Штормовая волна
Шрифт:
«Сэр, прежде чем я отвечу на аргументы, высказанные в поддержку предложения достопочтенного члена парламента от Стокбриджа, я прошу клерка зачитать послание Палате его величеству от шестого апреля, на которое ссылается достопочтенный джентльмен, однако не прочел его...» Росс Полдарк, эсквайр, член парламента. Вот бы отец посмеялся. Респектабельность! Боже ты мой, Росс! Да что ты о себе возомнил? Но после распутной юности отец женился на девушке, которую искренне любил, а когда через короткое время Грейс Полдарк не стало, Джошуа Полдарк, погоревав, вернулся к прежнему образу жизни.
Но Росс не потерял жену, у него прекрасная семья, а шахта почти что процветает, так может, для него респектабельность не то чтобы желанна, но и высмеивать ее не стоит. «Господин спикер, сэр, достопочтенный член парламента
И вдруг он оказался в теплой воде. И вовремя, потому что Росса уже била дрожь. Странно, нечасто такое бывало, чтобы человек выбирался из веллоу, когда пытается грести против него. Как победитель, по-прежнему с сетью, Росс поплыл к берегу. Он оказался недалеко, но плыл Росс долго. Он с силой врезался в волны, и холод проникал всё глубже, пока наконец колено не коснулось песка. Росс встал, чувствуя, как о его спину разбиваются волны. Он споткнулся и чуть не упал, потом оказался на мелководье и взял себя в руки. Не стоит дрожать. Как будто ничего не случилось, Росс направился к двум ожидающим его рыбакам. Одним из них оказался Пол Дэниэл, другим — Джим Эллери. Они вели себя странно, скрючившись, как будто от приступа колики. Когда Росс приблизился, они попытались встать, и Пол с застывшей на лице мукой взял из рук Росса веревку.
— Ох, сэр, — едва слышно выговорил он, — ну и дела. Попали в веллоу, да? Думаю, что так. Но вы так и не выпустили сеть! И Джуд... Веллоу было слишком сильным. А он не смог отвязать веревку... Его утащило в море.
Росс уставился в теперь уже дружелюбное море. Не слишком далеко, но на порядочном расстоянии, находился Джуд, по-прежнему в шляпе и с трубкой во рту, он до сих пор энергично дымил, как водяное чудовище из глубин, пыхающее огнем из ноздрей. Он всё еще пытался отвязать веревку от пояса.
Но лучше бы не пытался, потому что тогда его утащит течение.
— Сэр, — выдохнул в залитую лунным светом тьму Пол Дэниэл, — если мы потихоньку потянем за веревку, то на сей раз вряд ли выловим рыбу, но если будет на то воля Господа, спасем Джуда от морской могилы!
Глава девятая
Идея устроить в Тренвите большой прием принадлежала Джорджу, а не Элизабет. Одному из красивейших особняков в графстве, с элегантной архитектурой и тремя залами для приемов, недоставало приличных спален. Все особняки времен Тюдоров были такими. В доме имелось пятнадцать спален, не считая комнат для прислуги, но лучшие занимали Джордж и Элизабет, похуже — ее родители, а остальные из-за деревянных панелей и маленьких окон были слишком темными, а некоторые — маленькими, тесными и отличались странными пропорциями.
Дом явно предназначался для проведения великолепных обедов или дневных приемов, а не для гостей, остающихся на ночь. Но он стоял на отшибе, и дневной визит могли нанести лишь немногочисленные знакомые, живущие неподалеку, остальным пришлось бы довольствоваться тем, что им могли предложить. Такое сгодилось бы во времена Тюдоров, когда была бы постель, а на остальное не обращали внимания. Но во времена короля Георга, двести пятьдесят лет спустя, гости ожидали чего-то большего.
Это беспокоило Элизабет куда больше, чем Джорджа, ведь она была хозяйкой, от нее зависели комфорт и удовлетворение гостей, а с некоторыми из них она даже еще не встречалась — со знакомыми Джорджа по Лондону. Четверо приезжали прямо из столицы, а это долгая поездка с немалыми расходами и трудностями (если жители Корнуолла частенько ездили на восток, то лондонцы очень редко выбирались на запад). Эти люди собирались остаться на несколько дней. Помимо отсутствия приличных спален, не хватало и приличных слуг.
