Штангист: Назад в СССР. Том 2

Нет, меня напугал не сам вес, а то обстоятельство, что повышение со мной никто не согласовал. Не успел я подумать о Сизом, как он нашел меня сам.

— Ну что, дерзай, Вова, — с улыбкой сказал мне тренер приблизившись.

— Почему со мной не согласовали повышение веса? — Нахмурил я брови.

— Что? Как это не согласовали? — Сизый изобразил удивленный вид. — Ты о чем это, Вова?

— У меня было заявлено сорок три с половиной.

Прозвучал первый сигнал, говорящий о том, что мне нужно было прибыть на помост немедленно.

— Да что ты, сорок пять, что ли, не вырвешь? — Развел руками тренер. — Иди! Все у тебя получится! Нормально выступишь!

— Вы повысили вес без моего ведома, — заглянул я тренеру в глаза снизу вверх.

— Вова, ну ты чего? Тебе выходить надо!

— Зачем? Почему мне ничего не сказали?

Прозвучал второй сигнал. После третьего у меня останется тридцать секунд, чтобы подойти к штанге. Иначе подход будет считаться неудачным. Я обернулся к помосту.

— Вова, ну, иди же! — Подгонял тренер.

— Мы с вами еще поговорим, — бросил я и, оставив Сизого с удивленным от такого ответа лицом, отправился на помост.

Я поднялся на сцену, потом зашел на помост. Судьи-рефери занимали свои специально отведенные для этого места с трех сторон помоста. Это были взрослые мужчины, внимательно следившие за каждым спортсменом. Жюри, привычным делом, ждало начала подхода: кто-то делал пометки в документах, другие обратили все свое внимание на помост.

Большие трибуны, развернувшиеся вокруг, полнились людьми. Народ ждал, когда же я приступлю к штанге. В середине зала я заметил Артемия и Сергея с Матвеем. Последний поднял руку, потом сложил из ладоней рупор и крикнул что-то подбадривающее. В общем шуме, который не торопился стихнуть, я не расслышал его слов.

Глянув влево, я увидел под сценой и Никиту. Тот улыбнулся мне, поднял большой палец.

Когда прозвучал третий сигнал, я взял штангу в замок. Сорвал. Вес пошел гладко и уже через секунду, я поднимался на ноги из седа со штангой над головой.

— Вес взят! — Прозвучало из динамика, висевшего где-то над сценой, — опустить!

Тут все было по-взрослому. Если на других соревнованиях рефери использовали флажки, то здесь, у каждого на столе, стоял прибор с сигнальной лампой. После каждого подхода она давала или красный, или зеленый сигнал. Лампы над помостом дублировали сигналы рефери, чтобы показать всем окружающим вывод судей по подходу. Все лампы судий-рефери дали зеленый сигнал. Первый подход окончился удачно.

Когда я вернулся с помоста, Сизого уже не было. Тогда я поспрашивал у ребят, не видели ли они старшего тренера, оказалось, что нет. Дяди Кости тоже не было нигде видно, и я решил обратиться напрямую к судье на карточках, чтобы узнать, а не напутано ли у меня там с весом без моего ведома.

Когда я направился вдоль сцены, на другую сторону, тут же наткнулся на Никиту.

— А ты хорошо выступил, — улыбнулся Никита, — слушай, а ведь я никогда тебя раньше на соревнованиях не видал. Ты давно занимаешься?

— Подожди, Никит. У меня сейчас дела появились. Давай сейчас с ними разберусь, и поболтаем.

— Дела? — Удивился мальчик.

— С судьей на карточках.

— С судьей на карточках у нас обычно тренера разговаривают.

— И у нас тоже. Но сейчас нужно поговорить мне.

Когда я добрался до судьи на карточках, воспитанно подождал, пока он проследит за установкой веса для следующего спортсмена, а потом заговорил с ним:

— Здравствуйте.

Судьей на карточках был серьезный худощавый, но широкоплечий мужчина. Немного сутуловатый, он обратил ко мне свое тонкокостное, с впалыми, гладко выбритыми щеками лицо.

— Здравствуй, — ответил он немного надменно. — Ты что-то хотел, мальчик?

— Хочу проверить мой заявленный вес.

Когда я назвал судье фамилию, он быстро пробежался по рукописным спискам.

— На новый подход вес еще не заявлен, — сказал он. — Хотя странно. Уже должны были бы заявить. Где твой тренер, мальчик?

Это обстоятельство мне тоже показалось странным, но я задал судье новый вопрос.

— Меня интересует уже взятый вес. Были ли там изменения?

Судья глянул на меня немного недоуменно.

— А ты не знаешь?

— Нет. Не знаю.

Судья почесал узкий подбородок.

— Как странно. Сейчас посмотрю.

Он снова погрузился в свои списки, и через полминуты выдал:

— Твой старший тренер заявил поднятие веса с сорока трех с половиной до сорока пяти. А что, у есть какая-то проблема? Если да, зови тренера, разберемся.

— Спасибо. Если что — обращусь.

После я направился обратно к своей команде, ждавшей кто в коридоре, кто в разминочной.

— Старший тренер не появлялся? — спросил я у Артемия, который вместе с Сережей спустился с трибун. — Не видели его, ребят?

— Не-а, — пожал плечами Артемий. — А что такое?

— А дядю Костю?

— А его видел, — вклинился Сережа. — он, кажется, в разминочной был. Потом ушел в тренерскую.

Я кивнул и пошел вперед по коридору.

— А что такое, Вов? — Крикнул мне в ответ Сережа.

— У меня вес не заявлен! — Обернулся я.

Тренерская располагалась немного дальше разминочной и направо по коридору. Это была просторная комната, где, на время соревнований, вели свои дела тренера разных сборных.

Не успел я пройти разминочную, как снова встретился там с Никитой. Мальчик выглядел обеспокоенным.

— Вова, а ты моего тренера не видел? — спросил он. — Родиона Филипповича? Он такой, невысокий, толстенький.

— Нет, не видел, — покачал я головой. — А что такое?

— Он у нас старший тренер, а Евгений Миронович, другой наш тренер, сказал мне, что мой вес на второй подход еще не заявили. Велел найти по этому вопросу Родиона Филипповича. Он и сам его ищет, да только его нигде нету.

— В тренерской был? — спросил я.

— Нет, не был. Но наверное, Евгений Миронович там в первую очередь посмотрел.

Я задумался. Как-то все это было скользко и странно.

— Пойдем-ка со мной. У меня та же проблема. Сейчас разберемся.

Мы потопили к тренерской. Заглянув внутрь, увидели, что наших тренеров там не оказалось. Зато был дядя Костя, который тихонько разговаривал с одним из ребят, что были постарше. Видимо, обсуждали какую-то тактику. Оказалось, он тоже не видел Сизого.