Штрафбат магического мира

Ладар и не пытался смотреть. Закрыв глаза, молодой сипал пытался нащупать нити жизни и смерти, идущие с другой стороны реки. Там, за скрытыми магическими щитами и земляным холмом вражеской стороны, тоже должны быть места, где множество людей, и те, где их мало. Для смерти нет преград, её можно ощутить издали, ощутить её сладость и вкус, её бесконечный уход в себя саму… И она есть в каждом, во всём живущем. Нужно лишь найти крохотный комок небытия под сердцем — и никакие защитные пологи не скроют численность тех, кто идёт дорогой смерти — и жизни.

В этот раз место было то, что надо. Не пустынное, где легко наткнуться на наблюдателей и дозорных, неважно, человеческих или нет, и не битком набитый лагерь, где сложная система охраны делала передвижения без распознавания по эмблеме невозможным. Нет. Маленький, расположившийся взвод охраны и палатка магов, поддерживающих защитные плетения. С одной стороны, разгильдяем, прохаживающимся по окрестностям, тут никого не удивишь, тревогу это не вызовет, с другой — народу у командира подразделения слишком мало, чтобы организовать качественное наблюдение за всем участком, его первоочередная задача магов охранять, а уж наблюдать те должны. Пара-тройка дозорных выставлена, вон мигают серые всполохи чужого небытия вдоль берега, но их слишком мало, проскользнуть вполне реально, если обмануть чужую магию.

Вздохнув поглубже, Ладар лёг на землю и принялся погружаться в себя, наблюдая за играющим в теле воздухом. Войдя в лёгкие, он кружился в них, омываемый тонкими струйками крови. Отщипывая по пузырьку, та уносила эту необходимую для жизни, невесомую субстанцию, питая ею мышцы, сухожилия — даже кости. Но главное — питая разум. Без подпитки воздухом тот моментально начинал сбоить, отказываясь работать, тончайшие магические токи, испускаемые им, прекращались, затем отказывались поступать энергетические импульсы, заставляющие двигаться тело, и жизнь покидала его.

Магические импульсы… Скорее тонкие энергетические команды, поддерживающие привязку души и тела. Разрушать их смертельно опасно, однако придется — именно на магию жизни завязана сигнальная система ронхарцев, он уже в этом убедился. Значит, нужно изменить привычную связку. Напитав сознание энергией, сипал оторвался от тела и поднялся повыше, наблюдая за собой со стороны, лежащим на земле. Это было довольно простое упражнение, нечто подобное он проделывал ещё в деревне, со своим учителем. А вот то, что последовало дальше, выглядело смертельно опасным. Аккуратно поставив самые сильные щиты, которые только мог воздвигнуть, сипал резким движением оборвал связывающие его с телом нити. Несколько голодных духов, вечно летающих недалеко от людей, устремились к оказавшемуся без защиты тела лакомому кусочку энергии, однако были остановлены силовым коконом. Завывая, они принялись кружиться вокруг, но новая защита выдержала и пока они были не опасны. Теперь — тело. Оно было подобно овощу: разум ушел, однако дыхание работало, кровь бежала по жилам, магия жизни продолжала вырабатываться. Нужно погрузить рефлексы в глубины жизни, так глубоко, чтобы они подошли и встали на грань небытия. Нужен сон — самый глубокий из всех возможных, глубже и сильнее летаргии. Как заставить мозг заснуть? Да очень просто — убрать его активность. Сфера пустоты, окружившая голову лежащего на земле тела, высасывая энергию импульсов, делала их редкими и слабыми. Усиливая и ослабляя сферу пустоты, сипал внимательно наблюдал за сокращениями сердца. Удар. Комок мышц выплюнул ком крови, разгоняя её по жилам. Ещё удар, слабее — ток живительной влаги замедлился, в ней уже не было той силы, что, словно цунами, омывает всё тело. Ещё слабей. Кровь превратилась в тихую заводь, она стояла неподвижным болотом, и только где-то глубоко внутри чувствовалось еле слышное течение. Довольно. Подлетев поближе, сипал осторожно втиснулся в ставшее чужим и безвольным собственное тело, аккуратно перехватывая у уснувшего мозга управление некоторыми функциями организма. Так, встать. Мышцы неловко подогнулись, руки бестолково заёрзали по песку. Оказывается, это не так просто. Ещё раз. Пошатываясь и держась за ветку куста, новоявленный зомби с трудом поднялся, оглядываясь вокруг закрытыми веками глаз — и двинулся к воде. Шаг-другой — и струи реки скрыли его с головой.

