Шрам
Шрифт:
– Там все в порядке?
– спросил я.
– Вопросы потом. Вези нас домой, как можно быстрее.
– На аналоге мы до Филина не доберемся.
– Восстановить системы сможешь?
– Смотря, какие повреждения.
– Хорошо. Вези, сколько сможешь, а потом будем решать.
Он убрался обратно, не дожидаясь моего ответа.
Тарантул заглох, когда солнце уже взошло и нагревало землю. Мы остановились и двигатель замолчал. Я огляделся. Вокруг, куда не посмотри, простиралось море высокой, зеленой травы, слегка покачивающейся от легкого ветерка. Мы потеряли шоссе, и я с трудом мог определить, в каком направлении нужно двигаться, чтобы попасть в Филин.
Я покинул кабину и прошел в жилой отсек. Открывшаяся
На кроватях лежали двое, возле одного сидел Хирург, второе тело было накрыто одеялом с головой, и на белой ткани виднелись свежие кровавые разводы.
Я подошел ближе к Хирургу и заглянул ему через плечо. От увиденного холод пробежал по всему моему телу. На кровати лежал Джим. Его глаза были закрыты, лицо в крови, но он был жив, я видел как вздымается грудь. Он дышал тяжело, но он дышал.
– Что с ним?
– спросил я.
Хирург поднял шприц с какой-то прозрачной жидкостью, щелкнул по нему пальцами, а затем взяв руку Джима ввел ему в вену все содержимое. Затем он поднялся и повернулся ко мне.
– Серьезная травма ноги. Разрыв связок, несколько переломов. Жить будет, но здесь я могу только облегчить его страдания. Нужно быстрее доставить его в больницу.
– Пастырь?
– спросил я и услышал как дрожит собственный голос.
– Страж ворвался первым - Хирург указал на дыру в борту - Пастырь мертв. Я не смог его спасти.
Мне вспомнился тот жуткий крик, который я слышал в кабине. Кто из них кричал? Джим, когда тварь вцепилась ему в ногу? Или это был крик Пастыря, отчаянно цепляющегося за жизнь, которая ускользала от него стремительнее пули?
Мои ноги подкосились, в глазах на мгновение потемнело, и я оказался на полу, жадно глотая ртом воздух. «Погибли» - звучала мысль в голове, которую я все никак не мог осознать – «Погибли. Пастырь мертв».
Затем я почувствовал резкий укол в шею, и словно очнувшись от сна, увидел стоящего над собой Хирурга. Он держал в руке пистолет для инъекций.
– Стимулятор - объяснил он невозмутимо - Сейчас не время размякать. Джиму нужно в больницу, так что осмотри системы и сделай что-нибудь, чтобы мы могли вернуться в город.
Я лишь кивнул в ответ, и он подал мне руку.
Выйдя их тягача, я дал себе минуту, чтобы привести в порядок мысли и отдышаться. Мир снаружи являл собой абсолютною умиротворение. Ветер шумел в траве и там же стрекотали насекомые. Эти звуки и общая картина окружающего нас, бескрайнего поля, способствовала успокоению. Хирург был прав, не время размякать, мы все еще находились в опасной зоне безо всякой защиты. «Время скорбеть придет, а сейчас ты должен как можно быстрее починить машину и двигать отсюда» - сказал я себе.
Двигатель был исправен, но полностью разражен. Я подключил к нему нашу «искру» и примерно за полчаса он набрал заряд достаточный на обратный путь, если будет работать только на ход, без включения дополнительных систем. Но связь и навигацию все же пришлось запустить, чтобы знать в какую сторону двигаться и подать сигнал о помощи в город заблаговременно до прибытия. Потратив еще минут десять на то, чтобы снять мерзкую, зловонную тварь с капота, я вернулся за руль и сообщил Хирургу, что мы готовы продолжать путь.
Всю обратную дорогу я думал о погибшем Пастыре.
«Что теперь будет? Как такое вообще могло произойти? Что за рой тварей атаковал нас?». Мысли путались, и я просто не мог поверить в то, что больше никогда не увижу нашего командира.
«А может и с Грешниками теперь покончено? Может все кончено?» - думал я с ужасом.
