Штурмовик из будущего 3
Шрифт:
— Давай так поступим, — решил он, наконец. — Возьмешь «пирата»[2]. Там место для штурмана не предусмотрено, но зато есть воздушный стрелок. С ним и попробуешь взлететь. Если получится, наведаешься к немецкому аэродрому. Заодно проведешь разведку и заснимешь там все. Да, зайди обязательно к начштаба, пусть он тебе покажет все изменения линии фронта за ночь — мало ли что. Сам знаешь, летчик должен знать обстановку на земле досконально. Впрочем, что это я, чай не с «горохом» вновь прибывшим разговариваю.
— Да вы не переживайте, товарищ подполковник, — постарался успокоить его экспат. — Все будет в ажуре.
«Бостон» тяжело катился по рулежной
Несколько раз Григорию хотелось остановиться, признать невозможность затеянного им полета и вернуться обратно в теплую землянку. Всего и делов — убрать газ и нажать на тормоз. Но всякий раз капитан упрямо стискивал зубы и продолжал движение. И дело было вовсе не в том, что кто-нибудь посмел бы обвинить его в трусости, вовсе нет. Скорее, экспату до боли, до зубовного скрежета хотелось доказать прежде всего самому себе, что он способен на то, что другим неподвластно. Гордыня? Возможно. Но Дивин уже достаточно давно понял, что в здешней авиации с ее хрупкими и несовершенными по имперским меркам машинами, нужно иметь недюжинную смелость, здоровую наглость и ту самую гордыню. Хотя, вот ведь парадокс, некую толику осторожности и даже разумной трусости хорошему пилотяге никто никогда не поставил бы в укор.
Бомбардировщик нехотя оторвался от взлетной полосы и на небольшой скорости пополз над землей совсем невысоко, буквально в метре — двух над раскисшим полем. Очень хотелось рвануть штурвал на себя и уйти резко, свечой, в нависшие над аэродромом темные облака, подальше от проклятой грязи, но экспат держал себя в руках, понимая — соверши он что-то подобное и самолет мгновенно завалиться на крыло и врежется в землю.
Наконец, «бостон» набрал-таки нужную высоту и вошел в черное облако, в котором вихрями крутились струи дождя и снега. Самолет сразу начало бросать из стороны в сторону, будто пушинку, а по корпусу застучали, забарабанили невидимые молотки. Вот будет смеху сейчас грохнуться, дернул щекой Дивин. Только-только взлетел и на тебе, уже догораю в овраге.
Усилием воли летчик задавил нестерпимое желание поработать штурвалом так, как подсказывали ему органы чувств. Но он знал, что в «слепом» полете ориентироваться можно только на приборы. Забудешь об этом нехитром правиле, и тогда спасения уже не будет. И потому плевать на эту мутную сетку дождя и снега: только приборы!
Высотомер исправно показывал, что «жучок» поднимается все выше и выше. Приборная доска, подсвечиваемая лампочками «руфо», не дающими бликов, действовала успокаивающе. Григорий даже не смотрел за борт, сосредоточившись исключительно на стрелках циферблатов и ювелирной работе штурвалом, рычагами и педалями.
Примерно на двух с половиной — трех тысячах метров машина пробила облака и вырвалась на пространство, залитое солнцем. Его здесь было не просто много — оно заливало вообще все вокруг. А угрюмая черная масса клубилась и медленно ползла куда-то внизу, под свободно парящим в океане света бомбардировщиком.
— Фух, пронесло! — вдруг раздался в наушниках испуганный голос воздушного стрелка. Сегодня это был невысокий худенький старшина с забавным именем Савелий и фамилией Горбунов. — Товарищ командир, ну вы даете! Я едва не обделался, когда нас в облаках болтать начало. Думал, грешным делом, что разобьемся.
— Разговорчики! — недовольно рыкнул на него экспат. — Следи за обстановкой. Не ровен час, «худой» подкрадется и
врежет так, что точно кувыркнемся вниз и косточек не соберем.— Есть следить за обстановкой!