Блин, нужно было чем-то залепить рот, нос и уши! Вода, булькая, заливалась в лёгкие, откачивай её потом оттуда. Идти было тяжело, ноги потеряли чувствительность, не чувствовали неровности дна. Несколько раз, цепляясь за коряги, он падал, хорошо хоть вода пружинила и всегда успевал подставить руки. Ужасно хотелось помочь себе магией, но есть ли смысл изгонять один её вид из собственного тела, чтобы потом привлекать к себе внимание всех чародеев в округе другим. Шаг. Другой. Ясно видимые в магическом зрении, подплывали рыбы. Некоторые, самые наглые, пытались отхватить от затонувшего мертвеца лакомые кусочки, приходилось двигать ещё и руками, отгоняя назойливых падальщиков реки. Шаг, ещё шаг. Облачка донного ила поднимались, закрывая видимость. В нём слишком много останков, ил — это сборище всего, что умирает, опускаясь на дно, он мешает зрению, основанному на магии смерти. Шаг. Старый, прогнивший остов судна. Приходится поворачивать и идти в обход. Так можно сбиться и с направления, но маячки видны: две группы наблюдателей, несколько серых комков небытия пульсируют на вражеском берегу, нужно вписаться между ними, пройти как можно дальше и от одного, и от другого. Дощатая преграда наконец кончается, но шаг вперёд показывает — это просто пролом. Под ногами — палуба трюма, какие-то сундуки, бочки… Небольшая шкатулка стоит, вся покрытая зеленью, на одном из сундуков. Усмехнувшись, он подхватывает её рукой и, размахнувшись, бьёт ею по противоположному борту. Удар получается неожиданно мощным, гнилые доски не выдерживают, лопаются, и в образовавшийся проход теперь можно пролезть. Шкатулка раскрывается, драгоценные камни тонут в донном иле. Подхватив, сколько можно, негнущейся рукой, он суёт стекляшки за пазуху: стоящему на грани чужда алчность, но воин в глубине разума оживает: подобные побрякушки — опасное оружие, они пролили крови больше, чем любой из войсковых метателей, признанный самым опасным из современного вооружения.

Толща воды над головой становится меньше, ил под ногами истончается — берег близко. Маячки патрулей мигают сонно, они далеко и скрыты земляным валом, можно выбираться. Магия не дала всполохов, первый круг защиты пройден, его никто не заметил.

Голова зомби поднялась над поверхностью, вода потекла с волос, одежды, из раскрытого рта. Неловко двигая ногами, он приподнялся выше и полез на земляной бруствер, помогая себе руками, глубоко вонзая ладони в землю и не обращая никакого внимания на кровоточащие пальцы. В какой-то момент вокруг него образовался лёгкий, невесомый пузырь — и соскользнул, пропустив сквозь защиту. Есть! Скатившись вниз с земляного холма, зомби забился под ближайший развесистый куст и замер. Нужно было восстанавливаться.

Вначале изо рта хлынула вода. Пузырясь и булькая, она стекала по щекам, шее, остававшимся совершенно неподвижными. Затем понемногу забилось сердце, начали двигаться лёгкие. Тело выгнуло дугой, по нему прошла серия судорог, и кровь забурлила в жилах. С лёгким щелчком встали на место поломанные пальцы, раны закрылись, и человек открыл глаза. В них ещё мелькали отголоски недавней боли, но уже светился разум. Несколько раз сжав и разжав пальцы, он смотрел на них, что-то прикидывая.

— Очень интересно! Значит, сочетание магии смерти и магии жизни — пусть последней всего-то самую малость — столько, сколько есть в обычном человеке, может дать серьёзное исцеление. Нужно запомнить, это пригодится. Наверняка пригодится. — Ладар тяжело вздохнул. — Скорее всего, магия жизни неосознанно пытается уничтожить магию смерти и по максимуму заполняет сосуд, оставленный последней.

