Штурмовик из будущего 4

— Подумать надо, — сказал он, в конце концов. — Крепко подумать.

Глава 18

— Весной пахнет! — Рутолов остановился и шумно втянул ноздрями воздух. — Чуете?

Экспат недоверчиво усмехнулся. О чем это штурман говорит? Дивин скользнул взглядом по сторонам. Вокруг шумела обычная жизнь никогда не засыпающего аэродрома. Где-то раздавались удары металла по металлу, кричал, подзывая бензовоз, чумазый механик, бригада БАО колдовала у взлетки. Мимо прошагала смена часовых вместе с разводящим.

— Савелий, ты весну чувствуешь?

Старшина изумленно захлопал глазами.

— Вроде есть что-то такое, — неуверенно промямлил он. — Как тут поймешь, ведь бензином все провоняло, да порохом. Разве что с моря ветер свежий иногда дует?

— Эх ты! — разочарованно махнул рукой штурман. — Пенек глухой!

Горбунов обиженно засопел.

— Зря ты так, — неодобрительно покачал головой Дивин. — В самом деле, поди, пойми что-то в этом бедламе. Вон, канонада вдалеке грохочет — слышим. Земля от взрывов под ногами иногда дрожит — тоже знакомо. А весна…ну, наверное, идет себе и идет. Как обычно. Чего завелся-то?

— А, ну вас, к лешему! — окончательно расстроился Рутолов и отвернулся.

— Гляньте, товарищ командир, никак «горбатые» возвращаются? — Стрелок-радист деликатно тронул экспата за локоть. — Вон и комполка из блиндажа своего вылез — встречает.

Две группы «илов» шли низко над землей, выстраивая «коробочку» захода на посадку. Сверху их прикрывали «яки» и пара ЛаГГ-3. Истребители кружили над аэродромом, карауля штурмовиков от возможной атаки немецких «охотников».

— Во второй шестерки одной машины не хватает, — процедил Григорий. — И замыкающий едва-едва в воздухе держится. Видать, серьезно досталось парню.

Ведущий подал сигнал, распуская группу. «Ильюшины» начали садиться. Подбитый штурмовик нарезал круги неподалеку. Ситуация была экспату кристально ясна: горючка у ребят на исходе и времени на дополнительные маневры попросту нет. Пусти того бедолагу первым и, если вдруг, он заглохнет или разобьется на взлетной полосе, то пострадают все остальные экипажи. Жестоко, но никуда не денешься.

— «Санитарку» и пожарную машину быстро сюда! — зычно скомандовал тем временем Мечайкин. Подполковник напряженно наблюдал за последним штурмовиком, кусая губы. — Давай, давай, родной! — приговаривал он. — Выравнивай. Молодчинка! А теперь убирай газ! Убирай!

Ил-2 на большой скорости плюхнулся на землю почти в центре аэродрома, оторвал знатного «козла» и неуклюже покатился, рыская из стороны в сторону. Прокатился несколько метров и вдруг завертелся-закружился на правой стойке волчком. К нему наперегонки мчались пожарная и санитарная машины, бежали летчики и механики.

В этот момент экспат звериным чутьем понял — сейчас случится что-то нехорошее и упал прямо там, где стоял, громко крикнув «Ложись!» своим товарищам.

Вовремя!

Пушки и пулеметы подбитого «ильюхи» вдруг заработали. И, если, первые практически сразу же замолчали, успев выплюнуть всего по одному-два снаряда, то ШКАСы исправно исполосовали огненными трассами все вокруг. К счастью, большинство пуль ушло в «молоко», но часть все же нашла себе цель. И к затихающему реву двигателя мгновенно добавились крики боли раненых.

— Целы? — Григорий осторожно приподнял голову, едва стихла стрельба.

— Нормально, — почти синхронно отозвались штурман со стрелком. — А ты?

— В порядке. Пошли, что ли, глянем?