— То-то, — поучительно сказал Григорий и перевел дух. На самом деле он и сам немного струхнул. А по спине проползла очередная холодная струйка пота. Черт, явно по возращении придется наведаться в баньку, которую сладили недавно бойцы БАО. А заодно сменить бельишко на чистое. К слову, пусть не только отстирают грязное, но и прожарят хорошенько, чтобы при проверке по форме 20 не обнаружилось ненужных сюрпризов в виде зловредной живности. Хотя, здесь с этим строго, контроль идет еженедельный. Не то, что у гордых тевтонов: иной раз гонят мимо аэродрома колонну пленных, так от них даже конвоиры стараются держаться подальше. Чтобы не подхватить вшей, которые у фрицев имеются в избытке. Видел как-то Дивин, еще летом, на привале гитлеровские битые вояки настоящие соревнования между собой устраивали по поимке насекомых. Бр-р, гадость!
Так-с, где это мы сейчас? Экспат сверился с показаниями приборов и постарался привязать их к карте. И в очередной раз горько пожалел, что природа не снабдила его рентгеновским зрением. А как было бы здорово сейчас видеть сквозь непроницаемую толщу грязно-серых облаков землю внизу. Прищурился, и, пожалте, все как на ладони — приходи кума любоваться. Сказка!
Дивин в очередной раз покрутил головой. Шутки шутками, а прозевать рыскающий в свободной охоте вражеский истребитель не хотелось. Вдруг свалится от солнца «мессер» и последнее, что доведется увидеть в жизни — это мигающие на чужих крыльях вспышки от заработавших пушек и пулеметов и красноватые, с дымком, шнуры летящих к нему трасс.
Григорий до рези напрягал зрение, пытаясь не только заметить заранее вражеский истребитель, но и найти разрыв в облаках. Это было бы идеальным решением поставленной перед ним задачи — нырнуть в подобное «окно», свалиться фрицам будто снег на голову, разведать обстановку на их аэродроме и уйти, пока они начнут расчехлять стволы зениток. Но, как назло, ничего подходящего экспат пока не наблюдал. Выходит, как ни крути, но придется опять пробиваться сквозь облака.
— Приготовься, старшина, — решил предупредить стрелка Дивин. — Сейчас начнем снижаться. По моим расчетам аэродром фрицев совсем близко.
— Опять трясти будет? — угрюмо спросил Горбунов. — У меня после прошлого раза чуть весь завтрак на полу кабины не оказался.
— Поговори мне еще, — беззлобно пригрозил экспат. — Проверь лучше пулеметы. И бей по гансам без команды, если что заметишь.
Григорий немного убрал обороты левого мотора. Гул обоих двигателей сразу стал неровным, с волнами и завываниями. Не идеально, конечно, но довольно похоже на «песню» моторов «юнкерса». А что, дополнительная страховка не помешает. Пусть фашисты думают, что к ним на посадку коллега идет. Глядишь, лишняя пара минут появится, пока сообразят, что у них по головам советский бомбардировщик ходит.
Небо и земля сомкнулись в круговерти снега и дождя. Тяжелую машина вновь начало болтать, точно невесомую щепку в бурном ручье. Дивин, прикусив губу, упрямо заставлял «бостон» идти вниз. Самолет содрогался, скрипел всеми своими узлами, будто ругался на летчика, и снижался медленно, неохотно.
— Шалишь, зараза, — пробормотал экспат. — Но ничего, все равно будет по моему!
Земля выскочила ему навстречу неожиданно. Еще мгновение назад вокруг было черным-черно, а теперь уже перед глазами серые струи дождя и унылый пейзаж. Видимость — метров пятьсот, не больше. Но и этого вполне хватило, чтобы ухватить взглядом панораму вражеского аэродрома. Надо же, выбрал точку входа в облака наугад и неожиданно сорвал куш.