Встав, аккуратно оглядел берег, что-то прикидывая, и заскользил по лесу, вспоминая на ходу карту. Ночь уже полностью вступила в свои права, а до нужного хутора бегу оставалось несколько часов. Два неторопливых патруля, фланирующих по лесным тропинкам, он приметил ещё издали и предпочёл обойти по широкой дуге. Справиться с топающими, шумящими одышкой и прокисшим пивом вояками было легко, но это наверняка подняло бы тревогу в основном лагере, и все труды по незаметному проникновению на вражеский берег пошли бы насмарку.

Тело, получившее второе рождение, было полно жизни. Оно жаждало действия: превратить тихий, словно крадущийся бесшумный бег сквозь заросли в нечто громкое и быстрое, помчаться сломя голову, не разбирая дороги, кровь и магия бурлили в нём, хотелось закричать, выкинуть что-нибудь шальное, но усилием воли человек удерживал в себе все страсти: силы ещё понадобятся. Он двигался осторожно, иногда замирая, и только бешеный стук сердца выдавал клокочущие в нём желания.

Наконец лес кончился, показалось пустое поле, заполненное лунным светом. Тут пришлось делать выбор. Ладар на секунду замер, и тело его затянула плёнка небытия. По ней мог соскользнуть невнимательный взор и лёгкая следящая магия, подобная той, что стояла у холма с льехом. Хорошо, что магический мох не терпел серьёзной магии рядом с собой. Иначе его прошлая вылазка кончилась бы плачевно. Тонкий полупрозрачный силуэт заскользил по просёлочной дороге, постепенно набирая скорость: вот где пригодились бурлившие в нём силы жизни. Бег, яростный и торопливый, огромные скачки по бугристой дороге. Руки сжимают оружие, они плотно прижаты к бокам, ноги опускаются на землю вертикально, плотно, всей подошвой. Так невозможно запнуться и упасть, невозможно загреметь доспехами и мечом. Бег воина, не гонца и не атлета, бег идущего в битву, а не праздно шатающегося зеваки. Луна, выглянувшая из-за туч, озарила призрачную фигуру, и та на несколько мгновений окуталась неземным, серебристым светом обнажённого клинка. Казалось, что бегущий человек весь, от взлохмаченных волос до кончиков ног, стал странным, диковинным оружием, пущенным в цель метательным ножом — сплошное лезвие, без рукояти и украшений, яростное и трепещущее, жаждущее крови. Луна мигнула, наваждение исчезло, и вместе с ним исчез, растворился в ночи силуэт человека, лишь еле слышный шорох ног по земле говорил о том, что он всё ещё тут, спешит на помощь своим.

Деревушка была самая обычная. Несколько десятков домов, плетни огородов, спящая в хлевах скотина. Небытие работало отлично — собаки не почуяли пришельца, ни одна не гавкнула. Ладар скользил по ночной улице, аккуратно прикидывая про себя: «Захватить тёмного эльфа и опытного воина с неплохими способностями к магии могли только чародеи. А подобные личности, даже если и остановятся в такой деревушке, наверняка потребуют себе всё самое лучшее. Максимальный комфорт, прислугу и тому подобное. Значит, искать их нужно в самых больших и богатых домах и начать лучше с дома старосты».

Внимательно оглядывая самые крупные дома в поисках магических проявлений, он едва не проглядел самое банальное нападение. Стальной блеск метнувшегося к его сердцу острия чужого меча заставил собраться, вспомнить о том, что в тылу врага любой, его увидевший, наверняка сообщит ближайшему патрулю — как, видно, и произошло. Несколько солдат гурьбой вывалились из-за ближайшего плетня, вовсю размахивая грубыми, но острыми железками, гордо именуемыми солдатским оружием. Это были такие же вчерашние крестьяне, как и он, однако каждый миг промедления лишал шансов его друзей, и тёмный клинок зарычал от удовольствия, покидая ножны. И без того быстрое восприятие мира ускорилось ещё больше после того, как к нему присоединился зверь. Пара торопливых глотков крови в глотке первого из нападавших, пытавшегося ударить исподтишка, и торопливая, но смертоносная лента чёрного как ночь лезвия, уничтожающего чужие души.