Шут и его жена

— Ну раз в порядке, тогда до завтра. Надеюсь, ты будешь себя хорошо вести, девочка? — Он обидно улыбнулся. Словно, напоминая ей, что, а главное КТО теперь от неё зависит и ушёл, оставив её снова одну. И снова в пустоте. Если бы от этого хоть на немного стало легче, то Нири разбила бы и изорвала в комнате всё, до чего смогла бы дотянуться. Но это не принесло бы ей покоя. Поэтому какой смысл бить посуду, хоть она и принадлежит дяде? Да она сама теперь принадлежит ему. И всё её имущество тоже скоро будет принадлежать ему. Нири уселась на кровать и уронила голову на руки. И никакого выхода…

На следующее утро, как и дядя и обещал, пришла модистка со служанками. Дверь они ожидаемо не закрыли за собой. Только вот куда ей идти, если всё это не имеет смысла?

Нири позавтракала, хотя кусок в горло не лез и позволила крутить себя и одевать так, как им это удобно. Всё равно она ничего не может изменить.

— Дорогуша, у вас сегодня свадьба, а вы выглядите так, что впору в гроб класть! — Модистка внимательно посмотрела на неё. Рискнуть? Но Нири вспомнила дядю, отряд воинов, избитого Мика и сжала губы. Не поможет. Она лишь бледно улыбнулась в ответ.

Видимо, дядя все эти дни искал свадебное платье и не считался ни с разумными сроками ни с деньгами. Действительно хотел пустить пыль в глаза. На что он рассчитывал? Наверное, на то что король увидит его участие в судьбе бедной сиротки и пожалует ему… Что? Титул? Деньги? Замок? Нири не знала, да ей это и не было интересно. Мысли вяло крутились вокруг дядиных интриг. Даже страха уже не было. Просто отупение и усталость. Может дядя что-то подливает ей в питьё, чтобы не могла сопротивляться?

Когда на неё начали надевать свадебное платье, у Нири сжалось сердце. Всего лишь на краткий миг она подумала о том, что могла бы сейчас предвкушать свою свадьбу с Миком. Вспомнился он. Его благородное лицо, честный и открытый взгляд, растрёпанные белые волосы, разноцветный колпак на голове. Если бы она выходила сегодня замуж за него, это был бы чамы йлучший день в её жизни. Но она всего лишь исполняла дядин приказ.

Поэтому Нири равнодушно смотрела в зеркало на эту незнакомку в белом облаке воздушных кружев.

— Как вы прекрасны, леди! — Восхищенно ахнула одна из служанок.

Прекрасна? Зачем и для кого? Ей хотелось быть прекрасной всего лишь для одного человека, но его она, возможно, больше никогда не увидит.

Нири вздохнула и отвернулась. А модистка со служанками помогла ей одеться и причесаться и вышла, оставив открытой дверь.

— Я скажу лорду Файрхофу, что вы готовы.

— Благодарю, — кивнула ей Нири. Она племянница лорда, ведь так? А он, почему то она была в этом уверенна, перед посторонними будет играть роль заботливого дядюшки. Так чтобы никто случайно не проболтался королю. Всё только по любви и свободной воли. Она криво усмехнулась, медленно встала и направилась к выходу из комнату.

Дом дядюшки она видела мельком и только один раз — когда он вёл её в эту самую комнату. И то тогда ей было не до того, чтобы запомнить расположение комнат. Да и не рассчитывала она сбежать тем более в свадебном платье. И всё же это был её шанс.

Поэтому Нири медленно, словно прогуливаясь и имея на это право направилась вперёд по коридору. И тут же замерла, услышав знакомый голос. Это был дядя абсолютно точно. Нири прижалась к стене и медленно подошла ближе. Дверь была открыта и она спряталась в тени. Что-то словно вело её, хотя она никогда не любила подслушивать.

— Ты уверен? Тем более сейчас, когда моя племянница явилась. — Дядя продолжал какой-то забытый разговор. Но речь касалась её и Нири затаила дыхание, прислушиваясь.

— Уверен, — Второй голос ещё более противный и самоуверенный. — Дерх передал письмо посланнику князя Литара. Но это было на земле князя. Тут и мышь не подкопается. — Дерх… О чём это они? Что-то знакомое. Кажется дядя имел в виду командира этих воинов. Нири непроизвольно вздрогнула, когда вспомнила о нём. И какое у них общение с князем Литаром? Нири казалось, что истина где-то рядом, стоит только руку протянуть. А ещё она была уверенна, что эта истина ей не понравится.

— Дерх молодец. Он убрал все улики. И сработали чисто. — В голосе дяди звучала гордость. — Хорошо, что ты мне его посоветовал. И племянницу мою вот нашли.

— Где?

— Какая разница. Радуйся. Ты сегодня станешь счастливым мужем. — И дядя рассмеялся, а Нири поняла, что он разговаривает с её будущим мужем. Злость захлестнула её, но она закусила губу. Ещё не время. Хотела уже отойти от стены, когда услышанное вдруг выбило почву из под ног, заставило прислониться к стене. Ноги не держали.

— А она не узнает, по чьей просьбе воины князя Литара убрали её отца?

— Надеюсь, что нет. А ещё больше я надеялся, что и её уберут. Но князь оказался слишком алчным до красивых девушек, а расплачиваться мне, — дядя притворно вздохнул.

По чьей просьбе? Убрали отца? Нири не сдержалась. Она вылетела из-за двери и бросилась в комнату к дяде.

— Убийца! Ненавижу тебя! Ненавижу! Будь ты проклят! — Она кинулась на него с кулаками. Но, конечно, силы были неравны. И второй мужчина, которого она не успела рассмаотреть схватил её за руки.

— А она огонь, — восхищённо выдохнул он.

— Я же говорил.

Убийца отца, тот, кто разрушил её жизнь спокойно стоял перед ней и усмехался. А ещё вёл разговыры так обыденно и буднично, словно ничего не произошло. И небо не обрушилось на его голову.

— Ненавижу! — Выдохнула Нири и снова рванулась к дяде. — Я всё расскажу Его Величеству.

— Во-первых не посмеешь, — дядя улыбался так, словно ничего и не происходило. — А во-вторых тебе никто не поверит, потому что у тебя нет доказательств.

И в голосе уже неприкрытая угроза. А Нири трясло. Она вырывалась из рук своего жениха и рвалась к дяде. Он виноват в смерти её отца. Он! По его вине разрушена её жизнь! С какой бы радостью она сейчас вцепилась бы ему в волосы и выдрала бы их! Да кажется, она смогла бы убить его. Такой лютой ненависти Нири не испытывала даже к князю Литару.

— Пусти! — Нири дёрнулась ещё раз, уже понимая, что это бесполезно.

Но вместо этого её будущий жених развернул её к себе и Нири рассмотрела крючковатый нос, заплывшие жиром глаза и начавшие уже седеть волосы. Но держал он её на совесть.