Штурман дальнего плавания

— Войдите! — крикнул он, вставая.

На пороге стояли четыре матроса. Все четверо были одеты в пальто и шляпы.

Игорь нахмурился и строго посмотрел на матросов.

— Куда это вы собрались, товарищи? — холодно спросил он. — Вы же знаете, что объявлены морские вахты и сход на берег прекращен. Скоро уходим в море.

— Игорь Петрович, разрешите сказать за всех, — начал маленький Александров, выступая вперед. — Тут дело такое… У него сегодня день рождения. Все мы приглашены. Жены наши там уже. А мы… мы думали, что отход задержится… Разрешите сойти на берег, будем к отходу минута в минуту.

— Придем, Игорь Петрович. Честное слово! Когда только скажете! — заговорили матросы все сразу.

Отпустить четырех человек за несколько часов до отхода на берег в гости, где будут пить вино? Ни за что! А вдруг опоздают или приедут пьяными? Скандал на все пароходство. Опозорят на всю жизнь.

— Нет, товарищи, нельзя. Разденьтесь и идите отдыхать.

— Игорь Петрович! Мы очень просим. Разрешите. Мы же свободные до завтрашнего утра. Насчет выпивки не бойтесь. Все будет в порядке.

— Не могу, — твердо сказал Микешин.

Лица матросов помрачнели. Они топтались на месте, ожидая, не переменит ли старпом своего решения.

— Так не пустите, значит? — наконец зло спросил Александров. — Эх, плохо вы нас знаете, товарищ старший помощник… Пошли спать, ребята!

И матросы ушли.

А Игорь почувствовал в словах Александрова такую обиду, такое чувство оскорбленного достоинства, что заколебался.

Матросы хотят, чтобы им доверяли. Он же сам в прошлом матрос. Значит, боится? Да, но ведь он не знает этих людей. Они могут подвести. А если бы он был на их месте? Подвел бы? Нет. Надо поверить. Тогда он будет знать, чего стоят их обещания.

Микешин вышел на палубу и приказал вахтенному позвать Александрова. Через минуту все четверо снова стояли в каюте старпома.

— Не успели еще раздеться? — спросил Игорь, смотря на мрачные лица матросов. — Я решил вас отпустить…

Матросы радостно заулыбались:

— Правильно, Игорь Петрович, спасибо!

— Только вот что. Явитесь лично ко мне точно в двадцать два часа и смотрите, чтобы ни-ни…

— Есть!

Когда матросы ушли, Микешин удовлетворенно подумал, что поступил правильно.

В девятнадцать часов приехал Дрозд. Игорь встретил его у трапа:

— Только что хотел звонить вам, Виталий Дмитриевич…

— Мне позвонили из Разноэкспорта и просили быть к двадцати часам. К отходу все готово, команда на борту?

— Кажется, все. Команда тоже вся. Правда, я отпустил четырех человек ненадолго.

Дрозд удивленно поднял лохматые брови и, ничего не сказав, пошел к себе.

Микешин почувствовал, что капитан не одобрил увольнение матросов на берег перед отходом, и оценил его молчание. Дрозд мог сделать замечание. Оно было бы справедливым.

Кажется, все же Игорь поступил легкомысленно.

Без четверти десять старпомом овладело беспокойство.

Матросы еще не возвратились. Игорь зашел в каюту к боцману. Герджеу сидел за столом и, надев очки, читал.

— Николай Афанасьевич, кажется, я попал в неприятную историю. Отпустил четырех матросов на берег. Пора бы им вернуться, а их все нет. Не задержали бы отход.

Боцман отложил книгу и уверенно сказал:

— Придут. До какого часа отпустили?

— До двадцати двух.

Герджеу взглянул на ручные часы:

— Сейчас явятся. Эти ребята надежные…

Ровно в двадцать два часа к трапу подкатило такси и из него вылезли матросы.

— Прибыли точно, Игорь Петрович! — доложил Александров, увидев старпома на палубе.

— Молодцы! — вырвалось у Микешина. — С вами можно иметь дело!

— Конечно, можно. А как вы думали? — засмеялся Александров. — Правда, уходить не хотелось, но раз дали слово — надо держать. Мы вам не нужны, Игорь Петрович?

— Нет, пока можете идти отдыхать.

Матросы ушли, а Микешин подумал, что теперь на этих четырех человек он может положиться. И вообще надо побольше доверять своей команде. Надо ее знать…

5

Путь из Ленинграда в Лондон для команды «Тифлиса» был хорошо знаком: постоянные курсы, те же самые маяки и берега. Если погода благоприятствует, можно с точностью до часа рассчитать время прихода в порт. Плавание «по столбам» — так иронически называли моряки с «трампов» работу на пассажирских судах.

Рейс «Тифлиса» проходил спокойно. Пассажиры чувствовали себя превосходно, не испытывая никаких неудобств, а подчас и забывая, что они находятся на судне…

Вечером Микешину позвонил Дрозд и попросил подняться к нему. Старпом застал в капитанской каюте Чумакова и Курсака. Механик сидел нахохлившись, в неестественно напряженной позе и смотрел в сторону. Он напоминал обиженного мальчишку.

В каюте пахло душистым кофе. На столе, покрытом белой скатертью, стояли чашки, кофейник, сливки, печенье, лежали сигары и папиросы.

— Пожалуйста, — проговорил капитан, протягивая Микешину чашку, когда тот уселся в кресло. — Мне хотелось поговорить со всеми вами в неофициальной, так сказать, обстановке… Вы знаете, что мы вступили в соревнование с другими судами. Борьба идет за «голубой вымпел», который будет вручен лучшему судну бассейна. Я считаю, что мы имеем все шансы получить его. Что вы скажете, Константин Илларионович?

Чумаков помешал ложечкой кофе и уверенно указал:

— По-моему, да!

— А какое ваше мнение, Иван Федорович?

Стармех пожал плечами и, не поворачивая головы, угрюмо ответил:

— Что я могу сказать? Состояние машины вы знаете. Она не подведет. А вот насчет чистоты — плохо. Давно надо мыть машину, да руки не доходят. Других работ много…

— Да… Комиссия не простит грязи. Тут мы можем про играть. А что вы все-таки намерены предпринять?

Курсак вскипел:

— Что что? Ничего, Виталий Дмитриевич. Вы же сами знаете, что мы должны делать в первую очередь! Понимаю, что и чистота нужна… — механик торопливо отхлебнул из чашки. Видно было, что самолюбие его жестоко страдало. У него, у Курсака, и что-то не в порядке!