Штурмовик стоял, накренившись на бок. Могучая машина сильно пострадала в бою. Огромная рваная дыра зияла на левой плоскости, почти половина руля поворота отсутствовала, фонарь кабины был пробит в нескольких местах осколками и снарядами.

Потерявшего сознание летчика осторожно вытаскивали наружу. Санитары торопливо разворачивали брезентовые носилки. Стрелок неловко выбирался со своего места, глупо улыбаясь. Так, словно был не в себе. А молоденькая медсестра с огромной парусиновой сумкой с красным крестом на боку, хлопотала над пострадавшим от шальной пули мотористом. Рядом неподвижно застыли два тела.

— Дела, — протянул Рутолов, вздрогнув. — Кощей, хорошо, что ты нам велел падать, тоже могли бы под очередь попасть. Как понял, что он палить начнет?

— А у меня прямо над головой пули просвистели, — лихорадочно блестя глазами, быстро сказал Савелий. — Лежу, а они — фьюить, фьюить! Голову руками закрыл и жду. Главное, умом-то понимаю, что попадет и башка тут же разлетится вдребезги, а все равно ладошками закрываюсь, словно помогут.

— Не пойму, как он в воздухе-то умудрялся держаться? — удивленно покачал головой экспат, разглядывая изуродованный самолет с профессиональным интересом. — По всему выходит, что должен был шмякнуться еще на подходе. Как летел? И здесь своих пропускал.

— Как в песне летел, — криво улыбнулся Мечайкин. Он подошел к ним сбоку и встал рядом. Комполка нервно разминал в руках папиросу. — Ну этой, знаешь: «На честном слове и на одном крыле!» Или как там правильно в фильме было? А, черт с ней. Помнишь своего «крестника», Кощей? Ну, Марк. Марк Томашевич.

— А, младший лейтенант? Тот, которого я в трибунале встретил? Как же, помню.

— Вон он, — подполковник ткнул папиросой в сторону отъезжающей «санитарки». — Там теперича. Надеюсь, что выживет. Хотя…- Ян Викторович крепко выругался с тоской в голосе. — Первый вылет у него был, после того, как наказание отбыл. Стрелком летал и возвращался целым. Еще шутил, мол, заговоренный. Дела…

Дивин промолчал. Что тут скажешь?

— Тягач подгоняйте, надо отбуксировать машину, освободить полосу, — командир полка отбросил в сторону недокуренную папиросу и грузно зашагал обратно к поврежденной машине, раздавая на ходу указания. — Да куда ты трос тащишь, раззява! Вон туда заводи!

— Товарищ командир, а это что там такое?

— Савка, что ты меня все за локоток трогаешь, словно барышню? — разозлился Григорий. — Смотри, ненароком руку сломаю в следующий раз. Ишь, моду взял.

Летчик нехотя повернул голову и посмотрел в указанном стрелком направлении. Несколько красноармейцев стояли полукругом, в центре которого громоздилась туша упавшей лошади. Возле нее на бок завалилась бричка с какими-то брезентовыми мешками. Почта?

Рядом метался маленький солдатик в длиннополой шинели, отчаянно машущий руками, будто ветреная мельница своими лопастями.

— Что тут у вас за канитель?

Бойцы обернулись на подошедших.

— Понимаете, товарищи офицеры, — кашлянув, начал седоусый красноармеец, — в конягу нашего пуля попала. Мимо проезжали и сдуру попали под очередь. Вот ведь беда какая, — он тяжело вздохнул.

Дивин нахмурился. Красивая вороная кобыла с приметной белой звездочкой во лбу билась в конвульсиях. Заднюю часть ее большого сильного туловища безжалостно превратила в кровавое бесформенное месиво с белеющими осколками костей…да нет, пожалуй, что не пуля — здесь снаряд пушечный поработал. Точно.

Несчастное животное отчаянно пыталось приподняться, встать на передние ноги, но тут же падало обратно с болезненным жалобным ржанием. Из уголков его влажно поблескивающих глаз струйкой текли слезы.