Схватка с судьбой

Она могла понять горе молодого хайнеса из-за состояния отца: её потеря брата в своё время подтолкнула чуть ли не к безумию. И ей было искренне жаль господина Иерхарида. Раны его были ужасны, а предшествующие им события наверняка принесли ему сильнейшие душевные терзания. За господина Иерхарида переживали не только его дети и лекари, но многие в семье Вотых. В доме томительно звенели надежда и ожидание. На нижних этажах они отражались бурлением и нетерпеливым гомоном, а вот на этаже больных по-прежнему царила тишина.

Вчера Узээриш даже подхватил больную сестричку на руки и выпихнул Зиша коленом в спину на прогулку. Почти два часа он ходил вместе с ними по парку в молчании. Ни он, ни дети радостными не выглядели (Иия быстро уснула), но и печальными тоже. Они словно только проснулись и никак не могли сбросить сонную хмарь и окунуться в реальность. А вечером молодой хайнес отвёл детей к отцу. Может, поспешил, может, нужно было подождать ещё немного, но он хотел, чтобы брат и сестра увидели папу живым.

– Мы подготовились, конечно, – рассказывал Шидаю о визите хайнеса и детей господин Винеш. – Комнаты окончательно отмыли от крови, прибрались, цветы поставили… Аризея прикрыли цветным одеялом, а то он сейчас от кровопотери несколько бледновато выглядит и спит в спальне Иерхарида на кровати. Сам-то Иерхарид пока на столе, он пожестче. Самое то как раз… Я ему ментальную загогулину за ухом нарисовал, чтобы ему казалось, что ничего не болит, а то стонать начал, а зельями его сейчас пичкать смерти подобно. Но детишки приободрились. Риш им сказал, что, мол, папа спит, не надо его пока трогать. А вот к Лийрише отвести не смог, – лекарь тяжело вздохнул. И помолчав, добавил: – Риш пока распорядился держать её. Может, Иерхарид всё же придёт в себя и… и решит.

Майяри видела, как мялся хайнес у дверей комнаты госпожи Лийриши. Мялся, слушал медвежье кряхтение, доносившееся из соседних покоев, а потом ушёл, унося сонно моргающую сестричку на своей груди.

После молодой хайнес призвал к себе данетия городской стражи и дарена военной части, что временно осела в столице. Встретился с гаварием и данетием городского благоустройства… Весь день прошёл во встречах. Молодой хайнес разбирался с делами, узнавал, что сейчас происходит в городе, как ведутся восстановительные работы, сколько жертв… Спрашивал обо всём, но не о расследовании. Приберегал на десерт, как выразился господин Шерех.

– Риш мягким характером не отличается, – щурился старый консер. – Будет мстить. Разберётся с тем, что должен, и займётся тем, что хочет.

Майяри несколько настораживало это заявление. Она не отнеслась к вести о неприятном разговоре между Ранхашем и хайнесом с тем же равнодушием, что и возлюбленный. Вдруг Ранхаша обвинят во всём?

Но господин Узээриш приступать к расследованию и звать к себе сыскарей не торопился. И вёл себя так странно, что озадачился даже господин Шерех. Будто терзался чем-то, и Майяри не понимала причину терзаний.

Началось всё с обнюхиваний всех женщин в доме. Похоже, он искал кого-то, но найти не мог. Спросил у старого консера, кто в последние дни уехал из его дома, и отправился в гости к ещё двум госпожам. Вернулся мрачный и растерянный. Ещё некоторое время ходил и пристально смотрел на всех женщин. Обеспокоенно всматривался в них, ощутимо нервничал и, кажется, чего-то боялся. Молоденькие служанки смущённо хихикали и неуверенно строили ему глазки, чем мгновенно его отпугивали.

Посидев полдня у отца, уже с отчаянием во взоре господин Узээриш пошёл обнюхивать мужчин, чем вызвал ещё больший шум в доме. Господин Шерех мягко попросил объясниться, но молодой хайнес так ничего и не ответил. Среди мужчин он тоже не нашёл искомое (хотя подозрительно долго обнюхивал Викана и его брата), но в этот раз выглядел обрадованным и ничуть не разочарованным.

Майяри перебрала в голове все происшествия в доме, но заговор лекарей – единственное, что подходило, по её мнению, под такое внимание. Её мучила совесть: подозревала, что причиной переполоха является всё же она. Но виниться, впрочем, не спешила. Господин Иерхарид всё ещё был очень плох, хотя с каждым днём его шансы на выздоровление крепли. Очень медленно, но крепли.

