Штык
Шрифт:
Отправив генералов собирать хворост, Штык принялся сгребать палые листья в большие груды и вскоре соорудил два импровизированных лежака, а заодно освободил место под костер. Старательные бойцы приволокли столько хвороста, что куча размерами напоминала небольшой стог сена. Штык велел Хомяку ломать корявые сухие ветки на короткие палочки для костра, а Буля отправил раскладывать тонкие прутья вокруг «островка» и засыпать их палыми листьями.
— Если вдруг кто подойдет и наступит — услышим, — прокомментировал он свой приказ.
Костер получился жаркий и не дымный. Они сидели втроем
— А по-моему, неплохо, — оптимистично сказал Буль, отправляя в рот полную ложку каши и продолжая говорить с набитым ртом. — Не холодно, тихо и комаров нет. Отличный пикник получился.
Хомяк посмотрел на него недоумением, огляделся и недовольно уставился в костер.
— Значит, так, — сказал Штык, прикладываясь к фляге. — Устанавливаю распорядок дежурств. Первым караулит Буль. Два часа тридцать минут. Потом он ложится спать, и на пост заступает Хомяк, который бодрствует тоже два с половиной часа. Потом разбудите меня. Мне пяти часов хватит, чтобы выспаться, и до утра я подежурю, сколько потребуется. Вопросы есть?
От усталости у него уже слипались глаза, и он с трудом заставлял себя думать о чем-либо, кроме сна. Генералы, на удивление, не выглядели изможденными, хотя при их возрасте и комплекции, по идее, уже должны были лежать пластом.
— Что делать при появлении вероятного противника? — тут же спросил Буль.
— Разбудить меня и, при необходимости, открыть по нападающим огонь на поражение, — ответил Штык, снимая ботинки и начиная перематывать портянки другой стороной. Чистая ткань приятно ласкала сопревшую кожу.
— Как я определю, сколько прошло времени? — спросил Хомяк. — У меня нет часов.
— Так, ефрейтор Буль, поделись со своим товарищем хронометром, — сказал Штык и подбросил несколько толстых сучьев в костер.
— Хренометром, — с вызовом сказал Буль. — Мог бы тоже часов себе набрать. — Он тебе потом отдаст, — успокоил его Штык. — Поставьте, кстати, себе то же время, что и у меня. Сейчас по моим — двадцать часов сорок четыре минуты. Хотя, судя по темени, дело ближе к полуночи. Еще вопросы есть?
— Можно я пока не буду спать? — робко осведомился Хомяк.
12
Штыка разбудили звуки невнятной возни и тихое переругивание генералов. Открыв глаза, он еще некоторое время лежал неподвижно, приходя в себя и вслушиваясь в яростный шепот за спиной. Костер почти угас, лишь совсем немного разгоняя мрак большими яркими углями. Вокруг по-прежнему царила ночь. Из темноты доносилось убаюкивающее потрескивание аномалии.
— Из-за твоей безответственности, рядовой, мы чуть было не потеряли генерала Штыка! — яростно шипел Буль. — Все твои оправдания — это попытка уйти от наказания. Три наряда вне очереди!
— А я тебе в шестой раз повторяю, ты тоже там был! — отчаянно, но тоже шепотом отбивался Хомяк. — И тоже несешь свою долю
ответственности. Поэтому дежурить будем по очереди, как и приказал генерал Штык.— А ну цыц, — не поворачиваясь буркнул Штык. — Буль, отставить «дедовщину». А то ремнем выпорю. Хомяк — спать.
Прикрыв глаза, он снова попытался заснуть, но в этот момент из окружающей островок темноты донесся протяжный тоскливый вой. Штыку вдруг стало не по себе.
Собака выла где-то достаточно далеко, но слышно ее в почти полной тишине было просто превосходно. Вскоре к ней присоединилась еще одна. Потом еще. Они выли с небольшим отставанием, словно опытные запевалы в хоре, повторяющие один и тот же рефрен. Монотонные звуки, начинаясь с низких нот, постепенно становились все выше и тоньше.
Сон как рукой сняло. Штык повернулся к своим «бойцам». Буль и Хомяк сидели спиной друг другу, направив автоматы в темноту.
— Что, пробрало наконец? — насмешливо спросил Штык, подтягивая к себе свое оружие.
Автомат успокаивающе лег в руки. Он был твердый и какой-то абсолютно реальный, от него пахло оружейным маслом и металлом, с ним можно было спокойно встречать любого незваного гостя. Штык прижал его к груди и снова закрыл глаза.
Где-то далеко в ночи раздался выстрел. Затем длинная очередь. Еще одна, еще и еще. А потом почти непрерывная бешеная стрельба наполнила ночь резкими звуками.
Штык вскочил на ноги и уставился в темноту, будто рассчитывал что-то увидеть сквозь сплошную стену ночного леса. Хаотичная стрельба перемешивалась с яростным воем, как будто бесы вселились в стаю собак, и они изливали свою ненависть на головы врагов перед решительной атакой.
— Мой генерал, что это? — с недоумением и страхом в голосе спросил Буль.
— Похоже, что хищники все-таки добрались до лагеря да наткнулись по дороге на наших старых знакомых, — задумчиво сказал Штык, опустил автомат и уселся на землю. — Не спешите пачкать штаны: по меркам здешних мест, это довольно далеко. Тем более что ночью звук дальше слышно, чем днем.
В огонь полетели сучья, и вскоре пламя снова весело плясало в темноте. Далекая перестрелка все не утихала, создавая странное ощущение близости линии фронта неизвестной войны.
— Не бойтесь, — сказал Штык генералам. — Раз там такая заваруха идет, значит, все окрестные хищники сейчас движутся только в двух направлениях: или спасаются бегством, или идут на звуки боя. И те, и другие нам скорее всего неопасны. Но график дежурств оставляю в силе.
Через пять минут выстрелы затихли, и над ночным лесом вновь повисла тяжелая тишина.
13
Штык открыл глаза и некоторое время рассматривал серо-коричневое пятно перед глазами. Потом взгляд его сфокусировался, и он понял, что рядом с его лицом сидит крыса. Она выглядела странно — с развитыми мускулистыми конечностями и с пушистыми кисточками волос на маленьких, но хорошо заметных ушах. Хорошо видимая в тусклом утреннем свете крыса сидела на задних лапах в каком-нибудь метре от человека и совершенно не боялась. Позади крысы, играя всеми оттенками красного и желтого, красовались хорошо видимые в тусклом утреннем свете березы.