Штормовое предупреждение (Сборник)

Он подошел к диоритовой глыбе и опустился на покрывало, стараясь расположить голову как можно удобнее. Убедившись, что оставшегося куска покрывала хватает только на то, чтобы укутать ступни, старик порылся за пазухой, вытащил немного коры дерева вильки и принялся торопливо жевать. Не успела вязкая слюна наполнить рот, как свет факела заметался и приобрел явственную фиолетовую окраску, а дальний угол пещеры с изображением зверя-демона затуманился и словно бы стал ускользать куда-то вбок, так, что его можно было видеть теперь только краем глаза. Кора вильки хорошо помогала от головокружения, неизбежного при погружении в истинный сон, но Вильях-Уму все равно пришлось туго. Несколько минут, а может, секунд, пещера ходила ходуном, предметы, на которых жрец старался сфокусировать взгляд, уплывали в сторону с быстротой океанских рыб, туман то сгущался, то вновь растекался дымными полосами, и лишь монотонное падение капель в бирюзовый водоем говорило о том, что Вильях-Уму по-прежнему находится в Пещере Снов. Потом все неожиданно стало на свои места, и Вильях-Уму, выплюнув ставшую безвкусной кору, с интересом огляделся.

Напротив него сидел, подложив под себя ноги и упершись локтями в колени, маленький сморщенный человечек в одежде из разноцветных перьев. Плоский лоб человечка был скошен так, что, казалось, переходит сразу в заостренный затылок. Огромный нос насквозь пронзала изящная нефритовая палочка.

— Доброго сна, собрат Пакаль, — произнес Вильях-Уму, старательно выговаривая слова. Считалось, что между собой сновидцы говорят на языке первых людей, едином для всех, но старческое шамканье скрадывало смысл речи даже в истинном сне. Пакаль, также увидевший его, часто закивал.

— И тебе доброго сна, собрат Капак. Это ты собрал нас здесь сегодня, первый раз за десять лет?

— Да, собрат Пакаль. Где же остальные?

— Что касается меня, то я на своем месте, — донесся громовой голос из того угла пещеры, в котором должна была стоять статуя зверя-демона. Сейчас там был виден роскошный чертог, весь в занавесях из перьев кецаля. На пушистых коврах дымились нефритовые курильницы, с терявшегося где-то во тьме потолка свисали странного вида волосатые лианы, увешанные инкрустированными серебром и лазурью человеческими черепами. Почти скрытый занавесями и черепами, на возвышении, напоминавшем трон и сделанном из костей, сидел огромный, свирепого вида мужчина, с ног до головы разрисованный черной и красной красками. Намазанные чем-то жирным волосы были плотно стянуты в пучок, открывая лишенные мочек уши. Татуированное лицо и специально заостренные зубы придавали ему сходство с поедающим детей подземным духом.

— Доброго сна, собрат Капак и собрат Пакаль. Я — Ольхо, владыка Аскапоцалько и верховный жрец Дымящегося Зеркала. — Он замолчал, полагая, очевидно, что такого объяснения достаточно.

— А что случилось с нашим собратом Ахойоцином, Голосом Солнечного диска Тескатлипоки? — живо заинтересовался Пакаль. — Еще год назад он присылал нам поздравления с рождением наследника трона Паленке. Здоров ли достопочтенный собрат?

— Наш достопочтенный собрат, Ахойоцин, пребывает сейчас рядом с тем, чьим Голосом он был так долго, — Ольхо ощерился, открывая треугольные зубы. — После победы над собачьими варварами из Тласкалы он был удостоен великих почестей и отправился послом на одиннадцатое небо с благодарственными дарами владыке Солнечного диска. Теперь в ритуале Сна четырех Теночтитлан представляю я.

— Большая честь для достопочтенного собрата Ахойоцина, — пробормотал Пакаль. — Доброго сна, собрат Ольхо. Но где же четвертый?

Вильях-Уму покрутил головой, пытаясь разглядеть последнего участника ритуала, но никаких следов его присутствия в пещере не обнаружил.

— Я никого не вижу, — сообщил он собратьям. — Но гонец из страны Змеиного Озера прибыл ко мне раньше ваших. Я уверен, что четвертый сейчас явится.

Ольхо с грохотом хватил кулачищем по подлокотнику костяного трона.

— Если ритуал нарушен, — заявил он, — значит, боги не хотят нашей встречи. Я пришел не для того, чтобы ожидать какого-то пожирателя лягушек, который, скорее всего, истинных снов-то и видеть не может! Если Дымящееся Зеркало оскорбится, Теночтитлан будет вынужден послать в южные княжества карательную экспедицию. Лучше бы этому невеже поторопиться!