Ещё её беспокоила Лирка. После разговора со жрецом она согласилась задержаться в доме Вотых ещё на пару дней и большую часть времени провела на кухне, поражая слуг аппетитом. Как только они истекли, Лирка поблагодарила хозяев за помощь и приют и, не взяв ничего, кроме одежды, что была на ней, ушла вместе с Эдаром. Парни ещё раньше окончательно съехали в общежитие – было принято решение восстанавливать школу и работы стало невпроворот.

– Госпожа, а жених-то у неё есть? – украдкой поинтересовался у Майяри господин Фоший. – Дюже хороша. И мягка, и крута… – описывал он явно медведицу. – И характер ух! У меня двое правнуков-шалопаев, вот бы кто из них приглянулся.

Майяри торопливо заверила его, что цель подруги – стать сильным магом, и замуж в ближайшее время она не собирается. Что-то подсказывало, что Лирка не оценит, если ей подложат двух шалопаев-медведей.

Экипаж свернул в сторону площади Суда, и взору предстало здание сыска. Майяри удивлённо подалась вперёд. О пожаре здесь мало что напоминало. Ни обугленных стропил, ни почерневших стен, ни запаха гари. Сыск будто бы решили отремонтировать: поменять крышу, переложить кладку на верхних этажах с южной стороны – видимо, там она обрушилась – и заменить окна. С южной стороны, наиболее пострадавшей, здание опоясывали леса, по которым туда-сюда сновали мужчины. Восстановление шло полным ходом. Пострадавшую стену уже переложили, она выделялась свежестью; стропила заменили; поставили новые оконные рамы, а кое-где уже сверкали стёкла. Остро пахло деревом и камнем.

Казар вышел первым и помог спуститься ей самым обычным образом – подал руку. От Редия и Ашия и даже Ранхаша с господином Шидаем сиделку отличали манеры. Галантный, предупредительный и почти никогда и ничего не запрещающий, даже, казалось, радующийся: «О, госпожа, вы хотите скатиться с лестницы? Я с вами!». Сколько Майяри на него ни смотрела, но не могла вспомнить, чтобы видела раньше среди подчинённых харена. Может, он от дедушки Шереха?

Но манеры и ненавязчивость были не единственными достоинствами Казара. Он ещё был очень привлекателен. Высокий, широкоплечий, ловкий и гибкий, с весёлыми яркими голубыми глазами, тёмно-русыми короткими волосами – пряди едва закрывали уши – и очень смуглой кожей. Стоило ему покинуть карету, и знойный облик сразу привлёк женские взгляды.

Но Майяри была верна Редию и Ашию и упрямо ждала их возвращения. Казар хорош, поспорить сложно, но Редий и Аший ей понравились раньше.

– О, помощница! Явилась-таки.

Майяри обернулась и столкнулась с неодобрительным взглядом господина Идрая.

– Работает она, называется, – глава городского сыскного отдела сплюнул.

– Добрый день, господин Идрай, – девушка вежливо склонила голову. – Простите, я болела.

– Меньше в неприятности встревай, меньше болеть будешь, – оборотень с осуждением качнул головой и торопливо зашагал к сыску.

Майяри проводила его благожелательным взглядом. Об участии главы городского отдела сыска в подземной облаве она знала от Ранхаша и дивилась. Какой же дрянью на первый взгляд показался господин Идрай, а поди ж, единственный, кто ослушался приказа и вместе с хареном полез в разбойное логово. Да, характер у него поганый, и главой сыска уж очень хочет быть, но её собственные недостатки ничуть не лучше.

– О, госпожа Майяри! – радостно улыбнулся ей попавшийся навстречу сыскарь.

– Где? – встрепенулся оборотень, седлавший лошадь.

– Добрый день, госпожа помощница харена!

– Госпожа Амайярида, с возвращением! – закричал один из оборотней, что латали крышу.

– Добрый день, господин! Хорошего дня! Рада вас видеть, – раскланивалась Майяри со встречными. – Господин, вы сейчас упадёте!

Ответом был дружный гогот оборотней на крыше, и опасно склонившего вниз мужчину затащили назад.

– А вас здесь любят, – Казар лукаво скосил на неё голубые глаза.

– Да? – Майяри настороженно осмотрелась. – Привыкли, наверное. А всё привычное после неприятностей радует. Правда же?