Штаб-капитан Магу

Люньюшань выслушал толмача. Ответ его был быстрым и очень коротким.

– Медь, - перевел толмач.

– Медь?!

Нет, сегодня, определенно был день удивительных открытий.

– Переспроси его еще раз. Он не ошибся?

– Не ошибся, - подтвердил слова посла толмач, - это медь. Большое, очень большое месторождение. Очень богатое.

Алекс задумался. А что, очень даже может быть, Люньюшань и не врет. И подтверждение его слов сейчас побрякивало в подсумке, висящем на ремне офицера. Медь - это латунь. А латунь - это гильзы. Патронные и снарядные гильзы. Только за последнюю стрельбу по сампану станичники оставили на цинском берегу полсотни стреляных гильз. А сколько их оставили в цинском форте? Тысяч десять, а то и больше. И все это надо сначала произвести, а потом, по мере израсходования, пополнить запасы.

Штаб-капитан припомнил, на лекциях по статистике им говорили, потребление меди для нужд военного ведомства за последние пятнадцать лет возросло в двадцать раз, а цена на нее увеличилась в четырнадцать! Сейчас даже самое маленькое и бедное месторождение меди стало рентабельным и востребованным. А тут, нетронутое и, по словам Люньюшаня, очень богатое и большое. Империя Цин в последнее время пытается наладить производство собственного оружия и боеприпасов к нему. Для этого ей медь потребуется в больших количествах. Есть за что заплатить золотом и кровью, будущие прибыли все окупят.

Есть, правда одна закавыка, Цинцы смогут вывозить медь по реке, а Руоссии без железной дороги здесь делать нечего. "Ладно, это не мне решать, я свое дело сделал". Настала пора решить судьбу пленников.

– Скажи господину Люньюшаню, он и его помощник - свободны. Пусть берут свою лодку и плывут восвояси. Ты, кстати, можешь плыть с ними.

Посол с помощником, поклонившись, направились к лодке, толмач задержался.

– Если будет угодно господину офицеру, я бы просил его взять меня с собой.

– Не хотите возвращаться?

– По возвращении, господина Люньюшаня ожидает немилость императрицы Си-Цин, она распространится на всех его приближенных.

– Плен не самое лучшее место, - предупредил его штаб-капитан.

– Лучше быть живым пленником, чем мертвым чиновником.

– Как знаешь, - согласился офицер, - ступай в нашу лодку.

К штаб-капитану подошел урядник Меремеев, вполголоса, чтобы никто больше не услышал, предложил.

– А может, их того?

Офицер глянул в след удаляющейся лодке цинцев.

– Нет, я слово дал, пусть плывут.

Им же предстояло вернуться обратно в цинскую деревушку, а грести против течения куда труднее, чем сплавляться вниз. Потому и времени на возвращение потребовалось намного дольше. Деревушка уже находилась на расстоянии прямой видимости, когда с берега донеслись звуки редкой перестрелки. Алекс привстал, пытаясь разглядеть, что там происходит, потом схватился за бинокль.

– Навались!

Чаще зашлепали весла по воде, обе лодки прибавили ходу. Перестрелка хоть и приближалась, но не становилась более интенсивной. Понятно было, оставшаяся в деревне пятерка станичников попала в переделку, и ее требовалось срочно выручать.

– Давай к берегу!

Лодка на воде слишком крупная и уязвимая цель, подставляться под огонь цинцев не стоило. Едва только прибрежный песок заскрипел под килевой доской, станичники один за другим посыпались на берег.

– Вперед!

Первых цинцев встретили еще на подходе к деревне. Их командир, увидев малочисленность обороняющихся станичников решил обойти их с фланга. Вот на посланную в обход группу идущие на выручку и наткнулись. Причем, наткнулись весьма удачно, невольно зайдя им в тыл.

– Огонь!

Никто из цинцев даже выстрелить в ответ не успел, все полегли в мгновение ока. Один из станичников даже не сдержался.

– Как это мы их лихо!

Закрывая затвор герданки, офицер приструнил его.

– Вперед, не останавливаться!

Станичники залегли под прикрытием крайних домов деревушки. Их противники палили от опушки леса с дистанции пяти-шести сотен шагов. Так перестреливаться через деревенские огороды можно было долго, пока патроны не кончатся. Алекс плюхнулся на землю рядом с одним из станичников.

– Кто там?

– На хунхузов не похожи, господин штаб-капитан.

– Это их пограничная стража, - опознал принадлежность цинцев урядник.

Час от часу не легче! Мало того, что на территорию сопредельного государства влезли, так еще и их пограничников перестреляли! Надо было срочно уходить, пока сами потерь не понесли и других дел не натворили.

– Отходим к сампану и на наш берег!

Этому приказу станичники воспротивились.

– Никак нельзя, господин штаб-капитан, там кони остались.

Стреноженные кони остались выше деревни по реке, не отогнав цинцев к ним не пробраться. Сгоряча офицер хотел предложить им купить за свой счет других, да вовремя вспомнил, для станичника конь - не просто животное под седлом, а почти друг. Ясно было, без своих коней станичники не вернутся. Пришлось менять план боя на ходу.

– Меремеев, возьми с собой пятерых, обойди их с фланга.

Шестерка станичников скрылась из виду. Ждать пришлось минут десять. Сначала последовал короткий залп, затем недолгая и не слишком интенсивная перестрелка, затем все стихло.

– Господин штаб-капитан, дорога свободна!

– Пошли, где там ваши кони.

Поднявшись на ноги, Алекс увидел толмача. Молодой цинец лежал в луже крови. Пуля попала ему в голову, начисто снеся затылок. Он очень хотел жить, даже согласился на пребывание в плену, а час спустя погиб от шальной пули, выпущенной цинским же пограничным стражником. Ирония судьбы.

– Потери есть?

– Есть, - поморщился урядник, - одного пулей зацепили.

Пришлось задержаться и оказать помощь раненому.

Кони паслись там же, где их оставили станичники. Чтобы ускорить переправу, коней пустили вплавь. Налегке они прекрасно преодолели реку. Сами станичники переправились на захваченном сампане, который тут же и бросили за полной дальнейшей ненадобностью. Здесь из морской пехоты они вновь превратились в легкую кавалерию, и путь их лежал обратно на восток. Вот только в отличие от цинского берега дорог здесь не было никаких, только прибрежная тропа. Да и долгий этот день постепенно клонился к закату. Соорудив из подручных материалов носилки, тронулись в путь. Проехав всего три версты, станичники встали на ночевку.