— Достопочтенный Ольхо, — твердо сказал Вильях-Уму, прилагая титанические усилия к тому, чтобы не шамкать, — по договору, заключенному двести пятьдесят лет назад нашими предками-сновидцами, княжества, которые вы называете южными, включая страну Змеиного Озера, находятся под защитой Империи Четырех Соединенных Стран Света, и великий Теночтитлан не может карать их иначе как навлекая на себя неотвратимый удар возмездия со стороны Тауантинсуйю. Тебе не следует горячиться раньше времени, тем более что…

— Тем более что достопочтенный собрат из страны Змеиного Озера только что к нам присоединился, — перебил его Пакаль и энергично затряс какой-то цветной погремушкой. Тряс он, по-видимому, для того, чтобы указать направление человеку, появившемуся там, где в реальности Вильях-Уму находилась каменная дверь пещеры. Это был полный круглолицый мужчина с длинными черными волосами, в зеленой накидке, увешанной дисками красного и белого золота. На лице — ни краски, ни татуировок. Он сидел на соломенной циновке перед небольшим каменным очагом, левой рукой опираясь на деревянную палицу, а правой — на высеченную из черного камня фигуру зверя. За его спиной взмахивали тончайшими крыльями подвешенные на невидимых нитях золотые бабочки. «Наконец-то культурный человек», — с облегчением подумал великий жрец. Он уважал своих северных собратьев, но их странные вкусы порой внушали ему отвращение. Впрочем, страна Змеиного Озера всегда испытывала благотворное влияние Империи Четырех Соединенных Стран Света и могла считаться почти цивилизованным местом.

Четвертый сновидец поднял руку, и под его ладонью двумя изумрудами блеснули глаза ручной пумы. Вильях-Уму поразился — то, что он поначалу принял за статую, оказалось живым существом. «Великой силы должен быть этот сновидец, — сказал он себе, — если смог провести сквозь врата истинного сна бессловесного зверя».

— Добрых снов, собратья, — произнес вновь прибывший звучным, красивым голосом. — Тискесуса, сипа княжества Гуатавита.

Ольхо пренебрежительно фыркнул. Пакаль спросил вкрадчиво:

— Ты, кажется, первый раз видишь истинный сон, достопочтенный собрат Тискесуса?

Сипа нахмурился:

— Меня готовили к этому с детства. Не моя вина, что я стал сипой лишь три года назад, победив остальных князей в тяжелой междоусобной войне. Но я помню слова клятвы и знаю, для чего собираются сновидцы, участвующие в ритуале Сна четырех.

Пума негромко заворчала.

— Прекрасно, — сказал Вильях-Уму. — Итак, все мы в сборе. По праву старейшего из живущих ныне сновидцев и выполняя волю покровительствующих нам богов вас позвал сюда я, Вильях-Уму Капак Юпанки, великий жрец Солнца в империи Тауантинсуйю. Все вы встречались с моими вестниками и знаете, о чем мы будем говорить. Но прежде чем начать, я хочу задать вам единственный вопрос: есть ли здесь кто-нибудь, кто не видел бы ужасных знамений, предвещающих конец нашего мира?

Он медленно переводил взгляд с Пакаля на Ольхо, с Ольхо на Тискесусу, и с каждым мгновением ему становилось все тяжелее глядеть им в глаза. Тискесуса, смутившись, запустил пальцы в короткую шерсть на загривке своей пумы. Наконец, Пакаль, заерзав, сказал:

— Все мы видели, достопочтенный собрат. Потому и согласились прийти. Знаешь же — последние годы нам все труднее договариваться меж собой.

— Каким было последнее знамение, Капак? — отрывисто спросил Ольхо. Покачивающиеся черепа отбрасывали странные тени на его разрисованное тело.

«Я не сумею сказать, — подумал вдруг Вильях-Уму. — Произнести это — все равно что выпустить на волю злого демона. Но демон все равно окажется на свободе, неважно, скажешь ты им или нет».

В груди вновь застучала бешеная колотушка.

— Он родился, — выдавил из себя Вильях-Уму, с ужасом чувствуя, что вновь начинает шамкать. — Это произошло всего несколько дней назад. Далеко, очень далеко отсюда. Он низкого происхождения. Его ждет трудная жизнь, много бед, много тревог. Вся его жизнь связана с водой. Море несколько раз попытается убить его, но он выживет. И в конце концов он построит огромные плавучие дома и пересечет на них Восточный океан. Он пройдет дорогой, которую проложили древние люди, не раз приплывавшие к нам с востока, но на этот, раз все будет иначе. По его следам хлынет бесчисленный народ, голодный и жадный. Через шестьдесят семь лет они высадятся на твоих землях, Пакаль. Расскажи нам, что ты видел в своем колодце.