Мы столько раз покидали город и возвращались живыми и невредимыми. Столько раз мы
оказывались в опасности и все же находили способ выбраться из нее. Как же случилось такое? Мозг просто отказывался воспринимать все произошедшие события как реальность. Казалось, что все это кошмарный сон, приснившийся мне после ночного дежурства. На самом деле они все там, и Джим, и Пастырь, живые и невредимые. Там, сзади, и все как обычно. Наше задание продолжается, и ничего не случилось. Такое просто не могло произойти. Пастырь столько пережил, столько всего прошел, он ведь не мог просто так погибнуть.И лишь когда на горизонте появилась тень Филина я начал осознавать, что все это было не сном. Нас атаковали, и я как никогда прежде был близко к смерти этой ночью. Пастырь погиб, Джим серьезно ранен. Ночной кошмар не может быть и вполовину так ужасен как все произошедшее.
Силуэт Филина рос на глазах, и вместе с ним росло мое осознание ужасных событий, и боль в груди усиливалась. Черный мрак застлал то будущее, которое еще вчера мне виделось ясным. Черный мрак перевернул мою жизнь. Я потерялся, абсолютно лишился возможности видеть впереди хоть что-либо кроме этого мрака. Невероятно сильно хотелось закричать, чтобы высвободить всю ту боль, что рвалась изнутри. А еще хотелось задать вопрос кому-то, кто знает все ответы. Вопрос – «Почему так случилось? Могли ли мы этого избежать?». Но не было никого, кто мог бы ответить. Чувство безграничного одиночества и полнейшей беспомощности давило на меня, и я вдруг ощутил себя таким маленьким, таким слабым, что стало страшно, больно, захотелось сильно зажмурится, сжаться и никогда больше не открывать глаза, никогда больше не видеть этого мира, наполненного ожившими ночными кошмарами.
Хирург, еще на подъезде к городу сообщил по рации, что у нас раненый, и как только мы въехали в ворота Филина, нас встретили медицинский фургон и группа по дезинфекции. Наш транспорт обработали ультрафиолетом. Джима, меня и Хирурга подвергли экстренному осмотру и, убедившись, что мы не подхватили никакой заразы, и ничего не провозим в себе, отпустили. Джима тут же увезли в больницу. На той же машине увезли в морг и тело Пастыря. Я собирался поехать с Джимом, но Хирург не позволил.
Отведя меня в сторону, он сказал:
– Отправляйся домой, Клайд. Сейчас ты ничем не поможешь.
– Я просто хочу быть с ним - начал протестовать я.
– В данный момент ты ему не нужен. Придешь завтра. Он не умрет, гарантирую.
Хирург забрался в кабину нашего тягача, на водительское место и обернулся ко мне:
– Я позабочусь о машине. Иди домой, Клайд. Отдохни. Я сообщу, когда будут какие-то новости.
С этими словами он захлопнул передо мной дверь машины. В груди защемило от обиды и тоски. Я действительно ничем не мог помочь другу. Но если не ему, то кому вообще я теперь был нужен в этом мире?
Я так и остался стоять у ворот, глядя, как удаляются по серой улице - медицинский фургон в одну сторону и наш покореженный тягач в другую. Солдаты у ворот смотрели на меня с сочувствием, и когда я обернулся к ним, каждый отвел глаза. Они старались выразить понимание, но что они могли понять? Что они знали, сидя за прочными стенами города? Они не теряли друзей там, в ночи, они не теряли семью. Они не могли знать, как тяжело мне было.
А затем я вдруг поймал себя на мысли, что обвиняю их. Но эти парни, несущие свою службу и день за днем охраняющие наш город не виноваты в том, что случилось с Грешниками. Мне просто нужно было обвинить кого-то в случившемся, этого требовала злоба, во сто крат усиленная осознанием собственной беспомощности. Сложно винить слепую случайность или ненавидеть звериные инстинкты. Намного проще знать, что в твоих бедах виновен кто-то конкретный. Но мне не хотелось обвинять тех, кто никак не мог быть к этому причастен. Потому я быстро отвернулся и двинулся прочь, старясь не поднимать глаз, чтобы ни с кем не встречаться взглядом.