Схватка с кобрами

Мгновение, затем зажигание выключено, и ручной тормоз взят на себя. Лишь хриплое дыхание, как у двоих бьющихся диких зверей.

– Выходи, – указывая пистолетом, приказал Хайд.

Дханжал выбрался из "лендровера". Руки свободны, кисти ободраны, когда освобождал от пут одну из рук. На левом запястье болтается веревка. Дернувшись, схватился за раненую руку, будто только теперь вспомнив о ней. Хайд жадно хватал ртом воздух, словно ветер не давал ему дышать.

– Сидеть! – Хайд закашлялся от нового приступа боли в мошонке. Опустившись на колени, схватился руками за низ живота. Лицо Дханжала побагровело от злобы. Хайд напряженно держал его на прицеле, пока тот, сохраняя угрюмое выражение, расчетливо не отвел глаза.

– Порядок, долбаный Пандит Неру!.. Черт, ну и коленки у тебя, Дханжал, до чего же костлявые! – свирепо ухмыльнулся Хайд. – Это мне нужно было дать тебе по яйцам, приятель!.. – Дханжал потирал раненую руку. Пальцы в крови. – Ладно. Теперь нам надо немного побеседовать, или же тебе будет не остановить кровь обеими руками! – Он помахал пистолетом. В верхушках сосен над ними завывал ветер. – В данный момент мы сидим как раз к югу от линии прекращения огня, верно? Дорога отсюда идет на запад до самой линии. Тем же путем переправляют наркотики, верно? – Все было правильно, несмотря на почти моментальное безразличие на пепельно-сером от полного изнеможения и неудачи лице Дханжала. – Верно? Правильно я говорю?

Пошарив в нагрудном кармане куртки, достал глушитель и надел на ствол "хеклера и коха". Дханжал, как кошка, следил за ним глазами.

– Понял? – спросил Хайд. И снова: – Правильно я говорю?

Не ожидая ответа, нажал на спусковой крючок, и пуля взметнула пыль в нескольких дюймах от правой ноги Дханжала. Индиец дернулся.

– Правильно?

Снова выстрел – слышно, как пуля впилась в сосну над головой Дханжала.

– Правильно говорю?

Выстрелил еще. Каменные осколки полетели в руку Дханжала. Он смотрел на нее, как бы ожидая крови. Потом бешено закивал головой.

– Да, да!.. – закричал он. – Да... Титхвал, Титхвал!

– Потом Муззафарабад в Пакистане? – Дханжал кивал, как болванчик. Хайд почувствовал, как сквозь ярость и изнеможение, словно камешек сквозь янтарь, проступает чувство облегчения. – О'кей. Ты был на той стороне много раз, а? – Снова покорное машинальное покачивание головой. – В таком случае тебе придется совершить еще одну небольшую поездку в Пакистан... Ну как?

Дханжал принужденно, всего лишь раз, кивнул – хотя в глазах снова появился коварный блеск. Хайд встал.

– Не двигаться, приятель.

Не переставая держать индийца под прицелом, Хайд попятился к "лендроверу". Заглянул в задок машины. Касс глядел на него, будто сумасшедший, разглядывая незнакомую обстановку. Он проснулся, когда свалился со скамьи во время бешеных маневров машины. Будто от этого зависела жизнь, беспомощно, как дряхлый старик, барахтался в складках спального мешка.

Хайд взглянул на Дханжала. Тот не двигался. И не будет. Теперь станет выжидать в надежде на подходящий момент у погранпоста. Одно слово, незаметный знак, что-нибудь такое, что даст возможность заговорить оружию и выручить его.

Черт побери, один тяжело больной, другой только и мечтает тебя шлепнуть. И оба на твою голову... когда оформлял путешествие, в туристском проспекте о таких мелочах не упоминалось...

* * *

Сняв одну сережку и откинув назад волосы, Сара подошла к Пракешу Шармару, с самодовольной издевательской ухмылкой протягивающему ей телефонную трубку. Давняя мечта негодяя – унизить ее. Демонстративно отвернувшись, она смотрела на озеро. У щеки громоздкий непривычный сотовый телефон. Ее передергивало от отвращения – ведь только что трубки касались противные губы Пракеша.

