Штормовой предел

Николай II вызвал к себе в Царское Село Бирилева.

— Общественность требует немедленных действий. Все газеты смеются над вами, адмирал, что вы всерьез взялись утопить летом 3-ю эскадру. Вам что, мало одной, артурской?

— Но ведь это абсурд, ваше величество! — взмолился Бирилев. — При всем своем желании мы просто не сможем качественно подготовить эскадру раньше! А случись что, так эти писаки тут же настрочат обратное, что-де адмиралы — дураки и полезли на самурая без топора, но с обухом!

— Я не требую от вас собирать армады судов, — поднял на него грустные глаза царь. — Но поймите и меня: в империи неспокойно, и мне не хотелось бы давать возмутителям спокойствия новую почву для обличения власти. Отправляйте эскадру, как хотите, хоть по частям, хоть по одному кораблю. Главное, чтобы страна знала, что мы делаем все возможное для победы!

Снова собралось особое совещание. Бирилев изложил требования Николая II. Адмиралы повозмущались и, взвесив все "за" и "против", решили отправлять 3-ю эскадру двумя отрядами: первый — в середине января 1905 года, второй — весной. В первый отряд включили самые подготовленные к плаванию корабли: эскадренный броненосец "Император Николай I", броненосцы береговой обороны "Адмирал Ушаков", "Адмирал Сенявин" и "Генерал-адмирал Апраксин", крейсер 1-го ранга "Владимир Мономах". Командование отрядом было возложено на контр-адмирала Небогатова. Общее руководство снаряжением уходящих кораблей взял на себя Бирилев.

Вскоре корабли первого отряда были перебазированы в Либаву, где были поставлены в сухие доки, очищены в подводной части и окрашены в черный цвет. Не теряя времени, Миклуха-Маклай со свойственной ему энергией принялся готовить свой броненосец к будущим боям. Проявив изрядную предприимчивость, он добился установки на корабле новейших дальномеров Барра и Струда, чтобы хоть как-то компенсировать низкую точность своих орудий. Чуть позже достал оптические прицелы и радиотелеграф. Особую же обеспокоенность командира вызывал тот факт, что "Ушаков" имел очень слабые вентиляторы — температура в нижних помещениях доходила обычно до 50 градусов, а в кормовой машине, прозванной матросами "душегубкой", и до 70.

Миклуха ходил от начальника к начальнику, объяснял, уговаривал, доказывал:

— Если не заменим хотя бы часть вентиляторов, в тропиках изжаримся, как караси на сковородке! — выговаривал он старшему механику. — Уж поверьте мне, исходившему экватор вдоль и поперек! Кроме этого, орудия корабля использовались для подготовки комендоров, а потому потеряли дальнобойность и точность! Их надо срочно менять!

Увы, все попытки добиться замены стволов так ни к чему и не привели.

— На замену нет времени! Дойдете до Владивостока, туда новые стволы и пришлем! — отделывались от него дежурной фразой флотские чинуши.

Помимо каждодневных дел Миклухе пришлось решать и иной вопрос, который он считал для себя делом чести.

Из воспоминаний капитана 1-го ранга А.П. Гезехуса: "Владимир Николаевич (Миклуха. — В.Ш.) к моменту снаряжения Третьей эскадры, будучи командиром экипажа и командиром броненосца береговой обороны "Адмирал Ушаков", закончил ценз командования и был сменен. Командиром броненосца "Адмирал Ушаков" был назначен капитан 2-го ранга Барш. Здоровье Владимира Николаевича было очень расшатано долголетней службой на строевых судах флота. Поход же на неприспособленных судах, какими являлись броненосцы береговой обороны, предстоял нелегкий. Но, несмотря на это, смена перед самым походом глубоко возмутила и оскорбила Владимира Николаевича. Он немедленно поехал в министерство и заявил там свой протест, который и был уважен. Владимир Николаевич вернулся в Либаву и был вновь назначен командиром броненосца "Адмирал Ушаков".

