Шустрое ребро Адама

— Странные у тебя ассоциации, — съязвила Мариша.

И мы поехали к Маришиной тетке домой. Нужно было позаботиться о котенке — Оранж с утра сидела в доме и успела наделать изрядное число лужиц. Ликвидировав последствия ее безнадзорности, мы поужинали копченым мясом с черствым хлебом и кетчупом, а потом принялись обзванивать морги. Повезло нам, так сказать, в третьем по счету. Он находился в больнице имени Мечникова, что на одноименном проспекте.

К больнице мы добрались за двадцать минут.

— Странно, что милиция до сих пор не забрала труп, — сказала Мариша. — Он же явно криминальный.

— Должно быть, других дел много, — заметила я. — Во всяком случае, нам их халатность только на руку.

Больница находилась в тихом зеленом месте, невдалеке проходила скрытая разросшимися деревьями железная дорога. Забор был приятного розовато-терракотового цвета, как и сами больничные домики. Украшенные белым орнаментом, они смотрелись на фоне зелени просто отлично. Вообще место было уютное, я даже позавидовала дяде Валериану, если после смерти его угораздило оказаться здесь.

Но его тут не было. Мариша осмотрела не только тот труп, который сегодня привезли с улицы Попова, но и все другие тела, но своего дяди не нашла.

— Вы уверены, что это все? — придирчиво спросила она. — Дяди тут нет.

— Вряд ли в одном месте и в одно время произошло два схожих несчастных случая, — сказал санитар. — А это именно тот жмурик. Так что, будете его опознавать или нет?

— Мы его не знаем, — отказались мы.

Санитар досадливо вздохнул и покатил каталку прочь. Мы тоже вышли на улицу, где остановились и принялись обдумывать свое положение. Первый раунд оказался явно не в нашу пользу. Даже следов Валериана мы не обнаружили. Ну и что с того, что мы нашли даже двух Гариков и Ленку, но как к ним подобраться, мы все равно не представляли.

— И все же хорошо, что в морге лежит не твой дядя, — заметила я. — Значит, еще остается надежда, что он жив и рано или поздно объявится, если только…

— Только что? — насторожилась Мариша.

— Если только он это похищение не сам инсценировал, — предположила я. — И еще непонятно, откуда он мог знать, что именно в этот день его жена будет за ним следить. Разве что, прожив с ней почти четверть века, он достаточно хорошо ее изучил.

— Я все-таки думаю, что его похитили ради выкупа, — сказала Мариша. — Интересно, а в милиции удалось установить, кто тот бедняга, что выпрыгнул из окна?

— Судя по тому, что санитар просил нас опознать тело, — нет, — сказала я.

И мы вернулись домой к Маришиной тетке, чтобы кормить Оранж и ждать звонка похитителей. Попутно мы отчитались по телефону Серафиме Ильиничне, что ее муж предположительно жив, но вестей о себе пока не подает. Но зато мы уже напали на след его похитителей.

— Так сообщите в милицию! — завопила Маришина тетка. — Пусть они из них, из этих похитителей, всю душу вытрясут. И из этой, моего муженька, шалавы тоже.

— Тетя, мы не должны пока обращаться в милицию, — попыталась урезонить ее Мариша. — А вдруг похитители имеют еще сообщников, и те прикончат дядю, испугавшись, что его найдут? Все-таки труп спрятать легче, чем живого человека.

— Боже мой! — ахнула тетка. — Но что же делать?

Может быть, ты, Мариша, возьмешься за это?

— Я и так ищу дядю, — удивилась Мариша. — И не одна, а с подругой.

— Вот-вот, и, может быть, вы накажете эту мерзавку, которая заманила Валериана к себе. А еще лучше, найми для этой цели какого-нибудь знающего человека. Мне показалось, что у Севы должны быть дружки, готовые взяться за это, и за небольшую плату.

— Тетя, мы и Севу не видели, и нанимать никого не будем, это же подло, — сказала Мариша. — Может быть, Лена и не виновата.

— Вот так, теперь ты ее защищать будешь. И уже знаешь, как ее зовут, — горько хмыкнула на другом конце провода Серафима Ильинична. — Значит, и ты, моя единственная племянница, против меня. Что же я вам всем плохого сделала? За что вы со мной так?

Имей в виду, что я не успокоюсь, пока не сдеру с этой мерзавки шкуру. Мне бы только из больницы выписаться.

И она повесила трубку.

— Какая у тебя кровожадная тетя, — заметила я. — А ты знаешь, эта ее идея про Севу…

— Что, и ты тоже! — возмутилась Мариша. — Ну зачем нам кого-то нанимать и уродовать Лену? Она же виновата ничуть не больше, чем сотни других женщин.

У меня вот тоже были женатые любовники. И могу тебя смело уверить, что радости от них совсем мало.

Ни тебе поздравлений с праздниками — они ведь дома празднуют. Ни тебе ночных развлечений — спать опять же надо дома. И еще выслушивай, что либо у них жена ангел, а сами они сволочи, либо что она дрянь, а они бедные, несчастные. И то и другое слушать одинаково противно.

— Так я ведь и не предлагаю избивать Лену, — сказала я. — Можно ее просто слегка припугнуть.

— А ты уверена, что она знает, куда Гарик запрятал Валериана? — спросила Мариша. — И в любом случае где нам найти охотников до такой работы?

— Мне кажется, что сегодня я видела Севину «пятерку», — задумчиво посмотрела я на подругу.

— Да, и где? — оживилась та.

— Все там же, на улице Попова, когда мы поджидали первого Гарика и двух его стриженых оболтусов.

Во всяком случае, там стояла какая-то чумазая «пятерка».

— А номер ты запомнила?

— Записала, — поправила я ее.

— Давай его сюда, — обрадовалась Мариша, которая терпеть не могла сидеть без дела, это ее угнетало больше всего. — Сейчас мы узнаем, что там за Сева такой.

— Если это, конечно, была его машина и если номера не фальшивые, — сказала я.

— Не мешай, — отмахнулась Мариша, начиная обзванивать знакомых компьютерных гениев, чтобы они по своим данным выяснили, на чье имя записаны эти номера.

Я ушла на кухню и принялась играть с Оранж.

Я кидала ей кусочек мягкой ткани, привязанный на веревочку, а котенок ловил его. Так мы развлекались до тех пор, пока не появилась торжествующая Мариша.

— Можем плясать, — сказала она мне. — Этот Сева лопух. Машина и в самом деле была его, и номера не фальшивые. Зарегистрированы они на Всеволода Ивановича Солоняку. Прямо сейчас к нему и поедем.

— Ну нет, — отказалась я. — За день так намоталась, что в голове гудит. До утра твой Сева подождет.

— Как хочешь, — обиделась Мариша. — Раз тебе сон важней, то, пожалуйста, оставайся дома.