– Да, В.К.? – нерешительно начала она, глядя на свой дом, реквизированный Рао и свитой его прихлебателей в мундирах и теперь оцепленный войсками. Как к живому существу, из которого на хирургическом столе выпотрошили внутренности, от машины с генератором к нему тянулись кабели и провода. Кроме того, стояли фургоны с усами и тарелками антенн на крышах. – Да?

Ее переселили в дом, из которого эта дрянь Роз шпионила за В.К. и Пракешем.

– Как дела, Сара?

– Прекрасно, В.К.

Пракеш с мрачным видом крутился рядом, будто врач, дающий понять, что она говорит неправду о своем здоровье. Совсем не прекрасно...

– Слышала сообщение?

– Слышала. Ты выглядел прекрасно. – Она не намеревалась язвить, но так уж получилось. Правда, не пожалела об этом. – Вот теперь-то начнется настоящий ад...

Упоминание об аде вернуло ее к собственному положению, к угрожающему соседству Пракеша.

– Возможно. Сара... по-моему, тебе следует поговорить с Пракешем об этой австралийке. Как ты думаешь?

– Что здесь говорить, В.К.? – сказала она, замечая необычную дрожь в голосе. На мгновение открылось солнце, и озеро засверкало. Дрянная погода. – Я виновата... очень виновата, В.К. Откуда мне было знать?

Было невыносимо противно говорить извиняющимся тоном, будто защищаясь рукой от удара.

– Да. Вероятно. Но ты с ней разговаривала, Сара. Познакомилась с ней. Думаю, могла бы помочь получше.

Во вкрадчивом голосе скрытая угроза. Сара чувствовала, что почва уходит из-под ног.

– Как, В.К.? – спросила хриплым голосом. Сзади, как жеребец, нетерпеливо всхрапывал Пракеш. – Не вижу, чем...

– Сара, – оборвал он, – с этого момента я буду полностью занят выборами. А с этим делом надо кончать. И как можно быстрее. – Она почувствовала, как страх поднимается к животу, потом к груди, затрудняя дыхание. Люди в военной форме в ее доме и оцепленная набережная красноречиво говорили, что она пленница. – Ты прекрасно понимаешь, Сара. – Высокомерный, не терпящий возражений тон. Недовольство непослушанием. В глазах В.К. она становилась виновницей всех бед, причиной всех его страхов. На нее обрушивался сдерживаемый гнев. – Думаю, тебе следует во всем содействовать Пракешу – рассказать все, что знаешь, помогать во всех делах. – Пауза. Трубка шипела, как кобра. Затем: – Сара, ты поняла?

Обернулась, испепеляя взглядом Пракеша. Щека горела от воспоминания о пощечинах. Теперь она вверена его заботам, отдана в его распоряжение в качестве... прямо скажем, пленницы. Даже пленницы из вражеского лагеря.

– Да, В.К., – с трудом произнесла она. – Прекрасно понимаю.

Сара выключила телефон раньше него, чтобы не слышать, как ей надменно говорят, что она свободна. Протянула трубку Пракешу, который принял ее с таким видом, словно уже начал раздевать. Дрожа, сложила на груди озябшие руки. Забыв о снятой сережке, выпустила ее из пальцев. Под ее застывшим в ужасе взглядом та, мелькнув, сразу исчезла в воде.

– Хорошо, – промолвил Пракеш. – Очень хорошо. Весьма благоразумно с твоей стороны, Сара, согласиться с В.К.

– У меня что, был выбор? – отрезала она.

– Не было.

– Слушай, Пракеш, чего ты, черт возьми, от меня ждешь? Бабы с тем малым, Хайдом, так? Где ей еще быть? Вы, черт бы вас побрал, захватили мой дом, по существу держите меня под стражей! Чего вы, черт возьми, хотите этим добиться?

Таившийся в ней холодный страх потонул в вызванной угрозами братьев доходящей до бешенства злости.