Шустрые ребята

— Чего это вы, — говорит он им, — без спроса-то? А вот счас как пожалуюсь, куда следует, узнаете тогда, как бедокурить!

— Да ты не кипятись, — успокаивает его старший. — Мы всего лишь на минутку, так и то, проездом! А там, глядишь, и опять домой.

— Это куда же? — Как куда, на небеса!

— То есть… как это?! Так вы что, ангелы, что ли? — Да нет, Никифор, бери еще выше.

— Не может быть! Неужто Сам еще и с командой?!

— А ты как думал?! Знай наших! Мы всегда только компанией ходим. Так толковей!

От гордости Никифора Никифоровича едва не разорвало. Да и было от чего. И все-таки, даже тут он не дал маху. Малость опомнившись, он тут же понял, что с этого можно поиметь многое. Только, как это сделать? Никифор начал усиленно размышлять.

Но долго это делать ему не пришлось. Человечек, как оказалось, запросто читал его мысли.

— Нет, дед, это уже слишком. — Отрезал он, ехидно взглянув на Никифора.

Поняв, что его раскрыли, Никифор набычился и решил играть не-сознанку.

— Да ты не обижайся, — уже более мягко добавил Сам, — в твоем возрасте думать об этом?!

— А что, мне, может, уже и помирать пора. — Хотел было оби-деться Никифор и только тут осознал, что думает вслух.

— Ишь ты, все-таки проговорился, козел старый! — в сердцах ряв-кнул Бездремов и что было сил стукнул себя рукой по лбу, да, видать, сгоряча позабыл про молоток в ней. Короче, вырубился он. А как оч-

8

I. Чертова дюжина

нулся. Так пятерицы уже и след простыл. Только записка какая-то на полу брошенной осталась. Ну, дед подобрал ее и, недолго думая, прочитал. «Ну, ты и баран! А ведь мы так хотели тебе помочь! Но ни-чего, надейся и жди. Может, еще и свидимся. А если нет, что же… значит, не Судьба!»

Подпись главного из пришельцев.

Вот так-то утратить бдительность в самый неподходящий момент! Хорошо еще, что Никифор Бездремов был выкормыш атеистического общества! А, если бы он жил в верующей стране, то точно бы помер от расстройства.

17 июня 2004 г.

Порядочный

Темным зимним утром. Когда воздух еще довольно-таки свеж, Иван Арнольдович Полупьянов, крадучись возвращался домой. А прятаться ему было зачем. Ведь шел он с самого что ни на есть во-ровского дела. И хотя делал это он уже не впервые, ему все-таки было страшно. Не дай-то бог, увидит кто-нибудь не тот, а вдруг вообще не из ихней деревни, тогда точно кранты! Ведь в глаза-то сразу бросает-ся, что прет-то он не свое добро. Ну и что, что можно сказать ничей-ное, а все-таки ворованное. А ведь это плохо, воровать-то! И вот почти что у ворот своего дома Иван Арнольдович неожиданно спотыкается и роняет добычу на землю, да с грохотом, аж на всю улицу. «Мать моя, — думает Иван Арнольдович, — на кой черт меня угораздило взять такие большие листы. Лучше бы взял те, что поменьше. Один ведь хрен — крышу крыть!»

Но Иван Арнольдович отнюдь небыл дураком. И неуспел еще шум от падения листов окончательно растаять в воздухе, как он уже был внутри своего дома

И пока соседи спросонок осмысливали, что же все-таки случилось, благо, родственники дрыхли без задних ног, после вчерашней попой-ки, раздевшись, юркнул в постель. Жена даже не шелохнулась.

А соседи меж тем, все уже на улицу высыпали. И глаза еще со сна, как следует не продрав, вовсю наводят всякую напраслину. Будто сами никогда ни-ни! А ведь тоже люди.

Ну, да шут с ними! Иван Арнольдович, слыша такое дело, тоже ре-шил подняться с кровати да еще и жену с собой прихватить. Но с же-

9

Сергей Редькин. Шустрые ребята

ной ничего не вышло. Хорошо еще, что сам насилу добрался до окна. Сами знаете, нелегко вставать спозаранку, когда спиться.

— Чего это вы, вашу мать, разгалделись? — вежливо обратился Иван Арнольдович к соседям через форточку. — Не поделили чего, что ли?

— А тебе, Иван, только бы поспать подольше, — огрызнулась баба Шура из дома напротив.

— Не, — возмутился Иван Арнольдович, — я сейчас тоже выйду! Помогать!

И, накинув пальто, он опрометью бросился на улицу, не то соседи, и вправду, могут невесть чего подумать.

Уж кто-кто, а он-то меньше всех виноват в случившемся. Он же это не специально.

А соседи меж тем уже начали растаскивать оброненное им добро. — Э, — заорал Арнольдович, видя такое дело, — что же это вы

делаете? Может оно чьейное?!

— Тогда скажи, кого, — не уступает приставучая баба Шура, под-таскивая самый здоровенный лист уже аж к самой калитке.

Да и другие, похоже, не отстают.

Поняв, что напрягать бесполезно, Иван Арнольдович решается на крайние меры. Он начинает гнать пургу о том, что это, мол, те самые листы. Которыми собирались латать кровлю колхозного сви-нарника еще позапрошлым летом. И что надо бы пока еще не поздно отнести их обратно, и что он, Иван Арнольдович, согласен добро-вольно это сделать.

— Так, кажись, залатали-таки, — опять вмешалась подозритель-ная баба Шура.

— А, может, их ветром посшибало да и протащило аж сюда, — за-ступился за Ивана сосед Авдей из дома на другом конце улицы.

«Он-то как здесь очутился?» — изумился Иван Арнольдович. Но вслух не растерялся, а, напротив, бойко ответил:

— Так и я о том же говорю!

— А вот инет,— пискнула Любка, внучка бабы Шуры, осматривая свой лист. — Это не те. Эти, как новенькие, будто только что со склада сперли.

— Думай, что говоришь, — строгим голосом рявкнул Иван Ар-нольдович. — А ну, давай, тащи сюда, я сам посмотрю!

— Как же! — взвизгнули хором бабка с внучкой. — Да и вообще, Иван Арнольдович,шибко что-то вы подозрительный. Может, удумали чего?! Нехорошо. Это уж совсем не по-соседски.

10

I. Чертова дюжина

Осознав, что дело проиграно, Иван Арнольдович, нехотя двинулся к своей калитке.

— Эй, Арнольдыч, — вмешался теперь уже и Авдей. — Тут еще два листа осталось. Один мне, а другой тебе. Идет?!

— Не идет, — даже не оборачиваясь, отчеканил Полупьянов. — Мне чужого не надо.

Он уже был внутри дома, а вслед ему все еще неслись восторжен-ные возгласы пораженный соседей:

— Вот это да!Какой все-таки порядочный этот Иван Арнольдович.

16 июня 2004 г.

Дедушка

В тот день я, как иобычно, поздно вечером сидел за столом вспаль-ной и делал уроки за внука. Он у меня молоденький еще, только де-вять классов окончил. Да и то с третьего раза. И вдруг отчетливо так слышу, что кто-то настойчиво в окно начинает долбить. Не голубь ли, думаю. Совсем уже совесть свою птичью утеряли. Не поленился, сходил, глянул. Ну, думаю, если голубь, точно ничего жрать не дам. Ан нет, не голубь. Ангел, оказывается. Только черный какой-то. Видно, вымазаться успел по дороге.