Штурмовой удар

А что делать? Воевать… — пожал плечами ведомый.

* * *

Егор выздоравливал, принимал процедуры, играл в карты и шахматы с соседями по палате. Периодически надоедал врачам просьбами выписать его из госпиталя и направить в родную часть. Словом, вел себя как обычный выздоравливающий раненый. Но с некоторых пор одна мысль не давала ему покоя: сможет ли он вновь летать. Особенно его переживания усилились после того, как он узнал о ранении майора Семенова.

Однажды в беседе с Серегой Ивахненко он коснулся этой проблемы.

Послушай, Серега, ты мне друг? — спросил Егор, когда они сидели на лавочке во дворе госпиталя.

А что случилось? — вопросом на вопрос ответил Фельдшер.

Понимаешь, ты мне как профессионал скажи, я летать буду? — он выжидающе посмотрел на Сергея.

Ну, я не знаю, — он пожал плечами. — Швы тебе уже сняли, через неделю уже должны выписать. Конечно, могли бы и раньше, но, учитывая твои травмы… Я видел твою историю болезни рентгеновские снимки — там все в порядке. Доктора, который тебя оперировал, я тоже знаю, он отличный хирург и спасал гораздо более тяжелых, чем ты пациентов. Все должно быть нормально.

Точно? — беспокойно спросил Егор.

Должно быть так. Кроме того, скажу тебе по секрету, и только потому, что ты мой друг: к нам скоро прилетает из Союза медицинская комиссия.

Что?! — не поверил летчик.

Не ори ты так. Приезжают академики из Москвы и Ленинграда, из ВМА.[1] И они будут тут работать. А пройти такую комиссию легче, чем в Москве, хотя и тут это сделать будет довольно сложно. Но ты ведь все равно добьешься права летать? — хитро прищурился друг.

А что есть возможность не пройти комиссию?

Нет. На тебе ведь все заживает, как на собаке.

Спасибо, утешил.

А назавтра Егора ждал бо-ольшой сюрприз.

После утреннего обхода летчик лежал на своей койке и перечитывал мемуары Покрышкина, которые достал по его просьбе Серега Ивахненко. Сначала в палату с хитрым выражением лица проскользнула Наташа. В руках у нее почему-то был букет алых гвоздик.

Наташа? — Егор приподнялся на кровати и отложил книгу.

Т-с-с… — она приложила палец к губам.

Вслед за ней в палату вошли офицеры, и у Егора и всех остальных зарябило в глазах от обилия звезд на погонах мундиров. Летчик вскочил, вытянулся по стойке «смирно». Книга упала под ноги.

Товарищ генерал, старший лейтенант Савицкий!..

Вольно, лейтенант, присядьте, — Командующий ВВС 40-й Армии поднял с пола упавшую книгу. — «Небо войны»… Хорошая книга, лучшая, я бы сказал. Но собрались мы здесь не для того, чтобы обсуждать мемуарную литературу.

Егор каким-то шестым, или десятым чувством уловил — сейчас произойдет что-то важное.

Старший лейтенант Савицкий, за мужество, героизм при исполнении интернационального долга Вам присвоено высокое звание Героя Советского Союза с награждением медалью Золотая Звезда и Орденом Ленина.

Егор снова вскочил, не веря своим ушам. Голова у него пошла кругом. Герой, ему… Такое высокое звание… Летчик растерялся, но потом он все-таки взял себя в руки.

Служу Советскому Союзу! — отчеканил он, вытянувшись в струнку.

Генерал, между тем взял из рук адъютанта маленькую красную коробочку, раскрыл ее и, достав Золотую Звезду Героя аккуратно прикрепил прямо к больничной пижаме. Потом на груди у Егора засияла высшая награда страны — Орден Ленина.

Поздравляю, Вас, товарищ старший лейтенант. Носите эти высокие награды с честью.

Служу Советскому Союзу! — еще раз отрапортовал Егор. Чувства, охватившие его, было трудно передать.

Он даже и представить себе такого не мог. Это все было нереальным. Наташа шагнула к Егору и, смущенно поцеловав его в щеку, вручила букет гвоздик.

Поздравляю, — в глубине ее прекрасных глаз сияли озорные искорки.

А вот это правильно, — с улыбкой одобрил генерал. — Хочу сказать, что все летчики Вашего звена представлены к наградам. Равно как и врачи, и вертолетчики, которые принимали участие в этой операции.

Егор посмотрел на Наташу, на ее груди блестел новенький Орден Красного Знамени. Девушка вновь улыбнулась.

Гуляли они крепко, да так, что дым стоял коромыслом.

А еще через неделю пришел «момент истины», которого Егор очень ждал и опасался одновременно. Прибыла врачебная комиссия из крупнейших военно-медицинских учреждений Союза. Не просто врачи, а профессура, небожители. На медкомиссию он шел, как на эшафот, но все его страхи оказались напрасными. Все тесты он прошел уверенно и быстро и был признан годным без ограничения для полетов на любом типе самолетов. Может потому, что в комиссии была Наташа, и он постоянно ощущал ее безмолвную поддержку.

* * *

В родной эскадрильи Егора встречали как героя. Вернувшись в родную часть, он сразу же пошел в штаб, отдать все необходимые документы и доложил о прибытии комэску полковнику Волкову. Он стоял перед своим командиром и отрывисто рубил сухие фразы доклада. Когда рапорт был окончен, Батя крепко обнял своего летчика.

Ну, здорово, чертяка!

Здорово, Батя, здорово.

После того, как Егор рассказал обо всех своих приключениях, полковник Волков спросил:

Что думаешь дальше делать?

А что? Летать. Только сначала мне надо бы потренироваться. Пару полетов по «коробочке», в пилотажную зону. И — снова в бой.

Подожди-подожди, — осадил его командир. — Я вижу, госпиталь тебе только прыти прибавил. Полетать ты еще успеешь. У нас в эскадрильи произошли некоторые изменения, ну, ты, наверное, знаешь.

Майора Семенова сбили.

Да, — кивнул командир. — Но не только. Часть пилотов, а именно третье звено ушло по замене в Союз. А нам должны со дня на день прислать пополнение. Между прочим, на новых модифицированных штурмовиках. Так, что принимай пополнение, натаскивай их, тренируй.

Разрешите вопрос.

Спрашивай.

Почему я?

А у тебя склад ума педагогический. Так что поздравляю, теперь ты — командир звена. Да, и ты тоже получаешь новый штурмовик. А сейчас подойди к штурману, ознакомься с изменениями в тактической обстановке. Но сначала — в столовую.

Егор и Сергей поселились, как и в старые добрые времена, в палатке звена управления. Только вот не было рядом штурмана эскадрильи, неунывающего майора Семенова. Егор вздохнул.

Общение с новым штурманом эскадрильи породило в его душе противоречивые чувства. Владимир Рысаков тоже был майором, как и незабвенный Михалыч. Но года на три его младше. Направленец, только что закончивший академию, он мечтал о головокружительной карьере. И потому попросился на «настоящую войну». А, поскольку право выбора места службы оставалось за ним, как за отличником, начальство возражать не стало.