Много и без того драгоценного времени отнимал своими наездами и адмирал Бирилев, который, вместо того чтобы заниматься настоящим делом, устраивал бесконечные совещания, чинил допросы командирам да составлял бесчисленные отчеты и графики о выполненной ими работе. В свое время адмирал был первым командиром "Ушакова", а потому считал, что все последующие командиры содержат броненосец намного хуже его.

В один из своих наездов в Либаву он прибыл с осмотром на "Ушаков". Зайдя на камбуз, Бирилев обнаружил в котле с борщом небольшую щепку. Любивший дешевую популярность адмирал тут же в присутствии матросов учинил командиру форменный разнос.

— Что это такое! Как вам не стыдно! — кричал он Миклухе, торжественно воздев над головой злополучную щепку. — Царь все дает, а вы ни за чем не смотрите, только бездельничаете!

— Команда беспрерывно авралит уже несколько месяцев! — бледнея от ярости, но еще сдерживаясь, отвечал Миклуха. — Корабль же весь завален всевозможными припасами и материалами…

— Он еще оправдывается! — картинно взмахнул руками Бирилев. — Вы бездельник, господин капитан 1-го ранга, а корабль ваш — грязная шаланда!

Тут уж не сдержался и командир "Ушакова":

— Возможно, я и бездельник, но только после вас, а что касается грязной шаланды, то надеюсь, что больше на ней вам делать нечего, идите туда, где чище! Я вас не задерживаю!

— Когда вернетесь с Востока, я вам эти словечки припомню, нигилист проклятый! — выкрикивал Бирилев, сбегая по трапу.

— Избави нас Господи от своих, а с врагами мы и сами управимся! — сказал Владимир Николаевич старшему офицеру, носком ботинка скидывая щепку за борт".

В один из дней в Либаву для ознакомления с состоянием кораблей формирующейся 3-й эскадры приехал начальник оперативного отделения Главного морского штаба контр-адмирал Андреенков.

Вечером заказали жаренные на углях миноги и "заячий сыр", ну и, разумеется, бутылку коньяка.

Миклуха больше слушал старшего товарища, а Андреенков рассказывал последние столичные новости, которые были не слишком радостными.

— Инициатором снаряжения вашей эскадры выступил вице-адмирал Бирилев, доказавший государю необходимость максимального сосредоточения сил на театре. Правда, при этом он больше думает о политическом значении новой эскадры, чем о реально боевом. Бирилеву во всю поддакивает и Кладо. Когда же Бирилев предложил ему принять должность на одном из уходящих на Восток кораблей, Кладо страшно оскорбился и отказался. Вот такие у нас диванные патриоты!

— Ну а что с Черноморским флотом? — поинтересовался Миклуха. — У нас ходят слухи, что несколько броненосцев, якобы, хотят придать нам и оттуда?

— Идея такая действительно витала, но, увы, с черноморцами ничего не получилось. Как всегда, неожиданно встряли англичане и турецкий султан, дабы не ссориться с Лондоном, отказавшим нам в проходе проливов.

— А слухи по закупке крейсеров в Аргентине и Чили?

— К сожалению, не более чем слухи! — развел руками Андреенков. — В реальности вы — это последний военно-морской резерв России.

— Да уж, резерв что надо: прибрежный хлам да старые калеки, — мрачно хмыкнул Миклуха.

— И Бирилев, и ваш местный начальник Ирецкий, считают посылку вашей эскадры не более чем демонстрацией, — продолжил свой безрадостный рассказ Андреенков. — Мол, узнают японцы о трех береговых броненосцах и одном старом "Николае" и сразу запросят мира. Боюсь, что эти мечты не только беспочвенны, но и опасны. Вас ждет тяжелейший поход, а в конце этого похода тяжелейшее сражение с японцами в открытом море, потому что без боя во Владивосток они вас не пропустят.