Шут
Шрифт:
– Скорее, надеется заманить тебя в какую-то ловушку, – проворчал Одо. – Будешь дураком, если попадешься.
Я натянул на голову свою шапочку.
– Не забывай, что я шут. А шут и дурак одно и то же.
Мне не терпелось посмотреть в глаза этому ублюдку. Я позвал отца Лео.
– Поедемте со мной. У вас есть возможность сравняться с высшими священниками Боре. – Я повернулся к Даниелю: – Не хотите посмотреть, как герцог обмочит штаны?
Мы доехали до середины ничейной земли, отделявшей наш лагерь от Боре, и остановились. Герцог уже был на месте. Он держался за спинами священников, явно не желая
Стоило нам остановиться, как Стефен тронул коня и стал объезжать вокруг нас, не сводя глаз с моего копья.
В какой-то момент наши взгляды встретились, и герцог вполне приветливо улыбнулся.
– Так это ты тот самый трус и дезертир, который поднимает людей против господ, прикрываясь ересью.
– А ты тот самый негодяй, который убил мою жену и сына. Примите мое почтение.
Я поклонился священникам.
– Какая будет жалость, – усмехнулся Стефен, – если судьба отберет у тебя еще одну, которой ты дорожишь.
Ярость поднялась во мне темной волной, застилая глаза.
– Если с ней что-то случится, тебе понадобится нечто большее, чем пара священников, чтобы избежать смерти. Госпожа Эмили вернулась сюда по собственной воле, движимая преданностью и состраданием. Тебе она не враг.
– А ты? Шут, бунтовщик, еретик... Как мне к тебе обращаться?
– Хью, – сказал я, глядя в холодные, надменные глаза. – Хью де Люк. Мою жену звали Софи. Моего сына, которому не исполнилось и года, звали Филиппом.
– С удовольствием познакомился бы с твоим фамильным древом, но все же... чего ты хочешь, Хью?
– Чего я хочу? – Больше всего на свете мне хотелось стащить его с коня и сразиться один на один, чтобы покончить со всем раз и навсегда. Я тронул коня и подъехал ближе. – Хочу, чтобы ты признал совершенное тобой зло. Хочу, чтобы возместил причиненный ущерб, заплатил за каждого убитого, будь то мужчина, женщина или ребенок. За всех, кто погиб из-за этого. – Я поднял копье. – И чтобы немедленно освободил госпожу Эмили.
Герцог посмотрел на своих спутников так, будто с трудом удерживался от смеха.
– Я слышал, что он большой забавник, а теперь и сам убедился. Ты многого требуешь от меня, а сам разъезжаешь с украденной реликвией и подвергаешь риску тысячу своих сторонников.
– Эти люди пришли сюда добровольно. И вряд ли разойдутся, даже если я потребую от них этого.
– И для них не важно, что станется с их бессмертными душами? – осведомился один из священников.
– Не знаю. Давайте посмотрим. – Я повернулся к лагерю и крикнул: – Идите домой! Сложите оружие! Все. Война окончена. Герцог дал слово, что пощадит ваши души.
Мои слова эхом раскатились по полю, однако никто не шевельнулся. Я посмотрел на священника и пожал плечами.
– А если я скажу, что госпожа Эмили тоже находится в замке по доброй воле, – раздраженно бросил герцог. – Что она сама решила остаться, даже вопреки моему требованию.
– Тогда, Стефен, я назову тебя лжецом. Или безнадежным глупцом.
– Ты тратишь драгоценное время на шутки. А между
тем кровопролитие близится, что может подтвердить и твой новый кастелян.– Мы готовы. И если кровь прольется, вина падет на тебя, а не на меня.
Герцог криво усмехнулся.
– Только знай, что я не буду так снисходителен к тебе, как этот трус Болдуин. Ты видел, на что я способен. Не ожидай другого, шут. Тебе вырвут сердце. Вы все будете повешены как еретики, головой вниз. Тебе вспорют брюхо, и кишки будут ползти по твоей физиономии. Даже Господь отвернется от такого зрелища.
– Что скажешь, Даниель? – Я с улыбкой взглянул на Ги. – Придется набить животы перед дракой, чтобы не разочаровать потом зрителей.
Герцог усмехнулся и вновь скользнул взглядом по копью.
– Знаешь, всего этого можно избежать, если я вернусь в замок с копьем. Ты получишь свою шлюшку и уберешься куда-нибудь подальше, на край земли. Что касается твоих людей, то я позабочусь о том, чтобы они получили прощение.
– Очень соблазнительно, – ответил я, делая вид, что обдумываю заманчивое предложение. – Но дело все в том, что они пришли сюда не ради госпожи Эмили, а для того, чтобы восстановить справедливость. Они здесь для того, чтобы потребовать воздаяния за совершенные тобой преступления. Для того, чтобы ты признал свою ответственность. На меньшее они не согласны. И только тогда я отдам тебе копье. Таково мое предложение. А уж потом мы постараемся спасти свои бессмертные души.
– Ты не понимаешь, шут, что я могу просто забрать его. Стоит мне кивнуть, и мои лучники не оставят на тебе живого места.
– Мои тоже. И тогда пусть все решает Бог.
Кончик носа у Стефена едва заметно дернулся.
– Думаешь, я променяю достоинство и честь на ящик таких копий?
– Думаю, променял бы, – сказал я, наклоняясь к нему, – ты ведь уже променял их на то, чтобы только подобраться к нему поближе.
Стефен улыбнулся и развернул коня.
– Теперь я вижу, почему ты так полюбился двору. Готовься, шут. Я дам ответ в течение часа.
Он стегнул жеребца и поскакал к воротам.
Глава 135
Наша армия ждала обещанного ответа, вытянувшись широкой линией в двухстах ярдах от мощных стен Боре.
Лучники сжимали луки, наконечники зажигательных стрел были уже смочены маслом. Пехотинцы с приставными лестницами неотрывно смотрели на стену с застывшими неподвижно защитниками крепости.
Сотни человек шептали слова последней молитвы в ожидании моего сигнала.
– О чем думаешь? – спросил Одо.
Я вздохнул.
– О том, что Эмили там. А ты о чем?
Кузнец пожал плечами.
– О том, что выше стен я еще в жизни не видывал.
Я снова посмотрел на массивные ворота. Стефен не спешил с ответом. Слева от меня стоял Одо, справа расположились Жорж, Даниель и Альфонс. Напряжение возрастало, барабанным боем отдаваясь в груди.
Солдаты Стефена смотрели на нас сверху, держа наготове арбалеты. Не было ни шуточек, ни подначек, ни проклятий и угроз – тяжелое, густое, как туман, молчание повисло над полем между двумя армиями. Можно было даже услышать, как в лесу щебечут птицы. В любой момент эта напряженная тишина могла расколоться, разлететься на кусочки, как стекло под ударом дубинки.