Штурмовик из будущего 4

Сколько там на высотомере? Сто с копейками. Не густо. Значит, времени на то, чтобы исправить допущенную ошибку у него не будет. Хорошо еще, что левый мотор тянет исправно, а в его гуле слышится успокаивающий рык: не дрейфь, хозяин, справимся! Или это сам летчик себя тешит иллюзорной надеждой? Нет, все же, пусть и тяжело, медленно, но ковылял подраненный «бостон» на восток.

— Савелий, если наткнемся, не дай бог, на гансов, не вздумай стрелять, — предупредил старшину Дивин. — У нас сейчас нет возможности маневрировать, идем строго по прямой. Так что, если вдарят в ответ, то мигом сшибут, как куропатку. Понял?

— Да что я, дурной что ли? — обиделся Горбунов. — Не маленький, все понимаю.

— Ну-ну.

Минуты на часах медленно сменяли друг дружку, складывались в пять, десять, полчаса, пятьдесят — на горизонте медленно начали проступать очертания берега. Надежда потихоньку загоралась в душе: неужто доползли? Земля! Еще немного и они окажутся над сушей. А там, на худой конец, можно и на вынужденную плюхнуться. Даже, если не повезет, и они попадут на немецкую территорию, то уж найдут способ выбраться к своим. Впрочем, по расчетам Григория, их машина должна была выйти к позициям советских войск на побережье.

Едва перевел дух, новая напасть: медленно, но верно, начала расти температура левого мотора. Стрелка беспристрастно указывала, что она уже приближается к двумстам градусам. Чертыхнувшись, экспат торопливо перевел «юбки», увеличивающие продув двигателя в открытое положение. Хоть здесь повезло, не отказала гидросистема.

Нервы летчика натянулись до предела. Казалось, еще чуть-чуть, и они лопнут, подобно перебитой струне. Экспат напряженно вслушивался в каждый шорох обшивки, в каждый чих двигателя так, словно сам стал самолетом и теперь контролировал свое собственное состояние. А оно, надо признать честно, было не ахти. Изувеченный бомбардировщик напоминал дряхлого старца, что еле-еле ковыляет по улице, согнувшись в три погибели, опираясь на кривую клюку. Однако, полз же «бостон» к дому, полз, невзирая на все трудности.

Полтора часа. Ровно столько уже находилась в воздухе машина. Отмахала за это время километров четыреста. И оставалось еще несколько — самых трудных.

— Кощей, до нашего аэродрома еще минут двадцать в таком темпе, — озабоченно предупредил Рутолов. — Я привязался к земле.

— Двадцать? — Григорий тяжело задумался. Чуйка подсказывала, да что там — вопила во весь голос! — не дотянуть. — Идем к «горбатым». Помнишь подходы к их аэродрому?

— Обижаешь! Я не только морские карты изучал. Могу с закрытыми глазами к хозяйству Мечайкина вывести.

— С закрытыми не надо, — хмыкнул Дивин. — Давай ты, наоборот, во все глаза смотреть будешь. Будешь держать их широко открытыми. У меня сейчас, сам понимаешь, возможности контролировать маршрут ограниченны.

— Принял. Так…восемь градусов влево. О, так держи, не сваливайся с курса.

Интересно, шасси удастся выпустить, или нет? Гидросистема, вроде бы, в порядке. Но стоит ли рисковать? Может быть, не выпендриваться и сесть «на брюхо»? Так будет проще. Машину, конечно, жалко, но себя и ребят жальче.

Аэродром штурмовиков нашли быстро. Он, хоть, и был хорошо замаскирован, но кое-какие характерные ориентиры Рутолову были известны. И штурман не подвел, вывел торпедоносец грамотно.

— Сейчас пущу ракету, — предупредил он летчика. — Надо опознаться. А то дадут в упор из зениток и фамилию не спросят.

— Действуй, — согласился экспат. Напряжение потихоньку отпускало его. То ли наличие твердой поверхности внизу обнадеживало, то ли факт того, что до своих рукой подать. — Старшина, не спи. Не хватало еще, чтобы «охотник» нас на посадке срубил, — сколько уж раз немцы пользовались расслабленностью наших пилотов и расстреливали беспомощные самолеты во время захода на посадку. И не сосчитать!

— Гляжу в оба, тащ майор! — горячо заверил стрелок-радист. — Муха не проскочит!

— О, подсветку ВПП включили, — радостно сообщил Рутолов. — Признали, стало быть.

Экспат скупо улыбнулся. Времени для восторгов у него не было. Надо было максимально собраться. Расслабишься — покойник! Самолет поврежден и не простит ни малейшей ошибки. Так строптивый жеребец безжалостно сбрасывает своего зазевавшегося наездника, едва тот даст слабину. Раз, и ты уже на земле. Но то лошадь, там падать хоть и больно, но не так высоко.

Следовало также учесть, что полоса не была рассчитана на «бостон». Ил-2 требовалось гораздо меньше ее длины для разбега. Что ж, оставалось надеяться, что переднее опорное колесо в этом смысле послужит хорошим подспорьем и не даст бомбардировщику скапотировать, когда экспат начнет активно орудовать тормозами.

Есть касание! Боковые колеса побежали по земле и Григорий начал аккуратно опускать нос машины. Ага, катимся нормально. Быстрый взгляд по сторонам: нет ли чего постороннего? Все хорошо. Пора тормозить.

Дивин выключил двигатель тотчас, едва только «бостон» остановился.

Все!

Сели!!

Он откинулся в кресле и медленно отпустил штурвал. Пальцы расцеплялись с неохотой, словно намертво прикипели к «баранке». Экспат с изумлением поднес правую руку к глазам. Она мелко дрожала.

— Григорий, ты как там? — окликнул его со своего места в носовой части штурман с явным беспокойством в голосе. — Жив, не ранен?

— Нормально.

— Слава Сталину, а то я уж заволновался. Смотрю, ты наружу не вылезаешь, сидишь, молчишь.

Дивин усмехнулся и кинул короткий взгляд на фотокарточку Верховного, что была закреплена наверху приборной доски. Не то, чтобы он так уж сильно восхищался Сталиным, но все-таки относился с определенным уважением. Тем более, что многие фронтовые летчики тоже устанавливали его фотографию у себя в кабине. Правда, на «американце» в этом смысле постарался механик Шафиев. Принес как-то раз и аккуратно прикрутил портрет вождя. Ну а Григорий не стал возражать.

— Вот так, товарищ Сталин. Живы!

Сбоку донесся шум от подъехавшей машины. Изгвазданный в грязи «додж» с брезентовым верхом. Справа от водителя — экспат на долю секунды приблизил изображение — незнакомый офицер в коричневой кожаной летной куртке. Погон не видно. Но, обычно, никто их на нее и не крепит. Впрочем, нетрудно догадаться, что это, скорее всего инженер полка или кто-то из его подчиненных. Посадку-то запрашивали аварийную, вот и прискакал посмотреть, не нужна ли экстренная помощь гостям. Что ж, пора пообщаться с радушными хозяевами.