Шуруп

В следующее мгновение палуба аппаратной ушла у Виталия из-под ног.

IV: стажёр

Глава четырнадцатая

Мичман выглядел жутковато даже после запенивания – пена, ещё перед тем как взяться корочкой и затвердеть, напиталась кровью и порозовела. Но пролечил его Заварзин всё-таки удачно, потому что из-под схватившегося целебного слоя ничего не сочилось и не капало. Стан временно онемел, ибо рот ему тоже залепили, но тут уж выбирать не приходилось – быстро остановить кровотечение из разбитого лица и рассечённой почти до кости щеки иным способом было невозможно. Над застывшей розовой пеной хорошо были видны глаза мичмана – безумные и ошалевшие.

– Эк тебя приложило-то, – сочувственно покачал головой Заварзин.

Майор был практически цел, если не считать полуоторванного рукава кителя. Зацепился за что-то в момент импакта, но упал удачно, ничего не повредил.

Стан замычал из-под маски и потянулся рукой к чему-то светлому в луже крови справа от себя.

– Что там? – не понял Заварзин.

– Зуб там, – сообщил откуда-то из-за пульта Терентьев. – Моляр. Мне в щёлочку видно. Кстати, я буду крайне признателен, если меня кто-нибудь отсюда вынет, а то застрял я, други.

– Сейчас, – засуетился Заварзин.

Он поставил баллончик с пеной рядом с сидящим на полу Станом и полез за пульт – сначала просто поглядеть.

– У тебя ничего не сломано, а капитан? – поинтересовался Заварзин первым делом.

– Боли не чувствую, – отозвался Терентьев до оторопи спокойно. – Но и пошевелиться не могу.

– Стажёр, помогай! – обернулся Заварзин.

Виталий унял дрожь в руках и коленках и поспешил на помощь.

Ему самому повезло больше всех – приложился точнёхонько об упругую обивку шкафчиков, вытянувшихся вдоль правого борта. Даже не ушибся. И одежду не повредил. Просто испугался, потому что «Платан» словно вознамерился сплясать какой-то адов канкан, с прыжками и коленцами. Просто удивительно, сколько в аппаратной оказалось незакреплённых предметов и сколько из них оказались тяжёлыми, острыми и твёрдыми.

Вдвоём с Заварзиным кое-как удалось извлечь Терентьева из-за пульта. Тот был, к счастью, цел, а руки-ноги просто затекли от неподвижности и сдавливания в узкой щели. Заклинило его там вмёртвую, еле выцарапали. Рукава кителя у мастера, в отличие от Заварзина, сохранились, зато оторвало правый боковой карман. С мясом, начисто. А ведь на полоску ткани, из которой шили полевую форму, смело можно было подвешивать взрослого бегемота – в теории должна была выдержать.

– Сколько времени прошло? – спросил Заварзин у Виталия. – Ты не засёк?

– Засёк, – отозвался тот. – Около шести минут. Точнее не скажу, извини, я тоже в момент удара отключился. Секунд, наверное, на десять.

– Я открываю, не будем ждать. Не дай бог пацаны мои не успели…

Он принялся отдраивать люк. Круглый запор был липким от мичманской крови.

– Стой, – скомандовал Терентьев, не шевелясь. Мастер двигал только глазами. – Попробуй оживить наружные датчики.

– Температура? – Заварзин перестал вращать запор и оглянулся. – Да брось, капитан, если бы ударная волна была способна прогреть среду до опасной температуры, хрен бы эта скорлупка уцелела.

– Меня больше излучение беспокоит, – Терентьев осторожно пошевелил шеей – голова двигалась. – Вылечат, конечно, но всё равно не хотелось бы хватануть дозу.

Заварзин вернулся к пульту и там чем-то пощёлкал.

– Хренушки, – сообщил он грустно. – Питания нет. Ни от нашего генератора, ни бортовой аварийки. Вы как хотите, а я пошёл.

На этот раз Терентьев возражать не стал.

«А как там Зоя? – внезапно ужалило Виталия.

Он попробовал вызвать её, но гражданская сеть лежала вмёртвую.

Виталий спрятал планшет и вскочил.

– Сиди, – приказал ему Терентьев, в очередной раз демонстрируя навыки прикладной телепатии в коллективе. – Чем ты ей сейчас поможешь? Если выжила – спасут.

– Кто спасёт? – угрюмо спросил Виталий.

– Спасатели, кто ж ещё? – фыркнул Терентьев. – Их лагеря в стороне и достаточно далеко, чтобы не пострадать от импакта. Я думаю, они уже прискакали.

«А и верно!» – Виталий в который раз упустил очевидную вещь: параллельно с любым полевым выездом полковой разведки, даже если он учебный, обязательно разворачивают два-три спасательских комплекса, причём в разных местах, чтобы всё вместе одним ударом не накрыло. Но тревога всё равно никуда не делась.

Тем временем Заварзин отдраил люк, правда, тяжёлую створку пока не открывал.

Нерешительно оглянулся на остальных, выдохнул, пробормотал: «Ну, двинули…» и наконец толкнул люк.

Тот приоткрылся.

Вопреки опасениям снаружи было светло и прохладно, в смысле – температура явно не стремилась к опасным пределам. В щели засинело безоблачное лорейское небо.

Заварзин толкнул люк смелее и сиганул наружу.

– Гаврилов! – заорал он. – Клебер! Вы где?

– Я пойду, – Виталий снова вскочил. – Вдруг майору подсобить надо?

– Погоди, – Терентьев в который раз поморщился. – Дай руку, помоги встать. Вот жеж хрень, совсем ноги отказали!

Виталий склонился и потянул мастера за руку; тот кое-как сел, а потом, опираясь на злополучный пульт, за который его воткнуло в момент импакта, и встал.

– Всё, давай, дальше я сам.

Виталий торопливо покинул аппаратную, спрыгнув на усеянную мельчайшей пылью почву.

Раньше тут пыли не было. Совсем.

Заварзин кулаком стучал в люк соседнего «Платана», но звуков при этом никаких не раздавалось. Тогда он вытащил из кобуры пистолет и принялся колотить рукояткой – точнее, металлическим кольцом, вплавленным в пластик рукоятки. Звук всё равно получился не очень громким, но внутри его тем не менее услышали – меньше чем через минуту люк отдраился и приоткрылся.

Люди все, в сущности, одинаковы: укрывшиеся в соседнем корабле бойцы тоже сначала сунули носы лишь в узенькую щёлочку, а уж потом распахнули люк пошире.

– Все целы? – нетерпеливо справился Заварзин, за шиворот вытаскивая из люка продвинутого бойца – того самого, который раздобыл так и не высадившийся на чужую базу полотёр.

– Гаврилов руку сломал, – виновато сообщил боец. – Внутри лежит. А мы с Диком в порядке. Иштван с Омельченко и Клебером в четвёрке должны быть, они туда побежали.

– А Манукян?

– Манукян за пайкой для патрульного ушёл, минут за десять до… этого.

Заварзин мрачно выругался.

Ребята из четвёрки как раз отдраились самостоятельно – там тоже все были живы, но Клебер разбил голову, правда, не так сильно, как мичман. Пеной, впрочем, его всё равно облили.

– Эй, погорельцы! Чей объект? – проорали вдруг со стороны главной улицы.

Виталий рывком обернулся. Там стояли четверо в жёлтых комбинезонах спасателей и знакомых гребенчатых шлемах.