Шут
Шрифт:
– Что же теперь будет ?
– Не знаю. Нас с тобой его величество обещал посадить в подземелье.
– Господи,- сказала Дора.- Да подземелье, с тех пор, как я попала к вам на службу, стало вторым моим домом.
– Ты мне тут не философствуй. Вот тебе черновик и бумага. Перепишешь текст красиво и без помарок. Нужно пятнадцать экземпляров.
– Зачем так много ?
– Затем, что столько надо.
Дора принялась писать. Текст для индульгенций разбойникам я разработал сам. В каждой из них было написано, что такой-то (оставлялся пробел) является законопослушным верноподданным
В столице с таким документом лучше было бы не светиться.
– Шеф, а когда его величество посадит нас в подземелье ?- спросила Дора.- Надо хоть своих предупредить.
– Тебя так и тянет туда,- проворчал я.- Ты вот что, подруга дней моих суровых, собирайся, и чтобы уже сегодня вечером духу твоего в столице не было. Меня-то наш драгоценный король трогать побоится, а вот тебе, скорее всего, достанется на полную катушку.
– Вы издеваетесь,- сказала Дора с ожесточением.- Вам просто нравится меня изводить.
– Ты это о чём ?
– О той долговой расписке на ваше имя, которая подписана мною. Как же я уеду ? Проценты растут, а необходимую сумму мне ещё собрать не удалось.
Я прикрыл глаза и принялся рыться в памяти. На инструктаже координаторы говорили о Доре, да и Сергей Сергеич болтал какую-то чепуху насчёт ложных воспоминаний, кои должны будут придти ко мне от Турди. И после усиленных шкрябаний по сусекам моего мозга необходимая информация пришла.
Я вспомнил о том, что семья Доры как-то среди зимы оказалась на улице безо всяких средств к существованию. Королевский шут ссудил девушку деньгами, после чего принял её на службу. Вот откуда они были знакомы, мне вспомнить не удалось. То ли росли вместе, то ли Турди её когда-то грабил.
Подписав долговую расписку, Дора попала в рабство. Шут откровенно её домогался, однако в своих домогательствах не преуспел, вследствие чего его подчинённой приходилось терпеть придирки, издёвки и кратковременные командировки в дворцовое подземелье.
– Послушай меня...
– Нет, я не буду вас слушать ! Вы хотите, чтобы я с вами переспала, тогда, возможно, долги мне простятся ! Но этого не будет, слышите ?!
И вдруг моя, а не Турдина память подсказала мне, где я раньше видел эти глаза, столь яростно сверкавшие в эту минуту.
– Кто позволил тебе орать ? Да я тебе такое устрою ! Ты у меня будешь знать по именам всех крыс во всех подземельях королевства.
– И пусть ! Мне гораздо приятнее общаться с ними, чем с вами !
– Вот и пообщаешься. Присядь-ка.
– Я вполне могу слушать ваши издевательства и оскорбления стоя.
– Дело твоё. Знаешь, Дора, вчера его величество изволили звездануть меня скипетром по спине. И вот от этого мне открылось будущее.
– Чьё ?
– Твоё, как ни странно. Теперь я знаю, что произойдёт с тобой в дальнейшем. Например, скоро ты поймёшь одну простую вещь: не в деньгах счастье.
– А в чём ?
– Есть много более приятных... Ага, вот,- заметил я, найдя, наконец-то, в бумагах Турди долговую расписку Доры.- Видишь, это просто
бумага.– Но в ней написано...
– Да какая разница, чего там понаписали ! Слушай меня, я же тебе твоё будущее предсказываю. Пройдёт лет сорок, ты станешь старой, сморщенной, впадёшь в детство и станешь ходить под себя.
– А вы останетесь вечно молодым ?- хмуро спросила Дора.
– И где-то в это время у тебя родится внук.
– Вы это серьёзно ?
– Сперва, конечно, дети появятся.
– Уж не от вас ли ?
– Не знаю. Очень сомнительно. Так вот, твой внук станет величайшим человеком в истории. Как Александр Македонский. Или Архимед.
– А кто это ?
Я мысленно обругал себя и ответил:
– Ладно, пример неудачный. Скажем так: твой внук станет величайшим изо всех великих.
– А если у меня их будет два ? Или три ?
– Да может и с десяток. Но у того, о котором идёт речь, будут твои глаза. Точь-в-точь твои.
Я сложил вексель и быстро изодрал его в клочья. Дора ахнула.
– Что вы сделали ?!
– Не забывай о нашем разговоре и моём предсказании, когда станешь баюкать своего внучка на коленях и стирать загаженные им пелёнки,- добавил я, распахивая окно и выбрасывая в него клочки расписки.
Но порыв ветра занёс добрую половину их обратно, разбросал по кабинету, по волосам и платью моей секретарши.
– И с этого момента держись от меня подальше,- предупредил я.- И никогда, слышишь - никогда !
– и ни за чем ко мне больше не обращайся.
– Но я так не могу. Деньги по векселю...
– Я не собираюсь с тобой препираться. Повторяю: чтобы уже сегодня тебя в столице не было.
– Знаете, - заметила Дора, отряхивая с себя клочки расписки,- если это какая-то болезнь, то больной вы мне нравитесь куда больше, чем здоровый.
– Ты тут поостри ещё.
Внезапно Дора положила мне руки на плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
– Мне нечем вас отблагодарить,- сказала она при этом.- Но я постараюсь забыть обо всём, что между нами было. И запомнить вас вот таким,
– Ладно, иди уже,- проворчал я, бросая кошелёк Турди на стол.- Это тебе на дорогу и на первое время. Я ничего не хочу слышать, попробуй только не взять ! Устраивайся где-нибудь в провинции, выходи замуж, рожай детей. Всё !
– Прощайте,- сказала Дора.
Я обнял её за плечи и торопливо вышел. Не хочется отпускать, но ещё хуже будет, если она останется в лапах у этого тарантула Турди. С неё, пожалуй, хватит. Жаль только, что мы с ней больше никогда не увидимся.
***
– Турди !- окликнул меня принц Берт.- А я к тебе.
– Что-то случилось ?
– Отец слёг на нервной почве. Но я не о том хотел поговорить.
– А о чём же ?
– Отец к обеду не выйдет, барон Виде тоже отказался, так что мы с тобой можем посидеть у меня в обсерватории да поболтать о том, о сём, как в былые времена.
– Пойдём,- согласился я.
Мы двинулись к обсерватории. По дороге придворные нам кланялись и шаркали ногами. Уже у самой обсерватории мы встретили группку совсем уж безмозглых фрейлин, непонятно зачем собранных со всех сторон королевой. Они строили нам глазки, а одна из них спросила: