! Маленькие люди лучше! — Он подумал и добавил: — Лично я голосую за маленьких людей!

— Правильно, — сказал Валентин. Он обошел карлика кругом, присматриваясь, даже вроде как хотел поправить оторванный лацкан на пиджаке, но все-таки не решился. — У него будет спичрайтер. У него будут советники. Имиджмейкеры. Визажисты. Массажисты, в конце концов…

— Массажистки! — поправил Бруно.

— И массажистки. На него будет работать целая команда. К тому же Бруно — прирожденный артист, у него все получится!

— Вам видней, — сказал Трепетов. — Я столько бабла отстегиваю на ваши идеи, что отдать своего пристяжного — это мелочь…

— Так куда вы меня отдаете? — обеспокоился Бруно. — Мне и здесь хорошо! Особенно если твои дылды борзеть не будут!

Хозяин подошел, похлопал его по плечу.

— Тебе предлагают новую работу. Председателем Партии маленьких людей работать будешь.

— Не, ну это-то я и так понял, не тупой! — надменно заявил Бруно. — Я не понял только, чего там делать-то надо? В кумпол стучать кому-нибудь? Или в чемодане куда-то заносить будут? А может, в кабинете сидеть, по типу как вы? И сколько мне платить будут? И, главное, чтобы массажистки были не сильно худые! Я не люблю, когда мослы торчат! А то, понимаешь, взяли моду — не жрут, не пьют, сисек ноль, жопы чисто пацанские! Я на это не подписываюсь, сразу вам говорю!

— Что за бред он несет! — простонал Сулимов. Продолжить мысль он не успел — позвонили. Кирилл достал из кармана телефон и отошел к окну. — Нет, я еще не освободился. В чем дело?

— С массажистками, Бруно, мы как-нибудь решим, — сказал Трепетов серьезно. — Насчет всего остального разговаривай с Кириллом Борисовичем и Валентином. Думаю, тебя не обидят.

Бруно с подозрением взглянул в сторону Сулимова.

— Да я его первый раз в жизни вижу, Семен Романыч! — проговорил он полушепотом. — Мутный он! И глаза как у кота, который сметану свинтил! Мне по барабану, кто он… Без разницы! Я на такие дела не подписываюсь с первыми встречными! Потому что я — Бруно Аллегро, а не какой-нибудь укурок из вино-водочного!

— Я понимаю, Бруно. Но Кирилл Борисович — серьезный человек, уж поверь мне. Он не последнее лицо в государстве, — с улыбкой проговорил Трепетов.

— Я понимаю… Но у моего друга, Поляка, был случай — кореш, давно знакомый, авторитетный, проверенный, и вдруг его долю заныкал и скрылся! Я должен убедиться, что с ним можно дела крутить.

Сулимов тем временем закончил разговор и вернулся к ним.

— К сожалению, мне пора ехать, — сказал он, постукивая телефоном по ладони. — Полагаю, мы договорились.

Но Бруно вдруг заинтересовался его телефоном.

— А что за труба такая? Можно глянуть?

— Обычный «Верту», — буркнул Сулимов и спрятал аппарат в карман.

— Тысяч пять, небось, отстегнули?

— Десять, — сказал Сулимов и на всякий случай уточнил: — Долларов.

— Не может быть! — ужаснулся Бруно. — А чего он может? Что в нем такого особенного?

Сулимов пожал плечами.

— Телефон как телефон. Белое золото. Ручная сборка.

— Так это ясно, что не ножная! — Бруно презрительно хмыкнул. — Ну, а фонарик там есть хотя бы?

— Какой фонарик? — не понял Сулимов. — Зачем?

— Ага! Так нету?

Сулимов опять достал телефон, повертел его в руках, понажимал какие-то кнопки.

— Не знаю! — с раздражением бросил он.

— А вот у меня обычный «Сименс» за тыщу триста рублей, зацени! — ликуя, сообщил Бруно. Он достал старенький аппарат с поцарапанным корпусом. — Но фонарик здесь есть! Смотри! Вот он, фонарик! Вот так-то!

Карлик включил фонарь и посветил Сулимову в лицо. Кирилл поморщился. Бруно же имел вид довольный, как будто только что разгадал и расстроил некую необычайно хитроумную козню — в общем, показал себя башковитым пацаном.

— Так что не надо мне тут варганку крутить! Об меня и не такие кенты обламывались! Ага! Бруно Аллегро человек маленький, но очень умный! В сто раз умнее! Со мной придется считаться, вот так-то!

— Просто офигеть, — сказал Сулимов, в самом деле изрядно обескураженный.

— Ничего, привыкнешь! — успокоил его Трепетов. — Я тоже первое время дергался немного, потом привык…

Но Бруно не дал ему договорить.

— Теперь вопрос такой: что я буду иметь с этого дела, если подпишусь?