Но Джордж не желал устраивать прием в другом месте или в другое время. Большой дом в Труро был еще менее подходящим, а в Кардью он не мог пригласить гостей, как предложила Элизабет. Джордж, как и многие, поднявшиеся высоко и рассчитывающие подняться еще выше, стеснялся родителей. Родителей Элизабет в Тренвите можно было вытерпеть, по крайней мере, их происхождение было видно с первого взгляда, как серебряную ложку можно сразу
отличить от оловянной.Обед и большой прием намечались в четверг. На крохотном балкончике будет играть оркестр, но танцы в зале внизу решили не устраивать, поскольку Джеффри Тренвит, построивший дом в 1509 году, установил в зале самые длинные и тяжелые в мире дубовые столы, их можно было вынести, только распилив на мелкие кусочки и выдернув из пола.
Во вторник и среду прибыли дальние гости, в четверг погода, по счастью, выдалась ясной, и утром они смогли прогуляться по окрестностям, а к полудню прибыли соседи. Старый сэр Джон Тревонанс, всё еще холостяк шестидесяти с лишним лет, вместе с Анвином Тревонансом, членом парламента от Бодмина, хроническим транжирой, вечно страдающим от нехватки денег, который с большой неохотой жил на подачки брата, столь же неохотно выдаваемые.
Сэр Хью Бодруган, распустив перышки, как он это называл, вместе со своей юной и сквернословящей мачехой, а также с нищим племянником Робертом, который собирался унаследовать их состояние, но не был уверен, сколько именно оно составляет, не считая земли и разрушающегося особняка. Лорд Деворан, друг Росса, вместе с крепко сложенной и толстоногой племянницей Бетти, которая немедленно начала оглядываться в поисках мужчины, с кем могла бы переспать. Доктор Чоук — он в эти дни охромел и мог передвигаться только верхом — со своей глуповатой и шепелявящей женой Полли, которая носила парик, чтобы скрыть седину, и, как поговаривали злые языки, развлекалась с конюхом.
Сэр Кристофер Хокинс, циничный и величавый, прибыл в одиночестве. Злые языки много чего про него рассказывали, но доказать ничего не могли. За ним последовали Джон и Рут Тренеглосы. У Джона возникли проблемы с глазами, и он то щурился, то таращился, словно от солнца. Рут растолстела, хотя ей было лишь чуть больше тридцати, вероятно, из-за выводка детей, который она принесла мужу за десять лет. В прошлом году миссис Тиг в расцвете лет соединилась с предками, но пригласили четырех сестер Рут, до сих пор незамужних и обреченных жить вместе в родительском доме, с годами становясь всё более желчными и ограниченными.
Пригласили и преподобного Осборна Уитворта с женой, а также доктора и миссис Энис. Дуайт не хотел приходить, но Кэролайн заявила, что отказ близкому соседу будет воспринят как оскорбление, и предложила принять приглашение, а потом его могут внезапно вызвать к пациенту.
— Дорогой, — сказала Кэролайн. — У меня есть муж, всем это известно. Это тот случай, когда ты можешь оказать мне супружеское внимание почти без усилий, не считая усилий по надеванию нового фрака. А кроме того... Там будет Анвин.
И Дуайт поехал.
Из этих гостей Деворанам, Уитвортам и сэру Кристоферу Хокинсу предложили комнаты для ночлега. Четырьмя гостями из Лондона были мистер Джон Робинсон, мистер и миссис Хантон и капитан Монк Эддерли.
Мистер Робинсон выглядел лет на семьдесят или больше, а на последнем участке пути так измучился, что сразу же лег в постель и появился только в разгар приема. Как объяснил Джордж, он много лет был близким другом Питта и помогал тому с деликатными делами во время выборов, подсчитывал потери и прибыли во время переговоров с торговцами местами в Палате и предлагал места от имени Питта. Во время последних выборов он уже не играл такой роли, сославшись на возраст, но по-прежнему имел влияние. Если он чего-то не знал о закулисной работе Палаты, то это и не стоило внимания. В Вестминстере ходило выражение, что он настолько ловок в переговорах и может уладить дело, «не успеете вы произнести его имя». Позже эта поговорка распространилась по всей стране. Его дружба и советы человеку, желающему войти в мир политики, были поистине неоценимы.
Мистер и миссис Хантон не имели отношения к парламенту, и Элизабет догадалась, что дворянская родословная мистера Хантона не длиннее родословной Джорджа. Он сделал состояние в Ост-Индской компании и всего два года назад вернулся из Бенгалии, приобрел обширное поместье в Суррее и имел интересы в промышленности и банках Мидленда. Как и Уорлегганы, Хантон пытался избавиться от следов своего происхождения. Приглашение на подобный прием было лестью, чтобы завоевать его дружеское расположение, столь же ценное для Джорджа, как и дружба с Джоном Робинсоном, пусть и другого рода.