ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет

– Да, - снова ответил Николай, сглотнув вмиг пересохшим горлом. – Я… Пошел…

Ноги казались ватными. Тело слушалось с трудом. Вспышка внутри спровоцировала усиленный рост колонии грибов и вируса. Он так долго пытался контролировать себя, пытался гасить эмоции, чтобы продержаться как можно дольше, дышал, можно сказать, в половину легких, чтобы не выдышать весь оставшийся воздух, но сейчас не смог справится с нахлынувшими чувствами.

Черные щупальца вен под почерневшей кожей взбухли, поползли дальше и глубже. Ближе к сердцу.

– Надо. Идти. – В такт действиям говорил он сам себе, выбираясь из вертолета. – Надо. Найти… Спасти. Помочь…

Сердце стучало все громче и громче, отдаваясь где-то в зубах. Грибница почуяла власть и принялась давить его сознание.

– Шаг в темноту – словно издеваясь, вновь запел Павел в наушниках, описывая его состояние.
– И закрывается одна дверь, но ту,

Что предназначена лишь мне, я найду,

Открою и переступлю

За черту.

На счастье или на свою бее-е-еду...

Судорожно вздохнув, словно в последний раз, он решительно пошел вперед. Шаг. Второй. Третий… За спиной воют винты, гудит двигатель. Поднимается снежная карусель. Шаг. Шаг. Шаг. Не оборачиваться! Не смотреть! Только вперед, как упрямый бык на красную тряпку. Как пьяница, как поезд в туннеле.

Под ногами хрустит лед. Музыка в наушниках нарастает, становится более агрессивной. Сердце бьется в такт. «Бам, бам, БАМ» – стучат ударники. Гитара залилась высокими аккордами и, собравшись воедино, вместе, все инструменты грянули в унисон.

На подобии того, как ядерный взрыв разгоняет над окрестностями тучи, так и музыка раздвинула мрак в сознании. Все внезапно стало простым и легким. Понятным и четким. Усталость словно отступила.

– Спасибо, - прошептал он, выпрямившись в полный рост, глядя в след уходящему к горизонту вертолету. – Спасибо.

***

«И настал смертный час. И поднял антихрист войско свое мертвое. И повел его на живых... И те живые в схваткой той великой позавидовали мертвым. Но пришел Защитник. Ни ростом, ни силой не уступающий антихристу. И сошлись они в великой схватке за живых и за мертвых.»

Стих второй первого писания от Валентина-пророка.

Пятнадцатый год новой эры.

Час катастрофы.

Окрестности военной базы РФ «Полярка»

Он не хотел этого. Он не хотел жертв. Он не хотел убивать. Но его вынудили. Хотя за чередой убийств и моря крови на руках, десяток-два трупов будут уже не видны, но все-таки, он хотел обойтись без кровопролития. Не вышло. Они начали стрелять, не оставив ему выбора. И были за это наказаны. Хотя и у них выбора по сути, тоже не было. Когда на тебя прет херабудина трехметровая, форменное чудище-ёбище, волей не волей, а на спуск нажмешь… А то и гранату еще кинешь и из гранатомета пальнешь, да что там! Из танка в упор жахнешь! Лишь бы остановить этакого громилу. И получился в итоге замкнутый круг. Но кто прав и кто виноват в данной ситуации – рассуждать было некогда.

Он ворвался в толпу людишек и принялся крушить и ломать их, рвать, разбрасывая по сторонам. Грохотали автоматы. Чавкали пули, попадая в тело россыпью.

Внутренний зверь тут же подавил очаги боли, сделав тело невосприимчивым к ней, а грибница быстро набирая объем, тратя запасенный строительный материал, принялась латать дыры. Пока они были на одном корабле, вирусу и грибам приходилось работать сообща. Черная сущность, проросшая в теле гиганта, старалась стимулировать надпочечники, заставляя тело буквально гореть. А вирус отключил все моральные тормоза, завладев мозгом и инстинктами.

Гигант рвал людей голыми руками под гитарные рифы, звучавшие в его голове. Впивался в их плоть зубами, ломал, словно куклы под проникновенный голос солиста, слов которого его обезумевшее сознание уже не в силах было разобрать. Злость, затопившая его, отпустило контроль. Зверь рвался наружу, руша острыми когтями и зубами ментальную дверь. Но Николай все еще старался держать его в узде. Терпел и держался.

Очнулся он не скоро. Ровно тогда, когда в плейлисте образовалась пауза в виде какой-то случайно затесавшейся туда лирической композиции. Агрессия схлынула, мозг стал проясняться. Странно, но раньше все работало с точностью наоборот. Он менялся. И менялся слишком быстро…

Багровый от крови снег выглядел не естественным. Горячие лужи и брызги остывали тут и там, впитываясь в белоснежное покрывало Антарктики, словно чернила в бумагу, сохраняя историю.

Он стоял, сжимая кулаки. Клубы пара вырывались изо рта. Тело блестело от застывающего пота. Снаряжение давно изорвалось, но он не стеснялся своей наготы. Не теперь. Не сейчас.

Кое-кто все-таки ушел. Те, что не представляли опасности. Они в ужасе убежали, бросив оружие. Но передохнуть ему не дали. На их место вот-вот придут другие… Другой. Кнехт уже слышал его тяжелую поступь. Ощущал тугую волну, исходящую откуда-то со стороны. Видел темнеющее облако, поднимающееся из недр бетонного мешка.

Бронированная дверь штабного помещения медленно открылась. Из глубины темного коридора раздался тяжелый грубый рокот.

Николай, восстанавливая дыхание, рыкнул. К нему двигался новый противник… Такой же огромный. Даже, наверное, больше его. Злой. Сильный. Весь покрытый роговыми наростами, закованный в бронированные листы. Похожий на чудище из фильмов ужасов.

Его Николай узнал сразу. И чудище его узнало тоже. Их взгляды встретились. Время замерло.

***

Где-то в темноте.

Безвременье. Место неизвестно.

Мрак. Но теперь он в нем не один. Их тут двое. Непроницаемая сфера тьмы с двумя светящимися в самом ее сердце искорками. Нигде. Ничто. И никогда.

– Дядь, Коль… Привет…

– Привет, Лех…

Искорки засветились сильнее, словно два старых друга встретились после многих лет расставания.

– Как ты так? – вздыхает первая искорка.

– Не знаю, - грустно отвечает вторая. – Странно как-то…

– Ты здесь как, зачем?

– Да за ней… - одна из искорок делает вираж, вторая резко одергивается.

– А! – вспыхивает вторая искорка. – Алиса Евгеньевна тоже здесь? И ты за ней?

– За ней, Лех…

– Бли-и-и-и-н, - вторая искорка немного гаснет. – Не получится, дядь Коль… Ты это… Уходи, а?

– Не могу, Лех. Сам понимаешь. Она там… Туда мне надо.

– Да, - еще чуть гаснет вторая. – Но я не могу тебя пропустить…

– Я понимаю, Леш. Все понимаю. А я не могу отступить…

– Да, я вижу, тебя тоже… Держат… - наконец-то подбирает правильный мыслеобраз вторая искорка.