Шутка Хаоса

Он плотно сжал губы. Да, богиня тьмы отобрала все, кроме ненависти.

Глаза Архимага твердо глядели в Хрустальный Шар. В шатер осторожно заглянул один из командиров армии и поспешно отшатнулся: Повелитель занят, составляет очередной победоносный план, и мешать ему ни в коем случае нельзя.

Стоя у стола перед слабо мерцающими эфирными шарами, Архимиг устало вздохнул, провел ладонями по лицу, словно пытаясь избавиться от опутавшей его паутины давно минувшей ненависти и отчаяния. Богиня Тьмы оказалась хитрей незадачливого смертного, что ошибочно возомнил себя равным богам. Он оказался пленен и навечно остался рабом своего врага.

Повелитель Ночи услышал словно бы со стороны, как заскрипели его собственные зубы. Да, он испытывал к своей Госпоже черную ненависть, словно самый обычный человек.

Архимаг терпеливо ждал. Ждал часа расплаты и собственного торжества. По натянутому пологу что-то весело выстукивал дождь, утро разгоралось над землей, а он все стоял и стоял, лелея в душе мечту о мести. Затем его мысли изменили направление: он вспомнил слова Марики и уже осознанно вгляделся в стеклянную поверхность, подчиняя своей воле Шар и заставляя показать ему остров Херкен.

Высокие волны с шумом разбивались об острые скалы, оставляя на их поверхности белую пену. Над островом слышались крики чаек, ветер трепал пожухлую траву — ничто не нарушало гармонии природы. А вот внутри скал архимаг почувствовал какое-то шевеление сотен мертвых существ и обращенную ко всем живым лютую злобу, которая сливалась в немую какофонию. Там под землей бессмысленно двигались мертвецы, но мертвецы необычные — каким-то образом черное колдовство изуродовало их тела, превратив в жутких монстров.

Марика не соврала.

Повелитель Ночи оторвался от видения и снова принялся мерить шагами шатер. Произошедшему на Херкене есть только два объяснения: либо на просторах Тэрна появился некромант и для чего-то создает себе непобедимую армию, либо нарушилась одна из основ мира…

Внутри Хрустального Шара вспыхнуло пламя, архимаг вновь подался к нему, и перед его глазами как карточный домик разрушилось высокое здание, повалил густой сизый дым. Архимаг приблизился к артефакту почти вплотную и внимательно всмотрелся в его глубину. Шар являл тревожные картины одну за другой, и кулаки Повелителя Ночи непроизвольно сжались.

В видениях перед ним возникла обезумевшая толпа, взятая в оцепление соргами. Затем перед его взором появилось бледное искаженное бессильной яростью лицо Мессира — наместник Ариакана бился насмерть с молодым магом, носящим белую мантию. Следующее видение явило беловолосую девушку с миндалевидным разрезом глаз, что отчаянно подстрекала народ к мятежу.

Ариакан бунтует? Ну что же, мы с легкостью подавим этот бунт.

Хрустальный Шар засветился ярким зеленым сиянием, заставив мертвого мага неприятно морщиться. Свет резал глаза, причиняя боль, но Повелитель продолжал всматриваться и сквозь пылающий свет разглядел Ключ к вечности.

Ключ в Ариакане.

Он оторвался от созерцания Шара и выхватил одну из парящих рядом сфер. Сфера замерцала голубым, и из нее раздался грубоватый мужской голос:

— Я слушаю, мой Повелитель!

— Немедленно отправляешься в Ариакан. Город бунтует. Подавишь восстание и заодно добудешь некий артефакт, — распорядился Повелитель Ночи, предвкушая скорую месть.

— Как именно выглядит нужный артефакт? — осведомился голос из эфирной сферы.

— Зеленый кристалл в руках обычного светловолосого мальчишки в синей куртке, — процедил сквозь зубы мертвый маг. Сейчас каждая секунда стоила дороже всего золота. — Ты поймешь, что это он, когда увидишь. Торопись. Время не ждет.

— Слушаюсь, мой Повелитель, — голос умолк, сфера замкнулась и вернулась на свое место.

Постояв еще немного, задумчиво глядя в пол, архимаг выхватил из воздуха другую сферу — на этот раз угольно-черного цвета.

— Приветствую тебя, Повелитель Ночи, — глухо произнес Коготь.

Архимагу показалось, что дракон пребывает в хорошем настроении. С чего бы вдруг? Впрочем, это не важно. Сейчас надо узнать, как идут дела в Лориэле.

— Есть вести из подземного царства?

— Вестей нет, есть подозрения, — как бы нехотя уронил Коготь, что не осталось не замеченным архимагом.

— Выкладывай.

Несколько мгновений дракон молчал, а затем, осторожно взвешивая каждое слово, произнес:

— Мне кажется — Лиассин предатель.

— С чего такие умозаключения? — бесстрастно отозвался Повелитель Ночи.

— Иначе как объяснить то, что он до сих пор не смог заставить Эосина открыть врата Лориэля? — не растерялся Коготь. — Столько времени прошло… Сдается мне, этот мальчишка проворачивает в уме собственные планы.

— Пока это только необоснованные домыслы. — Архимаг отвернулся от сферы, и она погасла. — Но проверить все равно стоит…

Архимаг вышел из шатра. Попавшиеся на глаза воины усердно кивали в знак приветствия и спешили убраться подальше.

Страх — отличное средство держать в подчинении как обычный народ, так и многотысячное войско.

Дел в Карк-Дароте осталось совсем немного. Предстояло оставить верного наместника, расположить гарнизон, и ничего не мешало двигаться дальше.

Три дракона взмыли в небеса и устремились в сторону Ариакана. Архимаг проводил их задумчивым взором.

Когда кристалл окажется в его руках, он сможет сполна отомстить своей былой возлюбленной и наконец-то обрести вожделенный покой.

Глава 18 Ариакан. Восстание

— Очнись!

— Бежим…

— Вставай же, вставай!

— Боже милостивый…

— Что за…

Голоса, разные, громкие и тихие, целые фразы и абсолютно неважное бормотание доносятся издалека. Его качает вверх-вниз. Чувство падения — звуки стихают и отдаляются. Взлет — и они прорываются сквозь звонкую пелену и что-то требуют, не оставляют в покое.

— Вставай, безмозглый дитятко! Лежишь, як овощ… Вставай!

Целое мгновение в глаза лился свет, но звуки смазались, потеряли всякую внятность, и он снова провалился в теплую, уютную темноту.

— Очнись же…

На этот раз взлет был долгим. Свет слепил глаза, и он закрылся от него руками.

— Наконец-то…

Голос искаженный, но знакомый. Ташин открыл глаза, и темнота отступила окончательно. Откуда столько света? Он режет глаза. Неохотно сознание возвращалось в тело. Назойливый шум в ушах возрастал с каждым новым мигом, вызывая жуткое тошнотворное состояние. Ташин не мог понять, что происходит вокруг, где он и что с ним.